сначала через платье, потом распустили его сзади так, что сперва обнажились плечи, а затем и ниже. Ладони ласкали приятно, и Матильда подставила им грудь, но хотелось не только этого… Черный сзади словно прочитал ее мысли и резко задрал платье, стянул давно промокшее насквозь белье, а потом дернул ее за бедра вниз, вынуждая встать на колени. Белый выпустил ее грудь и осторожно помог опуститься на четвереньки, гладя ее волосы, плечи и спину. Матильда истекала влагой, она невольно шире расставила колени, но черный не спешил проникать в нее. Теплые руки мяли ее ягодицы, ладонь мужчины скользнула между ног, пальцы сжали клитор. Матильда застонала, выгибая спину, но внезапно выгнуться пришлось еще сильнее. Сзади свистнула плеть… или нет, это были вожжи, она не видела, но точно откуда-то это знала. Резкая боль обожгла ягодицы, Матильда вскрикнула и невольно прижалась щекой к бедру белого. Он погладил ее по волосам. Боль от удара разошлась по ягодицам теплом, это оказалось даже приятно, но тут же последовал новый, резкий, и она снова вскрикнула, уткнувшись в штанину белого жеребца. Он продолжал утешающе гладить ее, пока черный продолжал пороть. Это было больно, боль от каждого удара была как вспышка, входила в ягодицы, словно молния, но тут же растекалась теплом. Матильда кричала, выгибалась, по лицу текли слезы, так что она намочила ткань штанов белого, вжимаясь в его ногу, но возбуждение от порки не проходило, напротив, становилось только сильнее. Она не замечала, что сама призывно выставляет ягодицы для каждого нового удара вожжей. Адриан… она ведь когда-то хотела, чтобы он за них взялся, но… пороху ему не хватило ни на это, ни на что другое. Вожжи черного как-то особенно пребольно укусили, словно в наказание за постороннюю мысль, и Матильда взвыла, забилась на четвереньках, чуть ли не просовывая голову между коленей белого, будто желая спрятаться. Еще немного, и ее собственные подогнутся, но черный почувствовал и это, и остановился, огладил истерзанные ягодицы, раздвинул их ладонями и вошел в нее, истекающую соком желания.
Как же он был хорош! Черный знал, как нужно двигаться внутри нее, куда направлять член и в каком темпе. Он понимал ее желания лучше, чем она сама, да она и вовсе их раньше не знала! Ни Лаци, ни тем более Анэсти не были способны ни на что подобное. Черный жеребец, казалось, заполнял ее всю, и она отдавалась, вскрикивая и взмахивая бедрами не менее страстно, чем Этери. «Лисонька» теперь любезничала с Вороном, из комнаты доносились их голоса, но смысла слов Матильда не понимала, только слышала его обычную иронию и ее довольные интонации.
О существовании белого она не забыла, потому что все это время держалась за его ноги, прижималась к ним, но он все равно решил напомнить о себе, внезапно опустившись перед ней на колени. Матильда не сразу поняла, зачем, но когда белый потянул шнуровку пояса штанов, все стало ясно. Его член был красивым, аккуратной формы и внушительного размера. В паху вились абсолютно белые волосы, этот кавалер оказался белым везде. Черный сзади ускорил движения и сжал руками обе ее выпоротые ягодицы. Матильда вскрикнула, и член белого тут же оказался у нее во рту.
Это было довольно бесцеремонно, но возмущения не вызвало. Напротив, почувствовать власть над одним кавалером, одновременно оставаясь в полной зависимости от действий другого, оказалось пьяняще-головокружительно. Матильда мягко обхватила член губами, потеребила головку кончиком языка, проглатывая каплю солоноватой смазки, выступившую на ней. Белый задышал учащенно и нетерпеливо двинул бедрами. Он глубоко вводил член ей в рот, и она ласкала его языком и губами, пока ритм совсем не участился. Черный тоже часто дышал, толчки стали очень сильными . У Матильды получалось только глухо мычать, все внутри начало сводить сладкой судорогой, и тепло… От черного исходило невероятно приятное тепло, которое она чувствовала внизу живота, он как будто начинял ее им. Обрывки последних мыслей унеслись куда-то далеко, осталось лишь удовольствие тела, вершина которого близилась.
Белый вцепился в ее волосы, кажется, даже намотал на ладонь несколько прядей, и прогнулся в пояснице, кончая. Черный опоздал за ним лишь на несколько мгновений, и как раз в эти мгновения Матильду охватили судороги оргазма. Она глотала сперму белого, пока черный изливался в нее, и все внутри пульсировало невероятно сладко. Она кричала что-то, когда белый освободил ей рот, кажется, это были ругательства, но каждое заканчивалось словом «хорошо». Да, хорошо, вашу кавалерию, господа жеребцы! Как же хорошо…
Перед глазами все плыло. Матильда опустилась на коридорную ковровую дорожку . Черный заботливо оправил ее юбки, а белый все гладил и гладил ее по волосам. Прежде, чем веки окончательно сомкнулись, Матильда увидела, как оба кавалера снова поклонились ей, а потом направились к зеркалу. Она пошире распахнула один глаз, но они уже скрылись. Теперь со стены глядел олларианец. И взгляд у него был такой добрый… «Фокэа», — произнес он, или Матильда просто ждала, что произнесет.
— Идите к кошкам, святой отец, — пробормотала она, удобнее устраиваясь на ковре, — Не до вас сейчас.
Олларианец не стал возражать.
Ранним утром ее в коридоре нашла служанка. Перепугавшись, она созвала всех, кого только смогла, решив, что ее высочеству стало дурно. А ее высочеству было хорошо, только выспаться не дали. Разбуженная, Матильда села на полу и тут же почувствовала, как заболел высеченный черным кавалером зад. Боль отдалась теплом внизу живота, и Матильда скрыла улыбку. Ее заботливо поднимали на ноги, рядом уже хлопотал врач, которого и близко к себе подпускать нельзя. Нет, никаких осмотров она не хочет. Выпила немного лишнего вчера, пройдет, с кем не бывает.
Резвой козочкой по лестнице спустилась, даже сбежала вниз Этери. Рокэ тоже появился, сперва посмотрел на Матильду как-то слишком серьезно-внимательно, потом во взгляд вернулась привычная ирония. Ясно было, что оба станут хранить молчание о вчерашнем. Вдовая принцесса запоздало порадовалась, что любовники, видимо, не решились выходить в коридор, и использовали потайные ходы, чтобы ночью вернуться из комнаты в свои спальни.
Забухтел боров, что негоже в ночь веселий ходить без провожатого, и что как заблудшая овца она без пастырской руки достойного мужа , но внезапно Лисенок его оборвал.
- Ну что вы тут все всполошились? — Матильда обвела взглядом собравшихся, — Рань-то какая. По комнатам надо расходиться и спать. Все хорошо со мной будет.
— Позвольте, ваше высочество, я сама провожу вас в ваши покои, — Этери взяла ее под локоть.
А глаза-то как у лисоньки блестят! Матильда покосилась на дверь, за которой происходило вчерашнее. Теперь она была закрыта. Подумалось, что ее собственные тоже, небось, сияют, захотелось взглянуть на себя в зеркале, просто увидеть то самое зеркало, но его на стене не было. Однако это не расстроило. Матильда теперь точно знала, чувствовала, что ночные кавалеры придут к ней еще. Придут, когда она захочет. Не сегодня, так завтра, не в этом дворце, так в другом. В любом доме найдутся зеркала. И может быть, в какую-то из ночей жеребцы снимут с себя свои маски.
