Нет! - повести печальнее на свете (Полная режиссёрская версия)

          В давние времена времён итальянских республик в некотором итальянском доджуанстве под названием то ли Венеция, то ли Генуя… Да разве это важно, какое именно там название? Достаточно, что известно, что в итальянском. А итальянцы известны своей эмоциональностью и задиристостью. Им лишь бы потараторить, да помахать при этом чем ни попадя перед собеседником – руками, ногами, шпагами, или ещё чем-нибудь… Извините, заговорился. Сначала.

          В давние времена времён итальянских республик в некотором итальянском доджуанстве неважноскакимназванием жили-были два знатных вражьих семейства Монтаки и Копуляки. Чего там они враждовали, уже никто давно не знал, даже они сами. Небось, помахали друг перед другом эмоционально руками-ногами, да и домахались. Пришлось уже шпагами махаться.

          И были у этих Монтак и Копуляк дочка и сынка. Понятно, что были не только дочка и сынка. Были ещё, как обычно это заведено у знатных вражьих семейств, всякие слуги, двоюродные братья, дальние родственники, палаццо, друзья  и т.п. И все они тоже враждовали. Дочку и сынку их звали Джулио и Рометта. Кто из них дочка, а кто сынка не очень понятно. Ну пусть будет дочкой Рометта, сынкой Джулио. Нам не жалко.

          Вот как-то на балу в палаццо, как это обычно бывает у знатных вражьих семейств, Джулио и Ромета познакомились. Понятно, что путь к знакомству был извилист и заковырист. Были до этого у дочки и сынки и другие романы, и драки всякие между второстепенными персонажами, которые призваны продемонстрировать, что путь к истинной любви долог и тернист. Тем не менее, знакомство состоялось, Амур доблестно и подло выстрелял всю обойму своих молниеносных и любвеобильно смазанных стрел, и некоторые из них цели в яблочко достигли. Вражьи дочка да сынка пали наповал жертвами коварной стрельбы и влюбились друг в друга по уши с первого взгляда, да так что другие романы вылетели из их легкомысленных голов напрочь и навсегда. Всё это дело обрамлялось маскарадами, цветопредставлениями, злобными двоюродными братьями со шпагой, клятвами под балконами и прочими невинными развлечениями, принятыми в то время в обществе и на балах.

          Да разве дадут молодёжи пылко порезвиться по-молодёжному, понаслаждаться любовью и тайными венчаньями. Второстепенные персонажи клеют разборки, а расхлёбывать приходится главным персонажам. На то они и главные. Прямо как на работе, где за всё отвечают главные, т.е. начальники. Молодёжь того времени, впрочем как и в наше время, порядком страдала от безделья, особенно знойным итальянским летом. И чтобы хоть как-то убить время, она, эта повесная молодёжь, когда не резвилась любовью и тайными венчаниями, шаталась по улицам и площадям, задиралась и нарывалась на драку. Не в курсе, сопровождалось ли это злоупотреблением спиртных напитков (водку тогда ещё Менделеев не придумал), но с учётом горячности и махания руками итальянцев, и знойности лета, вполне можно было и без спиртного затеять добрую потасовку. Что и требовалось доказать. Так нет бы просто по-дружески кулаками помахать, да потом фингалы поотмачивать льдом из ледников и винохранилищ. Видите ли не по рангу пылкой знати такое развлечение, им ножики подавай с изумрудными инкрустрациями и инкрустрированными иллюстрациями, да разные фехтовальные пируэты. Вот и доподавались. В одной из потасовок сначала порезали одного друга, потом другого брата, или наоборот, потом ещё там кого-то или никого-то.  В общем, уголовщина сплошная и поножовщина, пусть и с аристократическим антуражем, в стихах, да возвышенных устремлениях гордости и мнимой чести.

          Доджуану добрые самаритяне оперативно доложили, что Джулио устроил кровавую баню, и грозился дальше продолжать вырезать население доджуанства, пока не дадут ему соединиться явно, а не тайно, с его возлюбленной вражьей дочкой. Вот так и кричал: «Пока не дадут!». Добрый доджуан вместо того, чтобы посадить пылкого влюблённого, который совсем распоясался, в холодный подвал, дабы охладился в тишиньке, отправляет его в льготную турпоездку погонять доджуанцев в другом доджуанстве.

          Джулио вместо того, чтобы воспользоваться добротой доджуана, и сгинуть втихаря из города от греха подальше, направляется, истосковавшись, на свидание к вражьей дочке в одежде, цинично обляпанной неостывшей ещё кровью её родственника, и клинком, заржавевшим от горячей крови же. Рометте фиолетова смерть родственника. Вот оно – О! женское коварство и грубое пренебрежение родственными связями. Она вся в страсти и за всё прощает Джулио, благосклонно отпуская ему все его проступки в прошлом и будущем, и сразу же бросается в страстные объятья любви. И только жаворонок своими ультразвуковыми пулемётными трелями умудряется сделать то, на что оказался неспособен добрый доджуан со всеми его властью, указами и войсками, - изгнать поутру Джулио, оторвав его от вражьей дочки.

          Понимая, что лихой вражий сынка надолго не задержится восвояси, обеспокоенные и тоскующие по убиенному троюродному брату родители и кормилицы скорее выдавать свою вражью дочку за новый замуж и в этом непреклонны. А Рометта ни в какую, ну никак. Говорит: «Выйду замуж только за того, кто построит летучий корабль. А будете наезжать, уйду от вас зануд в монастырь». Тут как тут шустряк-монах, который в своё время за сходную цену состряпал по-быстряне и по-тайному прежнее венчание. Понимая, что если вскроется совершённое им коррупционнее непотребство, то не видать ему его сана, как своих ушей, скрытых под капюшоном, подсовывает он приунывшей Рометте отравленный зубной порошок. При этом причитая, мол, ты не боись-ка, зубы порошком почисти-ка, потом ты типа помрёшь-ка, тебя похоронят-ка в склепе, а тут Джулио тут как тут прискачет-ка на белом коне с шашкой наголо, всех победит-ка, склеп проломает-ка и увезёт-ка тебя на белом коне в чудесную страну Хренландию, где много диких обезьян, и цветёт-ка Папараць-кветка, которую если найти-ка, то уж точно венчание признают-ка действительным, и будет-ка свадебка на весь мир. Я сказал (это так монах сказал).

          Рометта, наивная душа, за неимением другого порошка почистила отравленным порошком зубы и померла. Весь палаццо сначала орал от горя, а потом похоронил её в склепе глубоком и холодном, летучими мышами населенном. И все в доджуанстве плакали 3 дня и 3 ночи, пока все глаза не повыплакали, в том числе и добрый доджуан. Только Джулио в изгнании не орал и не плакал, потому что не знал, что вражья дочка померла. Но потом те же добрые самаритяне оперативно ему сообщили, что Рометта уж давно посклеплена. Вражий сынка закупается в горячке на все деньги навороченным импортным отравленным порошком и скачет к склепу, чтобы на нём от тоски и горя помереть (подобно Чудищу Заморскому из «Аленького цветочка»), приняв лошадиную дозу отравленного порошка. За ним вслед обозом по раскисшим от многолетних тропических дождей дорогам и тайным партизанским тропкам мимо кордонов и таможен контрабандой идёт отравленный порошок.

          Прискакав к склепу на белом коне в ожидании отстающего обоза с порошком, Джулио глумится над склепом, проломив его шашкой наголо, а заодно сгоряча, как и завещал шустряк-монах, побеждает попавшегося под руку нового жениха вражьей дочки, который вообще был не причём, хотя уже и построил наполовину летучий корабль (в смысле не построил наполовину, а корабль наполовину летал). Да вот незадача - не сообщил монах, что нужно вражьему сынке увозить на коне Рометту, невзирая на её мертвецкое состояние, чтобы оправдать другие прогнозы, не успел, застрял в чуме. А Джулио в кручине сам не удосужился додуматься, бедняга. Тут как раз и обоз подоспел, отбиваясь и откупаясь от таможенников, так что делать было нечего. Не пропадать же обозу порошка напропалую. Полюбовался он напоследок на прелести вражьей дочки, прослезился от того, что такое добро пропадает, от сочувствия к самому себе по этому поводу и объелся  отравленного порошка в качестве последнего желания. Повалился на гроб и всё...

          В полном соответствии с пророчествами монаха очнулась Рометта от мертвецкого сна через неделю, а тут ба – Джулио рядом валяется, и весь такой красивый, как будто вечно живой. Тормошила его вражья дочка, тормошила, да невытормошила. Пригорюнилась и решила тоже порошка отравленного из обоза вкусить. Вкусила и всё...

          Уже за пределами монашеского пророчества через неделю очнулся Джулио. Ба – Рометта рядышком полёживает, всё такая же прелестная и аппетитная, как будто в первый день. Пустил вражий сын скупую мужскую слезу, да и давай тоску порошочком закусывать. Так они как неваляшки на деревянной игрушке с  медведём один перед другим засыпали-просыпались, просыпались-засыпали, пока весь обоз порошка не съели. Потом и вправду великолепный Джулио посадил Рометту на белого коня и увёз её в знойную Хренландию, помахивая сабелькой наголо. А все царевны-лягушки в окрестных болотах полопались от зависти.

          Монтаки и Копуляки стали кусать себя за локти и колени, что такую дочку потеряли. Думали, что это кто-то другой её куда-то не туда увёз, или Херон в своё логово подземное утащил на лодке катать. И так докусались, что скрепили укусы покусанным миром. Когда монах-пройдоха всю правду (вернее почти всю, про тайное венчание он скромно умолчал) им выложил за большие деньги под пытками, то они поняли, что уже поздно снова враждовать и совсем помирились. В знак своего примирения и потомкам наущения поставили они на псевдомогилах золотые памятники будущим молодожёнам и Амуру, сыграли пир на весь мир и умерли счастливо все в один день. И я там был, пиво пил, но остался жив, чтобы вам всё рассказать, ни словечка не соврать, ни за рубль, ни за пять.

          Вот так настоящая бескорыстно-незапятнанная любовь с первого взгляда, как обычно, преодолела все непреодолимые преграды, победила сабелькой наголо тех, кто любви мешал, показала, что враждовать бессмысленно и себе дороже, вытащив эту совсем уж было пропащую повесть печальнее на свете на нормальный хэппи-эндовый уровень. Так что скажем дружно и ни капли не натужно «НЕТ!» повести печальнее на свете, и пойдём танцевать на рассвете.

          Ну как, понравилась вам моя правдивая и романтическая легенда? Что, неинтересно написано? Слог не тот? Нет рифмы? Сюжет кривой и кособокий? Герои не те?
Ну, извините! За тем сюжетом обращайтесь к первоисточнику. За тем слогом к первоисточнику на языке оригинала. Вместо того, чтобы на литературных сайтах читать неуклюжие попытки начинающих пробу пера авторов.
Арривэдэрчи!