После ночи всегда наступает рассвет. Глава 11 ( части 6,7,8)

асфальтированное полотно устремилось к холму, на самой вершине которого резко уходило влево, прячась за живописным лесом. Опытный Пингвин сумел быстро отреагировать на поворот, выводя машину на встречную полосу. В этот момент он увидел вынырнувший из-за леса и двигающийся навстречу лесовоз. Чтобы избежать лобового столкновения, Юрий вывернул руль. Машину стало заносить и выбросило в кювет. По инерции её несколько раз перевернуло через крышу и с силой ударило о ствол могучего раскидистого дуба, переломив автомобиль пополам.

Пингвин очнулся через несколько минут. Превозмогая боль во всем теле, он с трудом вылез из кучи искорёженного металла. Ухватившись за ствол тоненькой березки, пошатываясь, парень с отчаянием смотрел на разбитый автомобиль и лихорадочно соображал, как лучше вытащить остальных из железного плена. Сквозь шум работающего двигателя послышался стон Башмака.

- Сейчас, сейчас! – обрадовался Пингвин, прихрамывая и подбегая к машине и вытаскивая за плечи товарища. – Жив! Это подушки безопасности сработали! – бормотал он. – Умеют заморские друзья машины делать. Если бы не они – каюк нам бы всем пришёл.
Водитель был безумно рад, что не только он спасся в аварии и, забыв на время о боли, потащил Башмака подальше от дуба.
- Эй! – услышал он.
Пингвин обернулся на крик. С обочины дороги сбегал какой-то мужик.

- В машине ещё кто-нибудь есть?
- Двое.
Пингвин догадался, что это дальнобойщик, водитель лесовоза, по неписанным дорожным законам спешил на помощь.
Чертыхаясь, мужик побежал к дубу.
- Дверь заклинило. У тебя монтажка или кусок трубы есть?
- Нет.
- А инструмент какой?
- Нет. Зачем он нужен?
Мужик выматерился и побежал к своему КАМАЗу.

Пингвин залез в машину и попытался вытащить через свою дверь или лобовое стекло Сыроежку и шефа, но они были намертво зажаты искорёженными сидениями. Оба не подавали признаков жизни. Юрию впервые за много лет захотелось плакать. От отчаяния опускались руки, от бессилия рождалась истерика.

- Я монтажку в затвор просуну, а ты изнутри по замку бей, - запыхавшийся шофер сунул Пингвину увесистую маленькую кувалду.
Через несколько минут перекосившаяся дверь с трудом открылась. При помощи домкрата освободили зажатые ноги Сыроежки. Схватив братана за подмышки, Пингвин потащил его к Башмаку. Спотыкаясь и падая от боли и усталости вернулся к ещё работающей машине.
- Помогай! Быстрей!

Поколдовав над Бурым, дальнобойщик с трудом извлёк его наружу. Вдвоём тащить было легче. Задыхаясь от духоты и жары, Пингвин повалился на землю рядом с подельником.
- Ты куда так гнал? Трассы не знал что-ли? – мужик вытер пот, заливавший глаза.
Вдруг мощный взрыв сотряс воздух. Клубы огня и дыма взвились ввысь и тут же стали таять под могучими ветвями дуба.

Пингвин затравлено смотрел на горящую машину.
- А-а! – словно очнувшись, закричал он. – Врача надо! «Скорую» быстрей вызвать надо! А-а!
У парня началась истерика. Он бегал вокруг раненых, беспомощно размахивая руками, затем рухнул на колени. Водитель лесовоза подошёл к нему. Внушительный кулак ощутимо приложился к скуле обезумевшего рэкетира. Крик прекратился.
- Вызвал уже. И «скорую», и милицию.

-7-

Шныря безумно тосковал по любимой хозяйке. Два дня назад рано утром она торопливо села в машину к Глебу. Она было растеряна. Пёс видел это по глазам и всем своим видом спрашивал: «Нужна ли какая помощь?» Но хозяйка словно не замечала его. Он чувствовал непонятную напряжённость среди родных людей. Только Баюн был спокоен. Он всегда спокоен. Наверно, он всё-всё знает в этой жизни.

…И вот она уехала. Уехала и даже не улыбнулась своему верному Шныре, а он стоял и вилял хвостом даже тогда, когда машина скрылась за холмом. Но он твёрдо знает: она вернётся. Скоро. Нужно только подождать, и её рука опять ласково коснётся мохнатой головы. Шныря зажмурился в надежде, что, открыв глаза, наконец, увидит хозяюшку, и на сердце снова станет спокойно и радостно.

Сегодня дед с Баюном как обычно пошли по делам. Пёс потоптался в ожидании хозяйской команды и, не получив её, увязался за всеми. Он иногда останавливался, чтобы убедиться, не появился ли на дороге или у дома любимый силуэт, но надежда не оправдывалась.
- Шныря!
Пёс от неожиданности вздрогнул и поднял морду.
- Марш домой! Охранять!

Несколько мгновений он всматривался в лицо хозяина, затем развернулся и без энтузиазма побежал обратно к дому. Достигнув холма, пёс оказался на перекрёстке дорог, ведущих в Чернуху и Гусево. Шныря украдкой обернулся и, поняв, что дед и Баюн давно скрылись в лесу, помчался в посёлок.

Шныре казалось, что Серафима сейчас сидит в том доме, где окна в два ряда, куда она ходила почти каждый день. У него сладко заныло сердце, когда представил, как хозяйка улыбнётся и помашет ему рукой из окна, когда увидит его терпеливо ждущего, как в назначенный час она выйдет из дверей, погладит его, почешет за ухом и даст что-нибудь вкусное. А потом они вместе пойдут домой, а по дороге она, может быть, покидает поносочку. Им будет весело!
Пёс подбежал к заветному окну и сел. Шныря до боли в глазах всматривался в него, надеясь увидеть обожаемую хозяйку в платочке, склонившейся над чем-то. Она часто и подолгу так сидела. Иногда вставала, что-то делала, отлучалась на время, но всегда приходила, садилась и снова склоняла голову.

Может, и сейчас она ушла ненадолго? Нужно только подождать. Хотя бы чуть-чуть. Но время шло, а её всё не было и не было.
Изредка к окну подходили женщины, которых он раньше видел, улыбались ему, махали рукой, но среди них он не находил её.
Постепенно надежда угасла.

Гавкнув напоследок, понурив голову и опустив хвост, Шныря поплёлся домой.
Дорога в тот день казалась необычайно длинной. Раскалённый солнцем воздух изнурял. Можно было бы сбежать с пересохшей грунтовки в высокую траву и затеряться среди кустов, где прохладнее, но там весело стрекотали кузнечики, сновали жуки, над цветами парили стрекозы. У них была своя жизнь, и им не было дела до одинокого пса, они не знали, что такое тоска.

Мимо Шныри промчалась какая-то большая машина, оставив после себя запах выхлопа, бензина и костра. Она торопилась в сторону Грибков. Пёс вздохнул: все были заняты, кому-то нужны…

Доковыляв до холма, с которого как на ладони хорошо была видна вся деревня, Шныря увидел около своей избы много народу и ту большую машину. Сердце пса почему-то заныло, и он помчался к дому.
                                                          _

- Бабушка,- Дуся подошла к Матрёне, собиравшей огурцы на засолку,- а у дедушки Матвея в избе костерок горит.
- Какой костерок? Что ты такое говоришь? - встревожилась бабулька.
- Как у тебя в печке,- пояснила кроха.
Матрёна, на ходу вытирая руки, бросилась из огорода на улицу. К ней спешила восьмидесятилетняя Маруся:
- Матрёна! Беда! У лесника дом горит. Самим-то не затушить. Елизар-то дома? Поди, пожарников смогет вызвать из района? Пекло –то вишь какое? Не приведи, Господь, на другие избы огонь перекинется.

Матрёна охнула и закричала:
- Елизар! Елизар, пожар!
Кто-то ударил железякой по подвешенной рельсе, тревожа округу. С дворов со всех сторон бежали люди: кто с ведром, кто с ломом, кто с багром.
- Может, из дома ещё можно что- то вытащить?
- Поздно! Вся комната в огне! Не подступиться!
- Шланги несите: наши коротковаты будут, не дотянем!
- Вставай в цепочку! Подавай ведра!
- Матвей-то сам где? Ох, лихо!
Жители, как могли, боролись с огнём. От крыши пошёл густой дым, и вскоре она вспыхнула. Все ахнули и отступили, понимая, что дом не спасти. На пригорке показалась пожарная машина.
                                                       _

Шныря в недоумении и со страхом смотрел на огромный костёр, внутри которого был его дом. С огнём пёс был знаком: его разжигала Серафима в огороде, уничтожая пожухлую картофельную ботву и мусор; однажды она в почти потухшем огне пекла картошку; огнём пользовалась, когда варила варенье. Но тогда не было страшно: хозяйка умело укрощала пламя.

Шныря заглядывал в лица людей. Боль, сострадание, страх застыли в их глазах. Пёс бегал между поселян, высматривая Матвея и Серафиму. Он был растерян. Ему стало страшно и очень одиноко, как тогда, когда был ещё щенком.

Безжалостный огонь пожирал дом, который служил добрым приютом двум поколениям. Крыша прогорела и рухнула, ломая перекрытия. Крепкие стены обуглились, но держались. Народ молчал, наблюдая за слаженными действиями пожарной команды.

- Матвея убили!
Женский душераздирающий крик подействовал хуже набата.
- Кто?
- Где он?
- Господи, да что же такое творится!
Все обступили Катю-землемера. Задыхаясь от сумасшедшего бега, она не могла сказать ни слова и только махала рукой куда-то в сторону леса. Бабка Маруся сунула ей ковш с водой.

- Он там. Там Макаровна. Баюн бежал и орал. Страшно орал. Макаровна-то быстро сообразила. Я за ними побежала. Макаровна нашла Матвея там. Сказала, чтобы врача вызывали. Плох он. Я и побежала, - Катя сделала несколько глотков, остальное вылила на голову и закричала. - Врача!
- У Ситниковых сын- врач!
Через несколько минут новенькая «Нива» пролетела мимо пожарища. За рулем сидел Ситников-младший и Катя-землемер, указывающая дорогу. Двое деревенских мужиков, торопливо выкатив мотоцикл с коляской, последовали за ними.
                                                               
                                                           _
Ситников не сразу заметил лесника, лежащего в высокой траве.
- Я осмотрела его,- тихо сказала знахарка. - Перелом рёбер, предплечья левой руки, тонкой кости голени, сотрясение мозга, множественные ушибы. Шины на переломы наложила. Вот только грудную клетку нечем стянуть.

- Вижу, - нахмурив брови, по-деловому отозвался врач, рассматривая грамотно зафиксированные переломанные конечности, и наклонился к леснику.
Заметив, как врач ощупывает позвоночник, она добавила:
- Позвоночник цел.
Катя, рыдая, запричитала, но под строгим взглядом Макаровны замолчала. Деревенские мужики курили в сторонке, ожидая распоряжений.
- В город его везти надо. Немедленно, – заключил врач и направился к машине раскладывать сидение. С заднего он снял чехол, чтобы использовать его в качестве носилок. – Мужики, подсобите.

Матвея перекладывали аккуратно, боясь сделать лишнее движение. За происходящим ревниво, с болью в глазах наблюдал Баюн.
После битвы, убедившись в полной победе над врагом, он подбежал к большому другу и потёрся о его голову мордочкой, но лесник не двигался. Баюн осторожно потрогал его лапой и вдруг понял, что Матвей умирает. Тихо мяукнув, кот помчался к Макаровне – единственному человеку из соседей, которому доверял.

Кот боялся, что не успеет позвать на помощь, и человек, которого он обязан опекать и охранять, погибнет. Этого Баюн допустить не мог.
Издали увидев Макаровну и девушку у старого дома знахарки и не останавливаясь, он, что было силы, закричал. Макаровна, повернула в его сторону голову и, поправляя платок, пошла на зов. Потом, понимая, что случилась беда, побежала. Найдя лесничего в густой траве, она склонилась над ним, тщательно ощупывая тело. Баюну казалось, что от этих заботливых прикосновений большой друг откроет глаза, улыбнётся, встанет, и они пойдут осматривать их владения – лес.
                                                       _

Кот