«Где Ворон – там победа!» - воскликнула Катарина, восседающая на троне рядом с супругом. Стоящий перед ними на начищенном до блеска паркете Рокэ почтительно поклонился на глазах у собравшейся знати. Уголки его губ были приподняты в легкой вежливой улыбке, но глаза не улыбались, а напротив, в них поблескивали откровенно злые огоньки, однако, отражался и некий азарт.
Кто-то настойчиво стучал в дверь будуара и не входил, очевидно, дожидаясь позволения. «Тук-тук! Тук-тук-тук!» Как же не хотелось открывать глаз, а тем более, подниматься с постели. Катарина сонно повернулась под легким одеялом на другой бок. «Тук-тук-тук!» Придется встать, ведь это могут быть вести о чем угодно… Королева приподнялась на подушках и открыла глаза. В спальне стоял серый предрассветный полумрак. Золоченые часы на столике с зеркалом показывали четыре утра. «Тук-тук-тук!» Катарина села на кровати и потянулась за пеньюаром, а потом поняла, что стучат не в дверь. Звук, громкий и настойчивый, доносился со стороны окна. Королева встала, подошла к нему и оттянула тяжелую штору. За окном, на ветке дерева, протянутой к самому резному витражу, сидел крупный черный ворон и методично долбил клювом в окно. Увидев за стеклом Катарину, он перестал стучать и повернул голову набок, пристально взглянув на женщину выпуклым, отливающим синевой глазом. Правое крыло ворона свисало вниз, мало того, оно было вывернуто под неестественным углом. Катарина открыла окно и впустила птицу. Ворон живо спрыгнул с ветки на ее будуарный столик, и теперь королева увидела, что повреждено у него не только крыло, но и правая лапа, которую он поджимал под себя, пряча в черных перьях и перемещаясь лишь с помощью левой.
На столике стоял графин с водой, нашлось и блюдце. Катарина налила в него воды и придвинула ворону, но пить он не хотел. Для того чтобы отправлять кого-нибудь на кухню за угощением для птицы, было еще слишком рано.
- Через два часа, - сказала королева ворону, внимательно глядящему на нее, словно бы он и правда понимал ее слова, - через два часа тебя накормят и перевяжут крыло, но надо подождать. Пока все спят, слишком рано, - сказала она, после чего осторожно протянула руку к птице.
Ворон проследил за ее движением, но без настороженности, а когда кончики пальцев королевы коснулись его перьев, не стал отдергиваться или возражать, а напротив, подставил под ласку голову и здоровое крыло.
- Подожди два часа, - вновь сказала Катарина, погладив ворона и вставая с кресла, чтобы снова лечь в постель. Но он не собирался оставаться один на столике, и когда молодая женщина встала, изловчившись и прицелившись, перепрыгнул на спинку ее кресла, а оттуда на сиденье и на пол, чтобы прыжками на одной здоровой лапе отправиться за ней по ковру. Катарина остановилась, глядя на него, после нагнулась и протянула к ворону обе руки. Он вцепился клювом в рукав ее пеньюара, помогая себе взобраться на ее ладони. Королева взяла ворона на руки и отнесла на постель, где посадила на подушки и прилегла сама. Птица сидела тихо и не мешала ей, так что королева вскоре смежила веки и уснула снова.
Во сне она увидела себя на своей постели в пеньюаре, спящую. Рядом с ней лежал Рокэ, одетый в свою обычную походную военную форму. Он не спал, а приподнявшись на локте левой руки, смотрел на нее. Правый рукав мундира потемнел от пропитавшей его крови. Мундир был расстегнут, и было видно, что с правой стороны окровавлена и рубашка. Кисть его руки и пальцы, высовывающиеся из манжета, на которых поблескивали дорогие камни в перстнях, также были измазаны кровью. Однако, в синих глазах не отражалась боль. Рокэ был поглощен другим. Он рассматривал спящую подле него Катарину, словно любуясь ею.
Королева проснулась, когда комната была уже залита солнечным светом. Около семи утра. Ворон все также тихо сидел на подушках на кровати рядом с ней. Катарина протянула руку, чтобы дернуть шнур звонка и позвать камеристок.
- Ваше Величество желают, чтобы я лечил птицу?
Лекарь с сомнением посмотрел на ворона, который неспеша завтракал на будуарном столике Катарины, таская клювом с блюдца куски сырого мяса. После эскулап снова перевел взгляд на королеву. Никакой подобной блажи за ней раньше не было замечено, а теперь этот уличный дикий ворон… Впрочем, в его обязанности входит не рассуждать, а угождать их величествам. Птица, так птица.
- Мы были бы вам благодарны, - ответила королева.
Ворон, между тем, утолил голод, вычистил клюв и сделал прыжок поближе к женщине.
- Должен признаться, что у меня нет опыта врачевания животных, а тем более, птиц, - сказал лекарь, - До сих пор мне приходилось лечить только людей. Но я попробую… Начнем с крыла.
- Оно сломано?
- Больше похоже на вывих, однако, на перьях кровь, но это похоже на рану, только ее плохо видно… Нужно взглянуть поближе.
Лекарь протянул руку к птице, чтобы развернуть поврежденное крыло, но даже взяться за него не успел. Ворон, похоже, решил защитить себя от подозрительных намерений чужака и клюнул его в руку, причем, сделал это так «удачно», что из пробитой вены на руке врача тут же потекла кровь. Лекарь зажал кровоточащую ранку куском чистого холста и хмуро взглянул на ворона. Тот слегка взъерошил перья, своим видом показывая, что намерен защищаться и дальше. Лекарь вздохнул, затягивая повязку на своей руке:
- Ваше Величество, боюсь, что так ничего не получится – он не подпустит к себе. Птицу надо поймать, связать и… Позовите кого-нибудь из слуг на помощь.
В ответ Катарина отрицательно покачала головой и наклонилась к ворону, тихо объясняя ему что-то. Он внимательно смотрел на молодую женщину, слушая ее. Врач скептически наблюдал за этой картиной, но к его удивлению, когда королева выпрямилась, птица сделала несколько прыжков, чтобы оказаться поближе к нему, и повернулась к лекарю поврежденным крылом.
- Удивительно! – воскликнул врач, не сумев сдержаться.
- Приступайте, прошу вас, - сказала Катарина, - Он больше не станет… драться.
Врач все еще с легким сомнением прикоснулся к перьям ворона, но тот сидел тихо, не делая попыток сопротивляться, и даже не смотрел в его сторону, позволив эскулапу развернуть и тщательно осмотреть крыло.
- Раны есть, и промыть и перевязать их не так сложно, - сказал врач, - гораздо хуже с вывихом – его надо вправлять…
- Вправляйте.
На этот раз лекарь вздохнул про себя. Кость птицы была тонкая и очень хрупкая, и он не был уверен, что дернув крыло, чтобы сустав встал на место, не вырвет его при этом «с мясом», но вслух этого сказать не решился.
- Ему будет очень больно, - лишь предупредил он.
- Может быть, мне подержать его? – спросила королева.
- Не стоит, вдруг он при этом Вас поранит… Случайно.
Врач осторожно, но крепко взялся за крыло, сосредоточился и дернул. Ворон закричал от боли, словно человек, но вывернутый сустав удачно встал на место. Лекарь улыбнулся, выдохнув про себя с облегчением. Дрожащая от пережитой боли птица ткнулась клювом в протянутую ладонь Катарины и сидела так, прикрыв глаза, пока врач промывал и перевязывал раны на вправленном крыле. Когда тот закончил перевязку, ворон повернулся к нему и вдруг развернул и протянул ему подрагивающую правую лапу, которую все время держал поджатой, пряча в перьях. На ней также застыла подсохшая кровь, но кроме того, лапа была окольцована ободком какого-то темного металла со странной застежкой.
- Какая умная птица! – вновь воскликнул лекарь, глядя, как ворон протянул ему больную лапу, уже позабыв, как тот пробил ему клювом вену на руке, - Он понял, что я помогаю ему, и хочет, чтобы я вылечил и лапу…
Катарина молчала, но врач увлеченно рассматривал изделие темного металла на лапе ворона.
- Похоже, что этот ворон кому-то принадлежит, - сказал он, - Правда, надписей никаких не видно, но можно попробовать снять «кольцо» и рассмотреть поближе…
В ответ ворон возмущенно каркнул, то ли на первое, то ли на второе замечание лекаря, то ли на оба сразу, но лапу не убрал.
- Не нужно, - произнесла Катарина, - Лечите рану.
Придворный врач склонил голову перед королевой и принялся за дело, требующее «ювелирной» сноровки. Однако, промыть маленькую, но глубокую рану на лапке ворона и наложить повязку, орудуя едва ли не пинцетом, ему удалось. «Пациент» все это время сидел тихо и не выдергивал лапу, даже когда ему явно становилось больно.
- Мы благодарим вас, - сказала Катарина, когда врач закончил, - Вы будете вознаграждены.
Ворон остался в будуаре королевы. Лекарь еще несколько дней менял ему повязки, и вскоре птица уже смогла наступать на раненую лапу. Катарина приказала служанкам держать в ее спальне окно приоткрытым, благо, стояло лето, так что ворон свободно перескакивал со стола на ветки растущего рядом с окном дерева и зачастую исчезал на целый день, однако к вечеру возвращался. Ночевал он неизменно на постели Катарины, либо тихо сидя рядом, либо перебирая иногда клювом пепельные пряди засыпающей женщины, пока не засыпал сам. Слуги за глаза королевы называли ворона «живой игрушкой» на время отсутствия другой - ее постоянного любовника, Фердинанд добродушно улыбался блажи жены, поселившей раненую птицу в своем будуаре, фрейлины откровенно побаивались крупного ворона, зачастую напускавшего на себя агрессивный вид.
К вечеру очередного дня, отпустив фрейлин по домам, Катарина вошла в свой будуар. Ворон словно ждал ее там, расхаживая по ковру взад и вперед и волоча за собой еще не зажившее крыло. Королева опустилась в кресло перед зеркалом, собираясь позвать камеристок, чтобы они расплели ее прическу и помогли подготовиться ко сну, но не успела – ворон подошел к ней и, цепляясь за ее юбки клювом и лапами, живо взобрался по ним к ней на колени, на которых и устроился, глядя на женщину. Катарина улыбнулась ощущению теплой тяжести птицы и протянула руку, чтобы погладить жесткие перья. Сперва ворон наслаждался лаской, а после хулигански схватил женщину клювом за палец, крепко, но не причиняя боли. Королева рассмеялась и принялась несильно дергать руку, водя пальцем из стороны в сторону, однако ворон не отпускал, озорно глядя на нее. Повоевав таким образом, пока игра в «плен пальца Катарины» ему не надоела, он все же выпустил «захват», а после взгляд его изменился, словно бы он давал понять, что шалости закончились, и время переходить к чему-то серьезному. Помедлив, будто обдумывая что-то в последний раз, он протянул Катарине свою правую лапку. Повязки на ней уже не было – ранка закрылась и поджила. Королева дотронулась до темного металлического ободка, поблескивающего в мягком свете горящей на столе свечи. Ворон смотрел испытующе. Катарина нажала кончиками пальцев на мудреную застежку на ободке, и она поддалась. Ободок соскользнул с вороньей лапы, и одновременно с колен Катарины на пол рухнул Первый маршал Талига. Он тихо застонал, ударившись о пол правым плечом, хотя ковер отчасти и смягчил удар, поднял голову и произнес:
- Заприте дверь, Ваше Величество. Меня никто не должен увидеть.
Катарина лишь на мгновение замерла в изумлении в кресле, а затем поспешила к двери. Рокэ сел на полу, то ли приходя в себя после «превращения», то ли привыкая вновь к своему человеческому обличью. Заперев дверь, королева
