1.
Ледяные пересечения осветительных прожекторов.
Выхваченный ими столик. Восемь переговорщиков за столом.
Восемь чашек молочно-белого фарфора, гофрированные, тонкие – на просвет. Чай налит, полынный чабер готовится рядом в котелке.
Завиток ручки двумя пальцами взять – хрустнет, за бортик чашки взять – раздавишь.
Шайтаны никак не берут. Сидят изваяниями, вниз смотрят.
Смайл тоже не берёт.
Шайтанья посуда стальная, небьющаяся. Ножи, котёл, палки-вилки, наколоть мясо или закрутить кишки. К чему и она? Кострище, вертел, да зубы. Топили по-чёрному, дым, куда ни попадя, через вентиляционные отверстия уходил. И вот: внезапно... фарфор.
Встреча «непримиримых».
Вступительная, она же – решающая, церемониальная часть.
Переговорщиков принял истребительный стыковочный комплекс братьев Люпусов – ИСК, по прозвищу – «Адьё».
Пять истребителей вместе – Фенрир, разбившись – пять тамбовских волков с большой космической дороги.
Адьё, приятно догорать! Адьё, пленных не берём! Адьё!..
Девятый шайтан под сводами гулкого, расчерченного прожекторами зала – служка в ошейнике. На четвереньках шустрит. Космы-дреды, шерсть на лицо, передник служки. Лапки тоненькие, проворные.
Щепотку за щепоткой служка добавляет полынный чабер в котелок. Зверский тоник, чем дольше готовить, тем крепче выйдет.
Служек делают из малолетних пленных шайтанов, называют – «паштеты». Они долго не живут, всякий их лупит, и при голодухе без колебаний съедают.
Паштет не шайтанёнок и не пацан. Разведчица, амазонка.
«Совершеннолетие решила отметить первым заданием? – гадает Смайл. – Детка не желает в рядовые, хочет сразу наверх прыг-скок? Дурочек ловят на слабо. Амазонки, они своих берегут... Ну, примерно, как шайтаны патроны. Амазонка амазонке – амазонка».
Паштету не страшно. Наверное. Под париком не видно. Смайлу страшно, ещё как. Хотя фемин и этих припадочных он ненавидит, будто шайтанорождённый, если не сильней.
Сколько таких вот съел, а не привык. Ему – гостю, врачу, приблуде со слабыми челюстями, всегда доставалось самое нежное мясо, то есть женское.
Шайтаны не очень хорошо слышат на средних частотах, рычание и визг слышат отменно.
Паштет взвизгивал – «да, слушаюсь» – обычным голосом. Пленный шайтанёнок верещал бы тихо и жалостно, на самых высоких нотах, чтоб не съели.
«Мало натренировать акцент, надо психологию понимать! Амазонки бездарны».
Паштеты прибыли в качестве подарка Люпусам от Гиеньих шакалов. Остальные сразу пошли на мясо, но они были незамаскированные мальчишки с Фактории.
«Неужели она не понимает, что разнюхать пол и происхождение для шайтана – секунда?! Если уж я понял! Что думают Люпусы? Молчат. Я должен или не должен сказать вслух? Или всё настолько очевидно, что не должен? Ловко она бегает на четвереньках! Неизвестно ещё, как у амазонок рядовые перед высшим составом на пузе вертятся!»
Во всех шайтаньих наречиях нет такого ругательства, которым Смайл не наделил «сраную амазонку».
Удивительное дело, инстинкты. Один взгляд на безоружную девушку и всё, пропал: схватить, спрятать на груди. Подкорка. Инстинкты.
Церемониал – альфа и омега межшайтаньих взаимодействий.
Не так посмотрел – труп. Близко подошёл – отбивная. Далеко встал – трус, на мясо.
«Хе-хе, а на словах-то, конечно, на словах, шайтан шайтану – брат, из любого племени!»
ИСК Адьё взял на борт переговорщиков из непримиримых «братьев», имевших чётко противоположные стратегии на будущее – «Гиен» и «шайтанов Опустошения».
Почему именно Адьё?
Потому что перед Люпусами прочие на равных. Ещё потому что на своей территории Люпусы безобразий не допустят. Они были бы королями шайтанов по силе, дерзости и богатству, если бы не предпочли держаться особняком.
А Смайл на церемонии – почётный гость, переговорщик, всеми уважаемое лицо.
Какова разница между непримиримыми...
Гиеньи шайтаны в качестве жизненной стратегии выбирают паразитирование на всех доступных территориях понемногу.
Их противники, шайтаны Опустошения ратуют за оккупацию планет, отвоевание их целиком.
И та, и та стратегия имеют издержки. Также неизбежно пересечение интересов, а в случае не согласованности действий, вольные и невольные подставы. Фемины не дремлют. Фемины – общий враг.
На ИСКе смена вахты.
Раздался звук стыковки караульного катера, условленный за сигнал к началу деловой части переговоров. «Разговор о погоде», значит, проехали.
Долгий, долгий гонг...
В чашки полился тонкой струйкой полынный чабер.
Люпус Старший гостям улыбнулся, сверкнул титановым, анодированным в голубизну клыком.
Это Смайл ему ставил! Ни до, ни после заявок на протезирование не поступало.
Зубы у шайтанов новые отлично растут, проще выдернуть обломок и подождать, но Люпус захотел особенный. Откуда эта штука, ставшая клыком, Смайл понятия не имел, в трюме нашёл, полирнул, продезинфицировал и завинтил на клею. Красота! Нижняя губа продырявилась, примялась... Но это пустяки, ребячеством и клыком доктор с пациентом гордились на пару!
Торжественной встречи церемониймейстер, Смайл дождался полного затихания гонга. Развёл руки широким жестом, призывая в знак символической трапезы сделать по глотку, которого не последовало... В полном согласии с его задумкой.
– Хрупко?.. – сказал он тогда. – Видите, насколько? Тот союз, который смертельно, жизненно необходим шайтаньим племенам, будет во сто раз хрупче. Уничтожать мы умеем. А хранить? Слово за вами.
Никак нельзя назвать улыбками то, что промелькнуло по их лицам, но это определённо принятие: так, важно сказал.
Однако ничего не началось.
Длилась, тянулась, звенела натянутая, перенапряжённая тишина.
Элита шайтанов такова и на вид. От двух метров ростом. Бугристые, волосатые туловища подобны колоннам, немного уступают им в объёме колонны рук.
Местные пятеро Люпусов в сравненье с гостями расслаблены.
Они, как пиратствовали на большой дороге круизных лайнеров, так и будут, никто им не указ. Эти – брюнеты, в набедренных повязках, прикрывающих зад и перёд. По хребту – грива, переходящая между лопаток в ремень короткой, чёрной шерсти. Подбородки шире висков, носы приплюснутые, кожа лица голая.
Шайтан Опустошения – соль с перцем, молодой, но уже серебряный великан на человека похож больше других. Скрестив ноги, сидит. Штаны военные, жилет из чужой шайтаньей кожи. Ноздри вывернутые, глаза светлые, злые до того, что и Смайлу тошно глядеть.
«Характерный момент, – подумал он, – людоедам чаще других требуется «своё» защищать. Собственность – зло, портит даже шайтана».
А Гиеньим он симпатизировал. Они к «собачьим» шайтанам близки, к расплывчатой, всеми эксплуатируемой прослойке.
Про собачьих считается, что они простоватые, а то и умственно неполноценные, дурачки. По Смайлу – чудаковатые. Порой такое выкинут, хоть стой, хоть падай, совершенно гениальное! Сто способов из любого дерьма кольчугу сплести, это они придумали! Порой замрут в созерцательности, и гадай: беспричинный ступор напал на шайтана или пора его шваброй потыкать. А другой раз скачут как придурки! В детство впали, весело им! Собачьи шайтаны – самые импульсивные при этом наименее кровожадные.
Представитель Гиеньих – определённо не дурачок.
Он старше, ростом пониже. Голова чутко набок склонена. Нос подвижный, уши подвижные, надбровные дуги скрывают ночь непроглядную...
Гиений шакал начал первым.
Приложив руку к груди, голову наклонил ещё кривее и бубнящим голосом с протяжными вставками обратился к Смайлу:
– Смаай, от двадцать четвёртого градуса за вакцину тебе поклон. От Шипаа лично, в добром здравии, и от рода Шипаа. Самки Покоо, самки Эулоон тебе кланяются. Передают: двадцать четвёртый градус в твоём, Смаай, распоряжении.
Кончики ушей шайтана покачнулись синхронно вниз, и Смайл едва удержался от улыбки. Сколько лет не появлялась на лице, а вернувшись, не слушается!
Улыбаться, впрочем, не время. Заход сильный и сразу враждебный. Гиеньи хотят показать, что переговорщик за них.
Поднявшись на ноги, отвечая Гиеньему шайтану симметричным хлопком по шее, – знак взаимного доверия, шея, уязвимая часть, – Смайл видел белые глаза конкурента. Его род и союзников видел прямо воочию.
Но Гиений не так прост.
Уши поднялись торчком и развернулись к шайтану Опустошения:
– Тиоорн…
Двумя руками Гений шайтан положил кружок магнитного ключа на столик и подвинул от себя.
Смайл помнил этот ключ! Это флешка с отмычками к феминным диспетчерским пунктам. Вещь, которой шайтаны пользовались редко, очень аккуратно и только для прослушки. Если фемины сменят пароли, ценность ключа обнуляется, но пока они не догадались.
Тиорн положил громадные руки на столик, ключа не касаясь, слушая…
– Двадцать четвёртый, Тиоорн, выражает от вчера прибывших гонцов благодарность заставам Опустошения. Гонец от Смаай, гонец от тридцатых секторов, от родов Лаай и Гаадес, все прибыли беспрепятственно. Благодарим за прикрытие, за субамазоний щит, за глушилки от регулярных патрулей фемин-сокол. Благодарим.
– Бубуу… – поклонился великан.
Ну, никак не слушается улыбка!
«Дипломат из меня, как из шайтана балерина. Я бы Моте в покер проиграл!»
В чём прикол…
Вокруг секторов шайтанов Опустошения действительно есть щиты и глушилки, но благодарил Бубуу за то, что его и его гонцов элементарно пропустили! Ни за что благодарил. Заставы не решились нападать, когда Тиорн уже отправился на переговоры.
Бубуу достиг двух целей, озвучив благодарность: показал, что технически Гиеньи на высоте, ведь и Люпусы глушат чужие переговоры, а гонцы легко связались с Адьё, и что готов дарить, уступать.
Третий момент ещё более важный. Шайтан проявляющий лукавство, двусмысленность, круче шайтана демонстрирующего силу. Но главное, этот финт самолюбования нравится и противоположной стороне! Говорит: вы такие крутые, что и противник у вас не вошка, не мелюзга.
Тиорн накрыл ладонью и отодвинул ключ.
«Упс...»
Смайл помрачнел.
Люпусы переглянулись. Три брата, сидящие между послами, пригнулись, замерли. У двоих, рядом со Смайлом, чёрные гребни шерсти дыбом поднялись на хребте.
Белые глаза шайтана Опустошения смотрели на посланца от Гиен в упор. Это или драка, или…
– Род Бубуу, – начал Тиорн тихо и без визжащих тонов, – не откажет нам в чести совместного абордажа? Хороший зачин для союза, который станет менее хрупок завтра и нерушим послезавтра. Пусть ключ храниться на двадцать четвёртом, а гарпуны на заставах Опустошения. Не будем класть в одну, как говорится, корзину.
Смайл выдохнул, Люпусы тоже.
«Но позвольте… Какого ещё абордажа?»
Обведя мысленным взором окрестности, Смайл нахмурился… Тряхнул головой: чушь какая.
«О чём он? Или это пустая болтовня? Шайтаны впустую не болтают и долгосрочных планов не стоят. Но это значит лишь одно…»
Люпусы кивали белоснежным фарфоровым чашкам, не прикасаясь к ним.
«Пустопорожнее?! Отнюдь. Серьёзней некуда».
Утром Люпус Старший заявил ему: «Смайл, какая удача! Ты на борту у нас! Ты нужен нам, ты сможешь. Больше никто».
Смайл удивился, засмеялся. Что хотят? Пирсинг в рыло, массаж пяток? Какой с него ещё прок?
А прок с него такой – выдержка. Необходим кто-то способный захватить пленницу, не испортив её.
Люпусы
