Спокойной ночи.
-Спокойной ночи, Сережа.
Хотя уже наступил август, лето ни в какую не хотело сдавать позиций. Все побережье залива было усеяно народом, особенно в выходные дни. Создавалось впечатление, что весь город устремился к воде, стремясь прокалиться за эти оставшиеся дни солнцем на всю предстоящую затяжную зиму.
Среди резвящихся и бултыхающихся в воде ребятишек, играющей в волейбол молодежи и развалившихся на песке в одиночку и в компании людей, бродил или лежал грустный Василий. Проживший почти всю жизнь один, теперь он страдал от одиночества. Он никогда так остро не переживал тоски по кому-либо. Мысли о Сереже не покидали его. Окружающее виделось через какую-то стенку, как будто это все было где-то там, а он здесь. Там смеялись, веселились, играли, ссорились, а он – тут, один наедине с собой. Каждый вечер после одиннадцати он садился в кресло и смотрел на телефон. Длинные междугородние звонки были самым желанным звуком.
Сергей звонил каждые два дня, объяснив, что чаще не может - не хочет наказывать родственников оплатой переговоров, а денег они с него ни за что не берут. Он подробно рассказывал, где был и что видел, и как ни старался Василий говорить покороче, разговор затягивался минимум на полчаса.
В конце каждого дня, прежде чем лечь спать, он зачеркивал прожитый день в календаре и считал оставшиеся до возвращения Сергея.
Но вот прошло Успение, а Сергея все не было. Вдобавок, он перестал звонить. Василием овладело чувство тревоги. Однажды он даже позвонил в Москву и навел справки о несчастном случае. Отрицательный ответ успокоил его ненадолго. Тревога продолжала нарастать. Так прошла почти неделя…
Закончилось это мучительное ожидание неожиданно. Придя однажды с работы, Василий необъяснимым чувством уловил, что в квартире кто-то есть. Он заглянул в кухню, в ванную, в туалет. Все было так, как он оставил утром, ничто не говорило о присутствии постороннего, но ощущение не проходило.
Василий зашел в комнату, снял с себя одежду и едва дотронулся до ручки шкафа, как оттуда с радостным визгом выскочил и прыгнул на него, повиснув на шее, голый Сергей.
Василий оцепенел от неожиданности.
-Сережа!!!
-Васька!
-Даже не позвонил….
-Хотел сюрприз тебе устроить…
-Так инфаркт устроить можно …
-Напугался?
-Еще бы… Ты бы не напугался?
-Мы в детстве так с одним пацаном пугали друг друга. В летнем лагере…
-Тоже голышом?
-Ага…
-Сколько же тебе лет тогда было, озорник?
-Не помню… Лет десять наверное...
Они болтали все это в перерывах между поцелуями, которыми осыпали друг друга, и Василий, наконец, сорвав с себя все, повалил Сергея на диван. Он прижимал его к себе, как самое дорогое и желанное, испытывая непреодолимое желание слиться воедино, стать с ним одной плотью. Сергей тоже крепко сжимал его в объятиях. Дело подошло к развязке довольно быстро. И вот здесь Василий впервые почувствовал возникшее в их отношениях нечто другое …
Радостный и возбужденный Сергей неожиданно погрустнел, чего раньше с ним не бывало. Когда они пошли в ванную, он уступил Василию место под душем, а сам наскоро воспользовался умывальником и поспешил одеться. Василию даже показалось, что он избегает встречаться с ним взглядом. Оживился Сергей только тогда, когда сели за стол отпраздновать встречу, и он стал рассказывать о поездке.
И родственники, с которыми он, можно сказать, познакомился впервые, и сама Москва произвели на него самое доброе впечатление.
-Не понимаю, почему ленинградцы ее не любят?
-Сереж, когда люди опущены ниже плинтуса от рождения, они начинают себя искусственно возвеличивать. Это естественно. Дело здесь даже не в Москве как таковой, многие из них ее просто не знают. Я ведь тоже когда-то считал, что там нет ничего интересного. Один человек открыл мне ее. Я передал тебе, ты потом, может быть, еще кому-нибудь. Так надо и по жизни. Если мы можем кому-то в чем-то помочь, то только лишь делом и личным примером.
Сергей засмеялся:
-Тебе, точно, проповеди говорить надо. Как у тебя всегда складно получается! И главное, с пол оборота, по любому поводу.
-В общем, как я понял, ты поездкой остался доволен?
-Еще как…
На лицо Сергея набежала тень, было похоже, что он что-то недоговаривает.
-Ну, давай, - поднял бокал Василий, - за твое возвращение, за начало нового учебного года, за новую жизнь!
-За новую жизнь… - задумчиво произнес Сергей, чокаясь.
15.
Осенняя поездка на Валаам, о которой они говорили все лето, не состоялась. Хотя Василий постоянно напоминал, уточнял даты отправления теплоходов, всегда что-то в последний момент мешало. То зачет, то мероприятие, а потом Сергей сказал, что уже холодно и лучше перенести это на следующий год.
-Эх, Сережа, скажи прямо, что просто не хочешь, - вздохнул Василий, - А ведь так рвался. И на наше место под Выборг так и не съездили…
-Ну, Вась, мы что – последний день живы? Настанет весна и съездим. У нас с тобой еще все впереди.
Василий внимательно посмотрел в глаза Сергея. Да, это были они, те самые, с нежными и веселыми искорками, которые загорались всегда, когда их взгляды встречались, и в то же время – не они. Исчезла искренность, которая была им присуща, теперь они больше успокаивали и утешали.
-Если бы только Валаам, - печально проговорил Василий, - Похоже, ты вообще потерял интерес и к святыням, и к путешествиям…
-Васька, ты что, обиделся?
Сергей улыбнулся и обнял его за плечи, слегка встряхнув при этом:
-Кончай, Вась. Да я с тобой, хоть куда! Хочешь, поехали прямо сейчас в Царское, на весь день. Золотая осень и погода хорошая. Представляешь, какая там сейчас красотища?
Василий улыбнулся в ответ и тоже обнял Сергея – сердиться на него он не мог. Тем более, что их встречи, после возвращения того из Москвы, стали не такими частыми, как были раньше. Сергей стал приезжать, в лучшем случае, в неделю раз, хотя раньше, даже когда учился, объявлялся минимум каждые два дня.
Это даже не прошло мимо внимания бдительной соседки.
-Что-то вашего мальчишечки не видно стало, - заметила она как-то, встретив Василия на лестнице.
-Учится, теперь редко заезжает, - ответил он.
-Ну, да. Ну, да – закивала та, поджимая губы, - Летом-то он прямо жил у вас…
Василий ничего не ответил и стал подниматься дальше.
Свое долгое отсутствие Сергей объяснял тем, что подрабатывает курьером при канцелярии техникума. Причем, потупил при этом взгляд, а кончики его ушей покраснели.
-Я тебе денег не давал? – спросил Василий.
-Ну, они предложили, как заслуживающему доверие, отказаться было неудобно. И потом, что я – инвалид какой, на твоей шее сидеть?
Василий ничего не ответил, явно почувствовав, что Сергей лжет, и ему стало горько. Раньше он такого за ним не замечал. Василий заставил себя уйти от дальнейшего разговора, но обида затаилась в душе и не давала покоя.
Однако сейчас, он предпочел не думать об этом. Каждый приезд Сергея становился для него праздником, и Василию не хотелось его омрачать.
-Поехали, - кивнул он.
И вот они идут по аллеям Царскосельского парка. Василий порадовался, что они сегодня приехали сюда, поскольку, судя по всему, это был последний погожий день уходящей теплой поры. Многообразие красок щедрой природы в скупых лучах осеннего солнца завораживало своей красотой на фоне ослепительно-голубого неба. Временами налетал прохладный ветерок, но он только оттенял собой красоту, напоминая о грядущем.
По случаю воскресенья, аллеи были полны гуляющими. Слышались радостные возгласы, детский смех. Василию хотелось побыть с Сережей наедине и он увлек его в Александровский парк, где не так людно.
-Как-то запущено все здесь, - сказал Сергей, косясь на руины Китайского театра.
-Туристам больше показывают тот парк, - ответил Василий, - Хотя этот не менее интересен. Здесь сохранилось даже кладбище лошадей, возивших того или другого императора…
-Васька, ты ходячая энциклопедия, - засмеялся Сергей, - куда с тобой ни приди – ты все знаешь. В Питере, в Москве. Где ты всего нахватался?
-У меня нет никакого специального образования, кроме торгового, ты же знаешь, - пожал плечами Василий, - Я просто не привык проходить мимо неведомого равнодушно. Когда есть интерес что-то узнать, тогда и жить интереснее...
Василий начал рассказывать про парк, про жизнь здесь царской семьи после отречения, про обнаруженную могилу Распутина.
-Утомил? – спросил Василий, приостанавливаясь и смотря Сергею в глаза.
В них горели те самые искорки, а на губах играла улыбка.
Неожиданно Василий во всех подробностях вспомнил их первую совместную прогулку по Питеру этой весной. Сергей дурачился, залезал на парапеты набережных, скульптуры и вел себя, как мальчишка… Он и одет был точно так же. Только сейчас Василий заметил, что на Сереже сегодня вся одежда та, которую он купил ему тогда в Гостином дворе. Это открытие заставило Василия вздрогнуть – ему вдруг показалось, что сегодняшний день послан ему, как утешение, и больше это никогда не повторится.
Наверное, что-то изменилось в его лице.
-Ты, что? – озабоченно спросил Сергей.
Василий молчал и смотрел на Сергея, как бы стремясь запечатлеть навсегда его облик.
-Васька… - нежно произнес тот, кладя ему вытянутые руки на плечи и приближая лицо.
-Сереж, люди идут, - проговорил Василий, не в силах заставить себя пошевелиться.
В глазах Сергея мелькнули озорные искорки:
-Ну и что? Хочешь, поцелую тебя? Пусть все смотрят!
И не дожидаясь ответа, крепко чмокнул Василия в губы и со смехом побежал в лес. Василий устремился за ним, на бегу бросив взгляд через плечо на проходившую по дорожке компанию. Те приостановились и смотрели им в след, но ему было все равно. Он видел только фигуру бегущего Сережи и слышал хруст опавших листьев под его ногами.
Вот Сергей неожиданно остановился, Василий с разбега налетел на него, и они повалились на землю. Как тогда, в Приморском парке на снег… Как тогда…
Что было потом, Василий вспоминать не хотел. Он вообще не хотел ничего вспоминать и ни о чем думать… Он обнимал и целовал своего Сережу.
Они пробродили по паркам до позднего вечера. И опять все было так, как в тот день: Сергей начал дурачится – лазал по руинам паковых построек, вис на сучьях деревьев и веселье переполняло его. Он был таким, каким был дорог Василию – искренним и непосредственным.
-Домой? – с замиранием сердца спросил Василий, когда они возвращались в Ленинград на электричке.
Сергей посмотрел на него долгим пристальным взглядом и в знак согласия прикрыл глаза с зажегшимися в них лукавыми искорками.
Утром счастливый Василий проводил его на учебу.
-Когда ждать? – спросил он на прощанье, и услышал ставший постоянным ответ:
-Позвоню…
Прошла золотая осень, наступила «унылая пора», по словам поэта. Так же уныло было и у Василия на душе, а слякотная погода и ранние сумерки только усугубляли это состояние.
