даже служанок, или в окружении оравы наглеющих «друзей» отправлялся ночами в город и окрестности, где все чаще всего развлекались тем, что устраивали попойки в кабаках, ловили и позорили девушек, а также всячески наказывали жителей за любую «провинность», которая приходила в голову Эмилю.
Единственно, что несколько взволновало принца, так это пятно на лбу, странным образом увеличивающееся с каждым днём. До поры до времени изъян скрывался под кудрями, нависающими надо лбом, но вскоре принц стал лысеть, хотя был ещё молод. Пришлось ввести моду на своеобразные парики, больше похожие на громадные шапки.
Пора бы и жениться, дабы оставить наследника. И оказалось, что ни в одном королевстве нет желающих выдать принцессу или герцогиню замуж за Эмиля — земля слухами пользуется. И в самом королевстве найти невесту не мог: самые красивые исчезли неведомо куда. То, что даже неограниченная власть не даёт возможности выполнить все желания и капризы, стало неожиданностью, и ещё более озлобляло Эмиля. Он с удовольствием бы объявил войну соседям, но вынужден был признать, что и армия небоеспособна, да и он сам ничего не смыслит в военных делах. Красоваться перед дамами на коне и размахивать саблей, или демонстрировать пируэты со шпагой — было недостаточно, и это сам понимал. Да и казна стремительно мельчала.
Всё чаще Эмиль метался по дворцу в ярости, пугая всех своим видом. И однажды пришла мысль о том, что и он смертен. Это прибавило отчаяния и страха за себя — любимого, и не нашёл ничего лучшего, как ещё более ужесточить жизнь подданных. Битьё всенародно кнутом, заключение в тюрьму, лишение имущества как развлечение быстро надоели, захотелось крови. И начались казни — жестокие и кровавые. Но что может остановить человека, пришедшего к власти через убийство.
Королевство погрузилось в страх.
Однажды в городе появился цыганский табор. Цыгане не сразу поняли, что попали не в то место, и не в тот час, но вскоре на своей шкуре почувствовали грозную силу ещё не признанного монарха. Они не только оказались под стражей, но лишились даже того, что было из имущества. И всё могло бы закончиться печально, если бы не старая цыганка, вступившаяся за табор.
- О, государь! - насколько льстиво смогла обратиться к принцу. - Не губи бедных и гонимых, не лишай жизни. А взамен я поведаю тебе всё, что было, есть и будет.
Странно, это предложение вызвало интерес Эмиля: хоть какое, но новое развлечение.
- Хорошо, старая ведьма! Я выслушаю тебя, и , если мне понравятся твои предсказания, то я отпущу твоё племя восвояси, но с условием никогда не приближаться к границам моего королевства.
- Сир! - вкрадчиво заговорила цыганка, раскинув карты. - Вижу, ты сильный властитель, но не достиг желаемого. Время не пришло. Дай взглянуть на твою царственную руку.
Эмиль, весьма заинтересованный, протянул ей руку. Старуха, бросив беглый взгляд, побелела и упала на колени перед принцем. К её счастью, тот посчитал это признаком благоговения перед ним.
- Если ты действительно всё знаешь, то скажи, когда я умру!
- О, властитель! Все мы смертны. Но ты умрёшь, когда взглянешь в глаза своего брата!
Эти слова произвели на Эмиля странное действие. Нет, он не испугался пророчеству, а захохотал: уж ему было «известно», что его брата нет в живых. Смеялся до колик в животе, валяясь по полу, забыв о цыганке, а та воспользовалась моментом и в сопровождении табора спешно исчезла из города. Когда же принц пришёл в себя и вспомнил о цыганах, разумеется не собираясь выполнить обещание, к своему неудовольствию понял, что его обхитрили, но и дали надежду на бессмертие.
И принц всё больше захватывал власть, поскольку его отец захворал так сильно, что пришлось позаботиться о врачах — хотя бы для соблюдения приличий. И его мать, королева Беатрис, тоже очень скоро ощутила на себе степень любви сына: её переселили в самые сырые покои, оставили всего нескольких фрейлин под предлогом экономии, и под тем же предлогом убавили содержание. На её жалобы «сокровище» только презрительно морщился и к сведению не принимал.
Как ни терпелось Эмилю поскорее стать полновластным королём, но хочешь - не хочешь сделать хотя бы вид заботливого и любящего сына было необходимо. Посему известил всех соседей-королей о своём «несчастье» и запросил помощи. И короли отозвались, прислали своих лекарей, собрался огромный консилиум, дабы определить, что за хвороба навалилась на совсем ещё не старого короля, и какое необходимо лечение. Естественно, никто не торопился вынести вердикт, поскольку, чтобы не ударить в грязь лицом, принц повелел обеспечить всё врачебное сообщество и питанием, и выпивкой. Однако, пока шли споры между лекарями о том, чем болен Антуан и как правильно его лечить, бедный король слабел с каждым днём и угасал на руках своего наследника. И неизвестно, как скоро случилась кончина монарха, но добрый друг
Филлипп Благонравный, король соседнего королевства, прислал на помощь своего личного врачевателя Анри Дидье, самого знаменитого не только в его королевстве. Можно легко представить, с каким чувством возвратился Арман в родной дом, и как сильно был удручён состоянием здоровья батюшки и жизнью матери. Но выдать себя никак не мог, ибо опасался мести своего брата, готового на любую подлость. И он принялся за лечение, получив при этом полный карт бланш в своих действиях. Повелел хорошенько убраться в покоях больного, проветрить все помещения и постелить чистое бельё, о чём отец давно и не мыслил. Сам следил за приготовлением пищи для короля и готовил всякого рода лечебные настойки. Находясь постоянно у постели больного, кормил и поил его собственноручно, делал притирания и компрессы. Вполне понятно, что скоро король Антуан, к большому неудовольствию Эмиля, пошёл на поправку, повеселел и даже изъявил желание прогуляться в дворцовом парке и в городе. И был потрясён состоянием дел. И его великолепный парк пришёл в упадок, цветник разорён, а улицы и площади захламлены. А горожане, которые всегда встречали его радушно, в лучшем случае низко кланялись, пряча лица, или старались по возможности скрыться в своих домах. Понять, что случилось с королевством, никак не мог и пристал с вопросами к наследнику. А что мог объяснить отцу Эмиль, и так весьма раздражённый итогами лечения. И придраться не имел возможности, поскольку этот лекарь был подданным короля Филиппа, с которым лучше не враждовать.
Ненависть к врачевателю нарастала с каждым днём, и однажды в приступе ярости схватил того за камзол и к удивлению всех присутствующих закричал:
- Как ты смеешь, самозванец, указывать здесь, в моём дворце что и как делать, командовать моими слугами? Твои настои только убивают моего драгоценного батюшку, а ты делаешь вид, что всё в порядке? Давно поря тебя изгнать, пока ты своими травами не уморил всех!
С этими словами он взглянул в глаза лекаря, издал дикий вопль и рухнул замертво. С его головы свалился роскошный парик, обнажив голый череп, покрытый чёрным пятном ото лба до затылка. Пророчество цыганки исполнилось.
Все в ужасе застыли, не в силах понять, что произошло. Арман, не менее всех потрясённый неожиданной смертью брата и видом умершего, преклонил колени перед отцом:
- Государь! Прошу прощения, я не виновен в смерти твоего сына. Но ты должен знать — я Арман, твой сын, тот, кого ты назначил когда-то наследником престола. Нет, я не был убит теми разбойниками, мне удалось бежать, а в королевском склепе захоронен несчастный, что погиб за моё спасение. Не хочу огорчать тебя, мой отец, но всё это организовал мой брат Эмиль, желающий стать королём.
- Ты Арман, герцог де Миньон? Но как ты очутился в услужении короля Филиппа, и почему стал лекарем, хотя благородного происхождения?
Отец! Я не мог раньше открыться ни перед кем, ибо моя жизнь была в опасности, как и твоя, потому что тебя медленно отравляли все годы. Но я ни о чём не жалею, я занят любимым делом, помогая всем страждущим.
Призвали королеву Беатрис. Увидев мёртвого Эмиля, она упала перед ним и стенала, не в силах понять, почему её красавчик превратился о чудовище. Потом поднялась и взглянула на Армана. Она его узнала сразу. Её лицо исказила ярость:
- Ты, Арман, виновник всех моих бед. С первого часа твоего рождения я не любила тебя, ты измучил, заставил страдать. Зачем именно ты родился первым и стал наследником. Эмиль, моё сокровище, должен бы стать королём. А теперь он лежит мёртвый. Ты его убил, я ненавижу тебя.
С этими словами несчастная женщина лишилась чувств и жизни.
Потрясённый всеми событиями Антуан Первый тем не менее тут же принял решение:
- Мой сын, мой первенец! Ты был назначен наследником престола и будешь королём по праву. А я слагаю с себя корону. Какой я властитель, если не видел, что мой младший сын растёт подлецом и негодяем? Страшно представить, что было бы и с королевством, и с народам, если бы он стал королём. Немедля должен короноваться и отпустить меня на покой!
- О, сир! Поверь мне, я тоже весьма удручён положением дел и твоим состоянием. И очень опечален и смертью матушки, не подозревая, что она меня так ненавидела. И смерть брата Эмиля тоже страшное горе. Как видно всё его зло отпечаталось на нём в виде этого зловещего пятна. Но я не хочу быть королём, я хочу и дальше отдавать свои силы и знания на благо людей. Но ты можешь надеяться: я вручаю тебе моего старшего сына Патрика, которого ты вырастишь настоящим королём. Он очень способный и умный мальчик и обладает всеми качествами славного рыцаря. Они никогда не уронит чести нашего рода.
Что можно было возразить на эту речь. И Антуан Аркторионский согласился с доводами своего любимого сына, и поручил воспитание внука герцогине Элинор, доставив ей счастье продолжить предназначение. И никто в том королевстве никогда не жалел, что именно Патрик со временем стал их королём.
