Велесова книга: почему я против

ВЕЛЕСОВА КНИГА: ПОЧЕМУ Я ПРОТИВ

Велесова книга, книга Велеса, Влескнига продолжает будоражить умы любителей русской и всеобщей истории вот уже на протяжении полувека. За это время количество адептов этого спорного во всех отношениях творения возросло многократно. Существуют целые сообщества (особенно в интернете), выстраивающие свою концепцию бытия на основах и принципах славянского ведизма, базис которого они обнаружили в данном источнике. Как, впрочем, наравне с не менее сомнительными по происхождению «Бояновым гимном», «Книгой Коляды», «Ведами славян». Для читателя, не знакомого с проблематикой и историографией «Велесовой книги» вкратце поясним нижеследующее.
«Велесовой книгой» считается публиковавшиеся в течение 50-х годов XX века в полурукописном эмигрантском журнале в США в Сан-Франциско тексты с неких артефактов из древней русской дохристианской и даже доолеговской Руси.  Читателю периодически предлагались как бы древнерусские тексты и их переводы на современный язык.  Именно эти публикации оказались впоследствии растиражированы вначале за рубежом, а затем частично и в СССР (в журналах «Вопросы Языкознания» и «Наука и жизнь»), но только как археологически-литературный казус. Уже в современной России в эпоху безвременья, падения прежних идеалов и культов при полном отсутствии новых семена «Влескниги» упали на благодатную почву. Довольно большому количеству россиян (русских) старославянская идеология, веды, славянские праздники, образы и пантеон божеств с успехом заменили как тысячелетнюю православную традицию, так и 70-летнее тотальное коммунистическое оболванивание.
Основной «подозреваемый» по делу – некто Миролюбов Ю.П., русский эмигрант, этнолог-любитель и славист, малоизвестный литератор, проживавший постоянно в 20-40х годах прошлого века в Бельгии, переживший там же немецкую оккупацию. Через несколько лет по окончании войны он перебирается в США. По утверждению Миролюбова с текстами, выполненными на деревянных дощечках неким необычным, но весьма схожим с кириллическим письмом, он ознакомился на квартире своего знакомого, таково же эмигранта, художника-оформителя Изенбека А.Ф. Последний, будучи в 1919 году офицером Белой армии обнаружил в одном из разграбленных имений на юге России (впрочем, сейчас известно точное указание какое имение и кому конкретно принадлежало - [1]) в библиотеке хаотично разбросанные таблички со старославянскими, как он думал, письменами. Догадываясь о некой ценности указанных предметов, он собрал дощечки и более-менее крупные их фрагменты и затем возил их с собой весь долгий путь отступления в Крым, последующей эвакуации и нескольких лет мытарств и скитаний по Европе (стандартная, впрочем, судьба изгнанника, через подобные тернии пришлось пройти и Миролюбову).
Миролюбов с позволения Изенбека занялся разборкой дощечек, их чтением, переводом, а также частичной реставрацией и восстановлением полустертого текста. Им удалось сделать фото, но, почему-то только одной единственной дощечки (по заглавным словами которой и весь текст получил наименование «Велесова книга») – см. рис.1. Кроме этого фото, были еще две или три некие «светокопии» других табличек, позже утерянных. Миролюбов, по его словам, в течение 1927-1935 годов постепенно переписывает, копирует от руки почти весь текст – что ему удается разобрать и как он понимал те или иные знаки. Переписывает теми же знаками, которыми этот текст был изначально начертан, одновременно пытаясь перевести их, хотя бы для себя, на современный язык.
В 1941 году, уже при немцах, умирает Изенбек, не дозволявший Миролюбову все это время выносить таблички за пределы его квартиры и не показывавший их никому кроме. Миролюбов, вступивший по завещанию покойного во владение имуществом, не обнаруживает в его квартире мешка с «дощьками», а кроме того, части его картин и прочего имущества. Далее, как уже говорилось, после войны ему удается переехать из разоренной Европы в сытую Америку, увезя с собой собственные архивы и, разумеется, все сохранившиеся материалы по «книге Велеса». В США, в Сан-Франциско, где проживает, пробиваясь случайными заработками Миролюбов, около 1950 года ему на глаза попадается заметка-обращение в местном русскоязычном ротапринтном и малотиражном издании «Жар-птица» к соотечественникам о публикациях по истории России. Миролюбов появляется в редакции со своими текстами «Велесовой книги», и в дальнейшем они постепенно публикуются на протяжении 50-х годов в данном издании.
В 1957 году через посредство тоже русского эмигранта, но уже второй волны, проживавшего в Австралии С. Лесного (Парамонова) – одного из первых профессиональных переводчиков и комментаторов Книги – сотрудники посольства СССР отправляют копии с этих текстов на родину, в Россию. Здесь они частично публикуются (собственно, одна дощечка, та самая, с единственной фотографии) в журнале «Вопросы языкознания», но, сопровождаемые убийственными комментарием специалистов по древней истории и филологов-славистов, массового признания – да вообще никакого – не получают. А после того, как уже в 1968 году в «Науке и жизни» и вышедшей следом брошюре одного из самых известных советских филологов и лингвистов - аргументированно определившем наличие явных подтасовок и фальсификаций в «Велесовой книге», сфабрикованной, по его словам, уже в современную эпоху любителями-дилетантами – ученое сообщество, любители истории, официальные органы (которые, впрочем, едва ли подозревали о существовании подобных артефактов) посчитали неприемлимым для себя заниматься чьим-то то ли розыгрышем, то ли злонамеренной подтасовкой.
Тексты оставались в полнейшем забвении на Родине вплоть до середины 90-х годов, когда стараниями энтузиастов в России и на Украине появляются уже целые издания, посвященные «Велесовой книге», возникает соответствующий интерес общественности, а на Украине, как утверждается в [2], изучение отдельных фрагментов Книги входит в школьную программу обучения. У нас же она по-прежнему признается в неких официальных научных кругах подделкой под старину, фальшивкой, не подлежащей серьезному рассмотрению академической наукой. Так, курьёз – не более! И к такому отношению есть, увы, масса поводов. Основные из этих претензий, как широко известных, так и «нарытых» автором данной работы, сейчас и будут предъявлены.
Претензии эти можно разложить на три большие группы: само происхождение «Велесовой книги» (в дальнейшем ВК) или полудетективная история её появления в нашу эпоху; филологические и грамматические особенности правил (вернее, их полное отсутствие) начертания как бы древних текстов неким славянским докириллическим письмом; хаотичная историография, представленная в ВК, мало стыкующаяся с известными фактами и именами из мировой истории. Религиозный же аспект мы затрагивать не смеем, поскольку в этой области, думаю, подлинных специалистов по языческой мифологии наших предков совсем немного, если они есть  вообще. Материя слишком тонкая, чтобы лезть в неё в этой небольшой заметке. (К тому же автор опасается мести древних богов).
1. Процесс появления книги Велеса.
Допустим, действительно, в библиотеке разоренного войной имения солдаты Изенбека находят деревянные таблички с загадочными, как бы славянскими письменами. Вполне возможно, тем более, что как оказалось впоследствии тексты именно на деревянной основе (в том числе на бересте) хоть и не были широко распространены в средние века, но все же существовали в реальности. Вот только трудно представить себе, что офицер отступающей армии таскает за собой мешок с непонятно какими, скорей всего нематериальными, ценностями – не золото-бриллианты, а древние письмена с непонятными текстами. И так через кошмар Крымской эвакуации в 1920 году, когда не успевшие и не сумевшие попасть на корабли офицеры, солдаты, просто беженцы из среднего класса были попросту уничтожены в массе своей большевиками. Изенбек избежал этой участи, хотя, по некоторым свидетельствам, был ранен в последних боях [1]. Но дальше человек с этим мешком проходит через кошмар лагерей для русских беженцев в Турции, Болгарии, Греции. Там физически не все выживали: вспомним печально известный лагерь на острове Лемнос, где погибли от голода сотни русских офицеров и гражданских лиц (в том числе дети). И вот как Изенбек за несколько лет добрался с этим мешком, в конце-концов, через Сербию и Францию до Бельгии, где и осел до конца своих дней, служа художником на фабрике ковров – просто уму непостижимо! Ладно бы в мешке лежала икона с благословением матушки, или коробка с прахом отца, но чтобы четыре десятка деревянных табличек совершенно тогда никому неясной ценности и значимости – феноменально! Себя, по крайней мере, невозможно представить в этих условиях на месте Изенбека.
Далее, примерно с 1925 по 1940 год, а точнее, по словам Миролюбова, с 1927 по 1935 два русских эмигранта, люди скромного достатка, посвящают свое свободное время – в основном, конечно, Миролюбов – возвращению к жизни этих артефактов. По словам Миролюбова, он всегда опасался, что в один момент может лишиться возможности работать с текстом, поэтому торопился успеть. Так, к сожалению, и произошло! За все эти годы им удалось сделать только две фотографии одной дощечки с обеих сторон – фото обратной стороны потом каким-то образом исчезло – Миролюбов утверждал, что они не могли позволить себе перефотографировать все по скудности собственных средств. Что весьма странно. В 30-е годы даже в СССР были в продаже любительские фотоаппараты, позволявшие переснимать документы в достаточном качестве. Почему нельзя было этого сделать  в Бельгии – загадка. Если  только... не было объектов для съемки: дощечки существовали только в воображении Миролюбова. Здесь возможно вообще, вся довоенная история работы с артефактами была придумана Миролюбовым в 1950 году для логического обоснования их появления на свет накануне публикаций в Сан-Франциско.
Таинственное исчезновение  мешка с дощечками из квартиры Изенбека после его смерти тоже не добавляют ясности в общую картину. Скорее наоборот: так очень легко и просто списать на неведомых воров или злоумышленников и это вымышленное ограбление несуществующих в природе документов древней эпохи. На руках Миролюбова, в итоге, остались только фотография одной стороны одной дощечки (обещанных двух-трех светокопий так никто и не видел) и не до конца, не все переписанные, транслитерированные от руки древние письмена. Причем многие неразборчивые места Миролюбову приходилось восстанавливать по своему разумению (с его слов).
2.Лингвистические особенности текста.
Как уже говорилось, первые же советские специалисты по древним рукописям, ознакомившись с отрывком из ВК, сделали единодушный вывод о явной подделке текста. Правда, они имели дело только с изображением той самой единственной сфотографированной дощечки, не имея прочих рукописных копий. Вернее, при экспертизе речь шла не о подделке самого содержания текста, так как всего по десяти строкам, вырванным из контекста, невозможно было понять, о чем идет речь, да не могло быть