фабрике работаю, - уклончиво ответил Славка, - Но это временно. Меня в армию должны забрать скоро. Ты служил?
- Имел счастье, - поморщился тот, - Но вообще, я хочу тебе сказать, бояться не надо. От человека тоже многое зависит. Ты контактный, покладистый...
- Да ладно, захвалил прям, - улыбнулся Славка, - Ты же меня в первый раз в жизни видишь.
- Вот именно. А сразу почувствовал. Давай еще по одной, по традиции, без перерыва, а потом покурим.
- Лех, только на кухню курить пойдем, - сказал Славка, - Мать не знает, что я курю...
- А отец?
- Не имел чести, - буркнул Славка, разливая водку.
- Давай за тебя, за успешную службу, - поспешил исправить Алексей ошибку, сходу поднимая стопку.
Они чокнулись и выпили.
- Пошли курить? - спросил Славка.
Выйдя на кухню, они закурили. Славка открыл форточку, запрыгнул на подоконник и сел, подобрав ноги и положив на колени подбородок. Сейчас ему на вид можно было дать лет четырнадцать.
- А вообще, Слав, с людьми надо проще. Тогда в любое окружение впишешься. Всегда найдется человек, который тебя поймет.
- Если бы понимали, - с какой-то глубокой грустью проговорил Славка.
- А не понимают - не навязывайся. Быть проще, это еще не значит открывать душу первому встречному. Надо постараться нащупать золотую середину. Найти общий язык и остаться самим собой.
- Да. Наверное, ты прав, - поднимая задумчивый взгляд, сказал Славка, - А ты меня поймешь?
- Если бы я тебя не понял, я не пришел бы к тебе, - улыбнулся Алексей.
Славка тоже улыбнулся, но одними губами. Глаза его смотрели внимательно и проникновенно:
- И ты примешь меня таким, какой я есть? Чтобы про меня не узнал, примешь?
- Пошли еще по одной, - покачал головой Алексей, туша окурок в консервной банке, - А то ты уже задумываться начал... И включи потихоньку музыку.
Они вернулись в комнату. Славка поставил кассету на магнитофон и хрипловатый голос Вилли Токарева запел про шумный балаган.
Они выпили, и Алексей почувствовал, что захмелел. У Славки тоже порозовели щеки. Он улыбался и смотрел на него своим чуть лукавым взглядом из-под постоянно спадавшей на глаза челки.
- Подстригись, - проговорил Алексей, прожевав кусок колбасы, - Ходишь, как бобик.
- Не, - смеясь, ответил Славка, - как бобик, это так...
Он пригнул голову и закрутил ею, растрепав свои длинные волосы, закрывшие совершенно лицо.
- Во-во, - засмеялся Алексей.
- А мне так нравится!
Славка тряхнул волосами, откидывая их назад.
- Ну, раз уж так нравится - носи. У каждого человека должна быть индивидуальность. Это только у нас считается, что все должны быть одинаковыми. В других странах это не так...
- А в какой стране ты хотел бы жить? - спросил Славка.
- Наверное, все-таки в той, в которой родился, - серьезно ответил Алексей, - Другой вопрос, в какое время я хотел бы в ней жить?
- И в какое же?
- Так, пару веков назад. А ты никогда не задумывался о том, живи ты в другое время, у тебя бы совсем по-другому сложилась жизнь?
Славка пожал плечами.
- Мало, значит, с тобой эта Вера Андреевна...
- Петровна, - поправил Славка.
- Она... Возилась. А вообще, не забывай ее. Она дала тебе многое. Когда-нибудь оценишь...
Он еще что-то рассказывал, уже веселое. Потом волной пошли анекдоты, Славка тоже знал их немало. Ограничения в темах уже не было. Несколько раз еще выходили курить.
Алексей вошел в возбужденное состояние, когда кажется, что все вокруг хорошо и хочется только одного - чтобы стало еще лучше.
Вернувшись с кухни, он начал пританцовывать в такт льющейся из магнитофона залихватской песне. Славка последовал его примеру. Танцевать его никто, как видно, не учил, но он как бы органически чувствовал музыку, откликаясь четкими и изящными телодвижениями.
- Слав, без обид, - отдышавшись, спросил Алексей, когда песня кончилась, - Ты серьезно не знаешь, кем был твой отец?
- Ну, сказал же. Достал... - отмахнулся Славка, - Что тебе это так хочется знать-то?
- Да глядя на тебя сейчас, мне показалось, что твоих прабабушек любили аристократы. Не так ты прост, как кажешься...
- Темная личность, короче...
- Наливай еще, темная личность.
Алексей уже терял голову и был способен на необъяснимые поступки.
А магнитофон заиграл вновь, и они опять начали танцевать.
...Зойка смелая и умелая
В воровских делах и в любви
Аккуратная и развратная,
Но душою с ней не криви...
- надрывался Вилли Токарев.
Алексею уже было все равно, что он в незнакомом доме и уже ночь. Он танцевал, и готов был захлебнуться кабацкой мелодией песни. Так хорошо ему не было давно. А Славка прыгал как заведенный, выделывая чуть не акробатические трюки, и поражал Алексея умением владеть своим телом.
В конце песни они обнялись, и закружившись по комнате, повалились на диван. Алексей почувствовал, что Славка возбужден, но не придал этому значения.
«Готов, пацан, - лишь подумалось ему, - Вот, что значит молодая кровь...»
- Слав, наливай еще...
- По последней остается.
- Так давай выпьем последнюю за то, что бы она была у нас не последней...
Он обнял Славку за шею.
- Ты классный пацан, Слав. Давай не терять друг друга.
- Я тоже не хочу тебя терять.
Они чокнулись и залпом осушили стопки.
Кассета закончилась. Славка хотел поставить другую, но Алексей сказал:
- Отдохнем...
Он прошелся по комнате и заметил под книжной полкой прикрепленную к стене полоску значков.
- Собираешь, что ли?
- Да так. В детстве геральдикой увлекался, - ответил Славка, снимая ее со стены и раскладывая на диване.
- Давай посмотрим, что у тебя тут есть?
Алексей сел на диван. Славка уселся рядом, кося на него чувственным взглядом.
- Вот здесь я был, - тыкая пальцем в герб Нижнего Новгорода, проговорил Алексей, - И здесь... И здесь...
- В Одессе был? - спросил Славка.
- Ну. И не раз. У меня там друзья, и вообще, это удивительный город. Хочешь, поедем вместе?
- С тобой хоть на край света, - ответил Славка, вплотную придвигаясь к нему и кладя руку на плечи.
- Поехали... - продолжал свой нетрезвый монолог Алексей, - На Приморский пойдем, на Пушкинскую, на Дерибасовскую... Купаться на Бугаз поедем... Ты такого не видел... С одной стороны море, с другой лиман... Водичка чистенькая, как целочка...
Алексей почувствовал, что Славкина рука, обнимавшая его за плечи, напряглась, а случайно положив руку на его коленку, ощутил мелкую дрожь.
- Чё с тобой? - спросил Алексей.
Славка все ближе и ближе наклонял голову к его лицу.
- Ты чего, дружбан? - пьяно ворочающимся языком спросил он, - Поцеловать меня хочешь?
Вместо ответа Славка впился ему в губы своими. По телу Алексея разлилась приятная истома, и они долго-долго целовались...
Потом Славка перевалился через бок, и усевшись верхом ему на ноги, полез руками под майку. Алексею сделалось волнительно и почему-то щекотно... И очень приятно при этом...
До него дошло, что происходит, только тогда, когда Славка начал расстегивать ремень у него на джинсах. Дошло разом, как ударив в голову мыслью:
«Да что же это я делаю?!»
Сильным порывистым движением он оторвал от себя Славку и отшвырнул в сторону. Отшвырнул довольно сильно, поскольку тот отлетел на край дивана, но тут же стал придвигаться опять, стянув через голову футболку и приспустив тренировочные до стоящего, как кол, члена.
- Леха, давай... Ну, давай, - страстно шептал он.
- Да что тебе давать-то?! - воскликнул Алексей, вскакивая с дивана, - Ты, что?! Педераст?!
Как только прозвучало это слово, Славка сел, положил локти на колени и опустил голову.
- Какая же ты дрянь! - с чувством выговорил Алексей, моментально трезвея.
Все происходившее представилось ему теперь совсем в другом свете. Он заходил взад вперед по комнате, осыпая Славку градом отборных ругательств и вкладывая в интонации, наверное, всю ненависть и злобу, на которые был способен. А Славка как замер в той позе, так и сидел, не поднимая головы.
Алексей подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло. Белый снег, укрывший все вокруг, когда они шли сюда, начал таять, а с неба сыпал холодный дождь. Он скосил глаза на отражение понуро сидящей на диване Славкиной фигуры и вдруг, сквозь ненависть и презрение, ощутил острую жалость к нему.
- Урод! - сказал он, поворачиваясь - Ты понимаешь, что ты мне в душу насрал? Я же полюбил тебя. Полюбил, как друга, как брата, а тебе, оказывается, был нужен только мой х...!
И тут Алексей сделал то, что потом не мог себе простить. Подойдя вплотную к сидящему на диване Славке, он рванул рукой ремень и молнию на джинсах.
- Ну, на! Бери! Наслаждайся! Тебе же только он был нужен!
Славка медленно поднял голову, и Алексей увидел, что глаза его полны слез. Он не рыдал, но слезы медленно текли двумя ручейками по его щекам.
- Леха, зачем ты так? - проговорил Славка тихо, но так, что у Алексея перехватило дыхание и часто-часто забилось сердце.
Его руки сами собой потянулись застегивать джинсы, а Славка опять опустил голову.
- Я... Я не знаю, - в замешательстве проговорил Алексей, - Ты же хороший парень... Почему? Зачем?! Зачем ты этим занимаешься?
-Я не могу по-другому, - глухо прозвучал голос Славки.
- Что значит - не можешь? Ты хоть раз пробовал?
- Нет.
- И не тянет?
- Нет.
- Ну... Я тогда не знаю... Ну, не может такого быть! Ты же нормальный парень!
- Не надо, Леха, - тихо сказал Славка.
- Почему ты плачешь? Я тебя обидел?
Алексей почувствовал, что у него самого немного повлажнели глаза.
- Ты первый человек, который со мной так разговаривает, - так же тихо проговорил Славка.
- А как же с тобой разговаривали другие?
- Меня били...
Алексей опять закружился по комнате. Он не знал, что сказать и что думать. Он вдруг почти органически ощутил, что ему перестало хватать воздуха. Вся лавина противоречивых чувств, разрывавших душу, вылилась в одно желание - вырваться отсюда.
- Слава, я пойду, - сказал он и начал одеваться.
Славка продолжал неподвижно сидеть на диване. Он только поднялся, чтобы открыть дверь. Газа его на Алексея не смотрели. Было вообще непонятно, куда они смотрят. Пустые, ничего не выражающие глаза. Неужели это они, те самые?
На пороге Алексей сделал попытку обнять на прощанье Славку, но тот безучастно отстранился. И тогда Алексей силой прижал его к себе:
- Прощай... И прости, - проговорил он и бросился в низ по лестнице.
В лицо ему пахнуло сыростью. Растаявший снег чавкал под ногами, и он еще долго блуждал, пока не выбрался, наконец, к Витебскому вокзалу.
Денег на такси действительно не было, и он пошел пешком. В памяти постоянно возникали моменты этого вечера. Никогда раньше не переживал он сразу столько противоречивых чувств. Алексей представил себе комнату, со следами былого пиршества на столе, и Славку, одного, обманутого в чувствах, на которые он сам подвиг его своей несдержанностью и пьяной эротоманией. Ведь сначала было так хорошо...
Действительно, было
