Я ТЕБЕ ВЕРЮ!

нет.
        -Здешние, - ответил Гена.
        -Какие это здешние?
        Парень сгреб в кулак его куртку на груди.
        -С цыганского края, - сказал Гена, рывком сбрасывая руку.
        -Х...ли ты п…дишь? – вступил второй, - Я на цыганском всех знаю, тебя что-то не встречал.
        -Какие они здешние? – глухо проговорил старший, - Москвичи сраные. Мочи.
        И тут же последовал первый удар. Он был сильным. Удар обрушился на Гену, который не удержался на ногах и повалился навзничь, ударившись затылком об асфальт. Увидев это, Толик сделал несколько молниеносных движений, и парень, ударивший Гену, оказался лежащим рядом с ним. Его невмешательство, выражаясь словами тренера, было гарантировано.
        Но трое продолжали оставаться на ногах и двое из них разом бросились на Толика. Он упал, но тут же, сдвоенным ударом ног, изо всей силы ударил в живот другого парня. Тот буквально согнулся пополам, и судорожно хватая ртом воздух, стал падать. Толик вскочил на ноги и увидел, что до сих пор наблюдавший все со стороны старший, сделал несколько шагов вперед. Толик понял, что ему сейчас придется лихо, и не ошибся. Этот не шел ни в какое сравнение с другими, и Толик едва успевал парировать сильные поставленные удары. При этом ему еще приходилось вертеться, чтобы контролировать молодого, норовившего обойти его сзади. Толик понял, что долго так не протянет - силы покидали его.
        Но короткий взгляд на лежащего на земле Гену возбудил в нем приступ жестокой беспощадной ярости. Собрав в кулаки все силы, нервы и, кажется, все, что в нем было, выдержав удар молодого, от которого буквально посыпались из глаз искры, Толик сумел применить ко врагу тот самый коронный прием, которому научил его тренер, и к которому он никогда раньше не прибегал.
        Парень крякнул и стал медленно оседать на землю. Но и у Толика сил больше не было – он земля уходила у него из-под ног. Он ждал удара от молодого, который окажется сокрушительным, поскольку парировать его уже не мог.
        Однако, удара не последовало. Тот замер, и полными страха и ужаса глазами смотрел на поверженного парня. Этого не должно было быть. Похоже, вместе с телом сейчас на его глазах оседало на землю нечто другое - значительно большее, что составляло основу его мировоззрения.
        -Ну, гады, вам не уйти! – крикнул парень срывающимся голосом и побежал по улице.
        Толик наклонился над пытающимся подняться Геной, протягивая ему руку.
        -Геннастый, ты цел? Проверь, зубы на месте? Нос не сломан? Потряси головой, не тошнит?
        -Нормально, - проговорил Гена, ощупав лицо пальцами, - Сотрясение есть, но небольшое, фигня. У тебя - кровь…
        -Я знаю. Пошли, Геннастый, нам надо сматываться. Он может сейчас вернуться и не один. Я, кажется, ихнего главаря выключил.
        Они устремились в прилегающую улицу и быстро пошли, держась ближе к заборам и избегая выходить на освещенную часть. Скоро впереди показались знакомые окна пятиэтажек. Никем не замеченные, ребята юркнули в подъезд.
        -Ой… ой, – как вчера, запричитала Нина, увидев их, - Гена, кто это вас так?
        -Не нас, а мы, - тяжело проговорил Толик, снимая куртку и морщась от боли.
        Пока шли, нервное напряжение не давало ее почувствовать, но сейчас он ощутил всего себя каким-то сгустком боли.
        -Толь, да у тебя кровь хлещет.
        -Сейчас остановится. Лоб рассекли, ничего страшного. Просто крови много, потому что голова обильно снабжается.
        -Снимайте с себя все, я постираю.
        Нина засуетилась, не зная, за что взяться в первую очередь.
        -Идите в ванную… Гена, я тебе сейчас свинцовую примочку сделаю… Толь, давай я тебе перекисью лицо промою…
        Из-за двери выглянуло встревоженное лицо Иришки, а из комнаты донесся тоненький Маришкин голосок:
        -Мама, чево там? Папка задлавшийся плишол?
        -Нет, нет, это не папка, - заговорила Нина, уводя Иришку в комнату, - Это дядя Гена с дядей Толиком вернулись.
        -А дядя Гена тоже задлался?
        -Нет, что ты. Дядя Гена у нас хороший, он не дерется. Спи, дочур. Видишь, Тотося с Тутосей уже спят, и мы сейчас тоже спать ложимся.
        На кухне, превращенной в полевой лазарет, Нина обрабатывала их ушибы и раны, слушая рассказ о происшедшем.
        -…Так что, если бы не Толик, мне бы хана, - завершил рассказ Гена.
        -Говорила же я вам – не ходите. Сами видите, какая у нас тут жизнь.
        -Это могло быть где угодно, - твердо возразил Толик.
        -Да неужели же и в Москве так?
        -Где угодно, - твердо повторил Толик, - Ты думаешь, Москва – это вершина цивилизации? Жизнь другая, а люди одни и те же.
        -А, глядя на тебя, и не подумаешь, что ты можешь так драться, - уважительно взглянув на него, сказала Нина, - Такой интеллигентный с виду.
        -С волками жить…, - индифферентно   проговорил Толик.
        Закончив с ранами, Нина вытащила из машины и развесила на веревках под потолком кухни их одежду, и встав в дверях, заговорила, отчеканивая каждую фразу указательным пальцем:
        -Завтра из дома ни ногой! Дверь никому до моего возвращения не открывать! Маришку я отведу в садик, а у Иришки свой ключ. Еды навалом – лежите, отлеживайтесь! Все!
        Она повернулась и пошла в маленькую комнату.
        -Пошли, Толясь, - нежно взглянув на него, сказал Гена.
        Они погасили везде свет и легли на диван. Едва накрывшись одеялом, Толик почувствовал сильное возбуждение. Перед ним отступила даже боль. Ему захотелось сейчас обнять и прижать к себе Гену, как никогда. И не только это. После того, что произошло, Толику показалось, что он готов сделать все, на что только был способен, чтобы никто никогда не посмел к нему прикоснуться. При этом он отдавал себе отчет, что раньше не испытывал таких чувств ни к одному человеку.
        Толик протянул руку под одеялом и обнаружил, что Гена тоже возбужден.
        -Сейчас нельзя, потерпи, - услышал он над ухом его тихий шепот.
        Толик впился в эти губы своими, наслаждаясь, как малостью, посланной ему в утешение. Гена откликнулся, и они, обнявшись и превозмогая боль, слились в долгом поцелуе. Уснули, не в силах оторваться друг от друга, и обняв друг друга под одеялом.
        Толик опять сквозь сон слышал, как уходила на работу Нина. Слышал голосок Маришки:
        -Я не хочу в садик, я хочу с дядей Геной.
        Слышал строгий голос Нины:
        -Дядя Гена не сможет с тобой погулять, он заболел.
        Слышал… и опять уснул, прижавшись к дорогому ему человеку, что он вдруг осознал почему-то вчера со всей остротой. Именно это чувство помогло ему победить в драке.
        Они проснулись одновременно, вместе с проснувшимися в них вчерашними чувствами. Сейчас они были одни, и с упоением предались им.
        -Геннастый, - произносил Толик любимое имя, утопая взглядом в нежных глазах лежащего перед ним на спине друга.
        -Толясь мой, - так же мягко откликался Гена, водя ласковыми, но сильными руками по его телу.
        Они опять извивались в объятиях, насколько позволяла не отпустившая еще боль.
        -Войди, - проговорил Гена, переворачиваясь на живот.
        И Толик сделал это, ведомый стремлением доставить удовольствие другу и сам получая наслаждение от этого.
Гена глубоко дышал и сладостно постанывал. Толик целовал широко раскрытыми губами его плечи, шею, вдыхал запах его волос, а губы между поцелуями, страстно шептали:
        -Геночка… Геннастый… Генка…
        -Толясь… - изредка так же шепотом откликался Гена, - Толяська мой…   Мой Толька…
        Темп их движений увеличивался, боль тоже давала о себе знать, и они с упоением начали стонать вслух, все громче и громче, не сдерживая себя, а впадая от этого в еще большее блаженство. В конце концов они закричали… Закричали оба во весь голос, давая выход наслаждению тем самым моментом, который опять наступил у обоих сразу.
        Толик перевернулся на спину и раскинул, насколько позволял диван, руки и ноги, тяжело дыша и чувствуя приятное расслабление, несмотря на растревоженную во всем теле боль. Гена приподнялся и смотрел на него. Толик тоже посмотрел ему в глаза и опять содрогнулся от переполнявшей их нежности. Той самой, что, казалось, сейчас разорвет эти черные блестящие оболочки…
        Едва они вышли из ванной, как заскрежетал в замке ключ – вернулась из школы Иришка. Обедали все вместе.
        После обеда Иришка села делать уроки, а Толик, достав телефон, отправился в кухню.
        -Маме? – спросил Гена, подняв на него глубокий участливый взгляд.
       Толик кивнул и плотно прикрыл за собой дверь.
        -Мама… Да… Как ты себя чувствуешь? Ну, сейчас погода такая, попей на ночь молочка с медом… Хорошо, сегодня был в Эрмитаже… Его за всю жизнь не обойдешь… Центральные залы, Сальвадора Дали посмотрел… Завтра в Пертопавловку пойду… Не знаю, может, схожу в театр… Сейчас перекушу чего-нибудь, подумаю… В пышечной… Ты же помнишь, наверное, сколько в Питере пышечных было… И сейчас есть… Да, поддержу нашу традицию… Насчет отъезда еще не решилось, у отца здесь дел много… Ничего, все будет нормально… Конечно, позвоню… Целую, мама.
       Толик дал отбой и вернулся в комнату.
       Гена дремал, лежа на диване. Толик лег рядом, и ощутив боком тепло его тела, тоже прикрыл глаза…
       Скоро соседка с первого этажа привела домой из сада Маришку, и в доме снова воцарилось веселье. Нина опять вернулась поздно. К ее приходу уже был накрыт стол, поскольку вчера всего не съели.
        -Ну, как вы тут, герои? – она заботливым женским взглядом бегло, но внимательно осмотрела следы ушибов.
        -Почти в норме, - улыбнулся Гена.
        Благодаря своевременно оказанной помощи, последствия и впрямь заживали быстро.
        -Ну, так мне же не впервой, - сказала Нина, - Мой, как напьется, непременно с кем-нибудь задерется. Я уже могу на полставки в травмпункт устраиваться. Да, про вашу драку по городу слух пошел. У нас же тут, как в деревне, все всё знают. А сегодня еще одна была. На цыганском краю какого-то молодого москвича приезжего чуть ли не насмерть забили.
        Толик с Геной многозначительно переглянулись.
        -Пора нам подаваться отсюда, - решительно сказал Толик, - Растревожили мы местное болото, сами того не желая. Вонь теперь долго идти будет.
        -Завтра автобус есть, - напомнил Гена.
        -Ой, ребята, поезжайте вы лучше в Москву, - переводя с одного на другого умоляющий взгляд, сказала Нина, - Мало вам тут приключений?
        -Бог не выдаст… - проговорил Толик.
        -Да и безопаснее нам не на московском автобусе теперь отсюда уезжать, - заметил Гена.
        -А ваш во сколько? – спросила Нина.
        -В половине седьмого утра.
        -Тогда удобно, вместе выйдем. Сейчас сумку матери соберу…
        -Потом соберешь. Выставляй, что мы не допили по приезде, - улыбнулся Гена, усаживаясь за стол.
        Утром они вышли из дома еще затемно.
        Прежде, чем уйти, пока Нина одевала девочек, Гена вытащил из кармана пачку денег, отделил половину и незаметно засунул ей в сумочку.  
        На углу возле дома они