себя умницу. Либо-либо, как всегда. От глаз не оторвёшься, - прозрачные бездны, без зрачков и радужки. Удивительно, это точно! Наверное, в роду есть иноземцы, но это дело второе.
- Я думала, ты любишь свою работу. Во скольких разломах ты побывал?
- Ненавижу. Отвечаю на второй вопрос: в пяти. И на девятнадцати планетах. Разломы – самое отвратительное, где можно побывать.
- Почему? – в глазах Литы мелькнул блеск изумительной тяги к знаниям.
- Там всё не так. Типа другие миры в отдельном замкнутом пространстве. Кольцо в кольце, понимаешь? Дерьмо редкостное. Другие планеты – куда ни шло, а вот Анимальные зоны… Неподготовленному человеку туда вообще противопоказано совать нос. Другая атмосфера, понимаешь? И я не говорю о погоде, там, и прочем. Ощущения другие… Нехорошие бывают.
Как всегда, когда я говорил о разломах, мой голос затихал.
- Есть, конечно и прекрасные, как в сказке. Но есть и очень ужасные, непонима…емые. Чувствуешь, как страх заполняет тебя, как начинаешь шарахаться от каждой формы, от каждой тени. И тишина такая стоит, ни ветерка, ничего… Только урчание, или шипение, смотря что за твари населяют планету. Цвета – серые, или бледно-синие, настроение у всех сразу же меняется, начинаются скандалы, драки. Один знакомый изнасиловал форму…
- Форму? – Лита слушала внимательно.
На меня нахлынули воспоминания, мерзкие и холодные. Да, кажется в том разломе я и потерял свою маленькую Ди, а форма, которую пытался изнасиловать лишившийся рассудка Патрик, была ничем иным, как фантомом моей невесты.
- В той Анимальной зоне, да и во многих других, встречается явление форм. Любое существо копируется миром и существует в виде фантома. Всё зависит от человека или другого существа… Если твои эмоции красочны и многообразны, то ты можешь оставить форму, с трудом отличимую от оригинала, она будет повторять в точности твои излюбленные движения, повадки и манеры. Миллионы раз совершая одни и те же действия, пока не рассеется. Это явление не изучено, но нужно всегда быть начеку. Держать себя в руках. Вообще забыть, что можешь чувствовать. Забыть, что такое зло и безграничная радость. Стать... никем. Та женщина она просто не могла быть никем. Она была необычная, понимаешь? Сгусток эмоций. Наверное, ей и не следовало ехать на это задание, но... И зона сделал её фантом, который несколько дней бродил за нами, в точности повторяя все движения оригинала. На шестой день, когда атмосфера уже полностью завладела нами, у одного паренька случился Анимальный приступ. Он просто перестал быть человеком, он впитал в себя зону…
Лита нахмурилась. Прекрасные брови сдвинулись, образовав над глазами подобие галочки.
- Да… - вдруг, прошептала она. – Животные в зоне – это сама зона, а их облик – материализованный фантом.
- Ага, - устало кивнул я. – Пока не встретишься лицом к лицу, не поймёшь. Животные Анимальной зоны – это один вид, бесчисленные копии самой зоны, воплощённые нашим разумом в материю… Ээээ, черте знает что! В общем, перестал он быть человеком, превратился в Анималика, как говорим мы. Набросился и начал бить и раздевать фантом той девушки… И спровоцировал деление.
- Деление? – Лита подалась вперёд.
Она так возбудилась, что с трудом сдерживалась, её тёплые пальцы скользнули по моему запястью.
- Он порождал свои фантомы один за другим, и они кидались на нас. Они пытались нас изнасиловать… Чёрт.
Я залпом выпил пиво.
- Никогда нельзя что-то чувствовать по-настоящему в зоне. Ты начнёшь делиться. Нельзя поддаваться панике. Иначе и не заметишь, как растворишься, станешь куском Анимальной зоны, а потом будешь появляться в форме животного. Будешь походить на тысячи других зверей, станешь пылью, частицей того мира.
Я и не заметил, как говорил о работе, о которой так не хотел говорить. Но Лита заинтересовалась, надменное выражение сменилось томным взглядом, говорившим: теперь ты мне по нраву, Конис. Теперь ты не алкаш и бабник. Женщин всегда привлекают мужчины, которые что-то могут. Я не думаю, что могу многое, но пережил достаточно. Повидал всякую падаль и нечисть, и это привлекало смуглую красотку.
- Поэтому птички тогда и превратились в пепел. Пока в капсуле сохранялась атмосфера Анимальной зоны, они существовали материализо… ванными. Но, только воздух Земли коснулся их тел, как… пых! Умерли.
- Никогда не понимала, зачем учёным эти животные.
- Зачем учёным что-то нужно вообще? Чтобы изучать, на то они и учёные. Они берут пробу атмосферы из грузовой капсулы, где сидят животные и создают благоприятные условия для материализованных существ. Потом тычут в них всяким дерьмом, снова берут пробы всякого дерьма, и так до бесконечности. Вот жизнь, да? А ещё для того, чтобы протянуть свои человеческие клешни дальше, ещё дальше! В этом вся суть, как мне кажется…
В зал хлынула толпа пьяных девушек и парней. Они громко кричали, задевали столики, падали и лапали друг друга. Снова я подумал, что, если бы не Лита, то вполне мог бы оказаться среди них.
- А ты видел хоть одно такое животное тут, на Земле?
- Нет, - покачал я головой. – Один раз видел, как нечто уродливое и очень отдалённо похожее на змею отправляли на Луну. Там, кажется, под лунной корой находится что-то типа зоопарка, или зверинца, где животных пытаются изучать и размножать. Больше ничего. Да и сама помнишь слова великого Притти? Доставил и забыл. Советую так и делать. Слишком всё это странно и попахивает чертовщиной. Лита! Опять я тут про работу толкую, будто мест больше нету!
Она улыбнулась, и я размяк.
- На самом деле, я думала, что ты – бабник, неудачник, живущий с мамой и не оправдавший её надежд, но…
Разве нет?
- …но есть в тебе что-то. И, знаешь ли, ты и сам не догадываешься, что в тебе есть такого. Правда?
Я разозлился. Какое она имеет право так обо мне говорить? Это же всего лишь сучка с титьками и…
- А ты у нас недорощенный психолог? – оскалился я.
- Постой. Не поступай так, как поступил бы всегда. Не обижайся. В тебе есть сила и мудрость, скрытая под личиной обиженного самца. Та девушка… она была тебе дорога, правда?
Я вскочил.
- Тварь! Какая тварь тебе это сказала?!
Лита не испугалась. Мои сто девяносто сантиметров не произвели на неё никакого действия. Она с интересом наблюдала, что я буду делать.
- Никто мне не говорил. Это было видно. Пожалуйста, Конис, уедем?
Поворот! Я сел.
- Куда?
Мы лежали в тесной комнатушке стажёрского челнока. Из стеклянной стены открывался прекрасный вид на ночной город. Свет из панорамных окон, мерцающие вспышки пролетающих мимо челноков, крутящиеся аттракционы, взлетающие в небо и садящиеся звездолёты оставляли на тёмной поверхности длинные линии от сгоревшего атомного топлива.
Я посмотрел на часы. Час и сорок минут понадобилось для того, чтобы затащить её в постель, но до сих пор она не казалась мне шлюхой. То, что произошло между нами, напоминало чистую любовь; не секс, не похоть, а любовь. Она прижималась ко мне, ласкала и гладила, а губы Литы творили невообразимые вещи. Нечто похожее происходило между мной и маленькой Ди…
Лита встала и подошла к окну. Обнажённое смуглое тело было освещено сотнями огней Хабаровска, и казалось серебряным изваянием идеальной женщине. Вязкий свет прилипал к широким бёдрам, длинным ногам, ямочкам на лопатках.
- Завтра едем в разлом, - сказала она, не поворачиваясь.
- Ты снова? Мы уже обсудили это…
- А тебе не кажется, что твоя жизнь – это и есть Анимальная зона? Хочешь себя посвятить им? Этим зонам?
Я сел на кровати и закурил. В свете огней мои мускулы казались выточенными из металла, а на животе образовались жировые складки, покрытые волосками.
- Моя жизнь – это водка, бабы и работа, Лита.
Она повернулась. Высокая небольшая грудь качнулась, волосы спадали на плечи и касались коричневых сосков.
- Однако, про водку, баб и вино ты так не говоришь, как про путешествия. Тебе не кажется, что наше место там, где мы проявляем себя в полной степени? Будь то злость или великая доброта… Нет?
- Чёрт знает, - пожал плечами я. – Как может быть место моим, если я умираю со страха и схожу с ума , когда нахожусь в нём?
- Но ведь были и красивые зоны? Ты же говорил о тех птицах, о воздухе, о бескрайнем небе, которое наполняет душу счастьем! А фантомы? Какие они там?
- Они смеются, - сказал я, глядя в её прозрачные глаза.
Она приблизилась и села напротив, подогнув под себя смуглые икры и белые ступни.
- Я хочу показать тебе, кто ты есть на самом деле, Конис. Ты – изумительный, но не понимаешь этого. От тебя многое ждали, но ждали то, чего ты сам от себя никогда не ждал. Так и теряются. Так пропадают самые лучшие люди на свете! Ты смел, ты отважен, Конис!
Знаете, её сладкие речи даже нравились. Может быть, психолог из неё выходил не очень, но я и сам начал верить, что во мне живёт великая сила.
- И как ты это покажешь? – спросил я.
- Вот тут, смотри… - она взяла мою руку и приложила её к своему животу. Тот оказался холодным и возбуждающе упругим.
Потом, наши глаза встретились, и мы снова повалились на кровать, слившись в единое целое.
