одновременно - открыв рты, чтоб не "глушануло" уши своим же выстрелом,. Раздались резкие хлопки, на миг позади них выросли пламенные и дымные шлейфы, с ревом полетели вперед и вниз две реактивные гранаты - и вот уже раздались два взрыва - и разведочная бронемашина и ЗиЛ с кузовом-кунгом превратились в чадно пылающие уродливые нагромождения рваного металла. А через несколько десятков секунд раздался еще один взрыв - у ЗиЛа взорвался бак, выплеснув горящее топливо и кто-то истошно заорал, корчась в о=хватившем его пламени...
Ударили откуда-то слева еще две "Мухи" - одна из гранат, проскользив по броне одного из БТРа, того, что стоял дальше от горки, взорвалась над его двигательным отсеком, разорвав жалюзи радиаторов и, видимо, повредив топливопроводов - потому, что, почти сразу же, загорелось, из-под жалюзи выбились языки пламени и тут же окутались черным дымом. Втора граната взорвалась, ударив в борт стоящего пикапа "Мицубиши" - и тот, завалившись на бок, загорелся...
Теперь Курсор увидел, как кто-то внизу, кажется, это был сам Яхонт, метнулся к стоящему рядом с горкой второму БТРу и метнул две гранаты в открытые люки бронетранспортера.
тут же гулко грохнуло внутри, БТР качнуло на подвесее, кто-то заорал внутри, из всех отверстий корпуса повалил дым и показались языки пламени...
Заработали, "заговорили" злыми короткими очередями автоматы разведчиков - и Курсора с Уралом и тех, кто был внизу, поражая насмерть бегавших перед ними по полю укропитеков; те нелепо падали, кто-то из них еще пытался шевелиться - но движения быстро прекращались, смерть настигала тех, кто заслужил ее своими деяниями...
В несколько минут все было кончено - диверсионная группа врага перестала существовать, от нее остались только горевшая техника и валявшиеся вокруг бандэрлоги - уже без признаков жизни...
Курсор, прежде, чем спуститься с горки, осмотрелся.
В свете пылавшей техники он увидел второй внедорожник, стоявший поодаль от завалившегося набок и горевшего.
Эта машина, по-видимому, не была повреждена.
Он коротко свистнул Уралу, жестом показал на машину - и подошел к склону горки, стал искать место, где удобнее всего было спуститься.
Не найдя рядом такого места, он выбрал наиболее крутой и не изобиловавший растениями участок склона - и просто съехал с него на "пятой точке"; за ним воспоследовал и Урал.
Десяток секунд - а у них, разведчиков, счет часто шел на секунды - и они уже бежали к пикапу, на ходу окидывая взглядом поле, чтоб не стать жертвой кого-то из недобитых укропитеков.
Еще десяток секунд - и они уже достигли машины, Алексей осмотрел ее снаружи, пока Урал, сразу нырнув под переднюю панель, что-то там отрывал и соединял - машина была почти не повреждена, только правое крыло и бампер были задетцы осколками и высажено взрывом лобовое стекло. Это ничего не значило.
В несколько секунд Урал завел машину и сел за руль, Курсор стал в кузов, к установленному на вертикальном станке пулемету - и они понеслись к горке, к тому месту, откуда сейчас на них смотрели Яхонт, Звон и Рюрик.
Подхватили их - и, не задерживаясь, понеслись обратно, к своему расположению...
Там все обстояло точно так же, как было, когда они покинули свой небольшой и скрытно расположенный лагерь - пел в ивовых ветвях соловей, возле неярко горевшего костра сидели бойцы их взвода, кто-то негромко "травил" рассказ о своих деяниях...
Их приезда ждали.
Едва их машина остановилась, как навстречу им из-за ближайшего дерева - невысокой и развесистой яблони, вышли две девушки - Ирина и Люба, на плече которой белела свежая повязка.
Люба, улыбаясь, легко и нежно обняла здоровой рукой Алексея, а ирина бросилась на шею Яхонту.
Невдалеке от них стояла Катя, третья девушка-снайпер их взвода, которая, как и Ирина и сама Люба на привалах переквалифицировалась в медицинского работника.
Катя что-то тихонько напевала - и Курсор, прислушавшись, услышал: "мы ходим в гости непрошено, Не извиняемся, Делаем крошево и растворяемся..." - слова песни о военных разведчиках... Он улыбнулся ей...
Вскоре Алексей и Люба, небыстро шагая, отошли от расположения взвода на десяток метров, выбрав место, куда не достигал, высвечивая их фигуры, свет костра.
Здесь Люба и Алексей остановились и Люба, положив раненную руку ему на торс, немного помолчав, спросила: "Вы сейчас были на той стоянке диверсантов?".
Он ответил: "Да. Мы с ними разобрались - больше никому не навредят..."
Она спросила: "Ты там вспоминал обо мне?".
Ее голос сейчас был тише; но он звучал с вызовом, а ее уста приближались к его губам...
Он ответил: "Да. Я стрелял за тебя... я тебе посвятил выстрелы, которыми уничтожал врага...".
Миг - и ее уста оказались совсем близко, она крепко прижала его к себе - и впилась горячим, порывистым, обещавшим быть долгим, поцелуем в его губы...
Потом, шумно и резко дыша, она произнесла: "Алексей... Леша... Ух... Сердце зашлось... Обещай мне, что после войны... Когда настанет мир... Мы поженимся. И заведем детей. Я хочу двух - девочку и мальчика. Но девочку первой.".
Он ответил: "Люба... Обещаю... Я тоже хочу первой девочку ...".
Мгновение - и она снова поцеловала его...
Спустя пару часов небо на востоке начало сереть, синеть, окрашиваться в червонное золото...
Отдохнув и получив по рации необходимые данные об обстановке на их маршруте, взвод разведчиков двинулся в путь...
