Глава четвёртая
СВАДЬБА
Планета Гамма-зет встретила их снежной бурей и воем ветра. Посадить корабль удалось лишь благодаря хорошо налаженной диспетчерской службе планеты. Но до этого, им пришлось почти четверо суток провисеть над ней, пока охрана уточняла статус кораблей, откуда прибыли и кто находится на борту.
Даже имя Марсьяла Лаланду и Уайна Манко не помогло.
В ответ на запрос о разрешении посадки, им ответили – «Ждите карантинную комиссию!» И они ждали. Не могли же они улететь, не высадив на планету освобождённых из лап пиратов, мать с дочерью.
На крейсер, из причалившей шлюпки, высадились семь вооружённых солдат с двумя офицерами. Увидев среди экипажа госпожу Манко и её дочь Висенту, учтиво поздоровались: по всей вероятности они их знали, или слышали о них. С остальными членами экипажа повели себя сухо, попросив только отвечать на вопросы. Даже звание Мигеля – Турикук и бригадный генерал космического флота, не изменило их отношения к прибывшим астронавтам, а когда ознакомились с бортовыми журналами, вообще стали – сама холодность.
- Господин офицер, у нас что-то не в порядке с документами? – строго спросил Мигель. - Нет, нет, что вы! С документами всё в порядке, - ответил он. – Вы, господин бригадный генерал, надолго к нам?
- Нет. Мы доставили двух спасённых из рук пиратов дам. Задерживаться не собираемся. Мы следуем на Зелёную Планету.
- У нас к вам просьба, господин генерал, - сразу изменил тон проверявший документацию офицер, когда услышал, что крейсера не собираются оставаться в зоне их планеты, - не могли бы Вы задержаться у нас на пару месяцев…
- По какой надобности? – перебил его Хосе. …
Словно не услышав грубого выпада, офицер продолжил, вы столько встречали на пути к нам неизвестных для нас планет…, вы… столько лет в пути… разве не хочется вам провести некоторое время в обществе…, побывать среди людей, узнать что-то новое…? И…
Что-то здесь не чисто, мелькнула мысль в голове Мигеля. То, холодная официальность, а то вдруг такая приторная вежливость…. Пошарить у него в мозгу, что ли? И он, смотря прямо в глаза офицеру, вошёл в его мозг.
Удивлённый, с выпученными глазами, офицер, не понимая, что происходит у него в голове, замер в неподвижности. Так…, он не очень много знает, но у него приказ начальства – на некоторое время постараться удержать нас здесь, на планете. И приказ, ему тонко намекнули, исходит сверху, с Зелёной Планеты.
Быстро работают, подумал Мигель. За четверо суток успели связаться… стоп! Они, что, тоже владеют мыслеречью? Он ещё пошарил в мозгу офицера. - Ах, вот в чём дело! - усмехнулся он. У них есть межпланетная космосвязь, быстрая и безотказная…, они установили её несколько лет назад по приказу Министерства Связи. Здорово!
Значит, сейчас Зелёная Планета и более сотни других, больших и малых планет, управляемых чавинцами, в том числе и Гамма-зет и Кибрик-2Д, объединены в одну общую космическую сеть. – Ин-те-рес-но!.. Ин-те-рес-но! И, тут же спохватился. – А, какое может иметь к нам отношение Кибрик-2Д?.. Почему это они, совершенно не зная нас, ни с того, ни с сего, вдруг….
Почему в голове офицера задержалось это название - Кибрик-2Д? И, мгновенно получил ответ - борьба неандов Горгола за свободу и их, Мигеля и Хосе, непосредственное участие в этой борьбе.
Вот оно, как? Здорово. Когда только успели доложить по начальству? Хотя, по всей видимости, генерал Мендоса перед своей гибелью успел всё же поставить в известность начальство планеты Кибрик-2Д о происходящем на Горголе. Доложил, конечно, и об участии их крейсера в этих событиях. Тогда понятно, почему нас пытаются задержать перед прилётом в столицу! Хотят более тщательно проверить!
– Это… плохо, это… очень плохо! – решил Мигель. Надо предупредить своих товарищей, чтобы они отрицали своё участие в освободительной борьбе.
И Мигель, узнав причину такой канители с их прибытием, отпустил офицера.
Тот, поморгав глазами и решив, что у него неожиданно заболела голова, то есть, у него приключился обыкновенный приступ мигрени, напыщенно продолжил: …всё Высшее Общество, а также простой труженик-народ, хотят увидеть посланцев Голубой Планеты, Ваше Сиятельство…, пожать руку отважным покорителям космоса…
- Хорошо, хорошо, мы остаёмся, - перебил Мигель словоизвержение офицера. – Когда мы сможем воспользоваться Вашим любезным приглашением?
- Завтра, завтра, Ваше Сиятельство. Мы ещё никогда не принимали такой большой крей-сер, нам нужно подготовиться... к... приёму. Такой красавец и, такое мощное вооружёние - вос-хищённо поцокал он языком..., где такого красавца построили? – как-бы незаинтересованно, вроде, как из простого человеческого любопытства, ненавязчиво поинтересовался он…
Мигель, не ответил, сделав вид, что не расслышал вопроса. Хитрит, бестия! - решил он, время тянет, и очень выпытать что-то хочет. Нуда ладно, не будем возмущаться, а там посмот-рим!
… А вы, мадам Манко и ваша прекрасная дочь, - не сводя глаз с девушки, продолжил офицер, - можете прямо сейчас, с нами, спуститься в шлюпку…, на космодроме вас ожидают ваши уважаемые родственники…
- Вы позволите, Ваше Сиятельство? - таможенный офицер посмотрел на командира крей-сера.
Мигель быстро раскусил, шитую белыми нитками, хитрость в словах говорившего. Да она и так была видна, как божий день в солнечную погоду, несмотря на уловки. Таможенник, появившийся на корабле в сопровождении солдат,, хотел лишить экипаж крейсера возможных заложников.
Мигель с любопытством посмотрел на стоявших рядом с ним, мать и дочь - интересно, как они поведут себя?
Висента, не раздумывая ни секунды, отрицательно покачала головой, а её мать, Мигель даже не ожидал такого поступка от вредной мадам Манко, гордо подняв голову, ответила:
- Господин офицер, его Сиятельство Мигель Пуэмблос, помог нам в несчастье, освободил из плена и доставил на Родину. Мы с дочерью, вечно будем перед ним в долгу! Так почему вы, господин офицер, решили, что мы окажемся настолько неблагодарными, что оставим наших спасителей одних? Нет и нет! Мы остаёмся на корабле!
* * *
Стояла прекрасная зимняя пора. Под лучами полдневного солнца, слегка прикрытого налетевшим лёгким облачком, искрился свежевыпавший снег. Мороз, градусов под сорок по Фаренгейту, слегка пощипывал нос и румянил щёки.
Как давно мы не видели снега, подумал Мигель, пристально рассматривая встречающих. На космодроме было не протолкнуться. Репортёры, толпа народа, среди которой отдельной группкой стояли дети с цветами и какими-то плакатами в руках. А цветы, наверное, искусственные, решил он, медленно спускаясь по трапу.
Впереди всех стояли родственники мадам Манко и какой-то маленький, в добротной зим-ней шубе и шапке, часто покашливающий и вытирающий нос, человечек. Он первым подошёл к Мигелю и, протянув руку, с каким-то пафосом и подвыванием в голосе, казалось, он читал стихи, а не говорил приветственную речь, произнёс:
- Мы рады в Вашем лице, Ваше Сиятельство, приветствовать, - он кашлянул пару раз, - смелых космических путешественников - представителей далёкой Голубой Планеты! Весь наш народ - «От мала, до Велика» - гордится Вашим подвигом… и, мы…, встречая вас…
Мигель не слушал его. Он смотрел в лица встречающих и видел в них живой интерес к ним, прилетевшим из другого мира людям. И… гордость, что они стали свидетелями настоя-щего подвига людей, прибывших на их планету и, одновременно, жадное любопытство, когда они рассматривали женщин и детей.
Он понял – вот это настоящее желание встречи с инопланетянами, а не то, которое читал по бумаге, вытирающий нос, представитель власти.
…И мы с уверенностью можем сказать, продолжало официальное лицо, пошмыгивая носом и покашливая, что дружба наших народов, взаимная помощь и поддержка…
Мигель опять отвлёкся. Он заметил позади встречающих, вооружённых солдат и особенно насторожился, заметив, что и вокруг всего поля космодрома, шпалерами стоят в полной экипировке, вооружённые солдаты.
К чему бы такие меры предосторожности, или…? – насторожился он. Нас мало, корабли на космодроме, двигатели выключены, чем мы опасны?
Наконец представитель официальной местной власти закончил приветственную речь, и индейцы-путешественники попали в объятия многочисленной родни госпожи Манко.
Здесь было всё по-другому: чистосердечные пожатия рук, искренние улыбки на лицах и тёплые слова благодарности. На красивых, закрытых тележках, двигающихся за счёт электри-ческой энергии, их повезли в загородный дом Марсьяла Лаланду.
Путь от космодрома проходил через весь город. Широкие улицы и проспекты, с покры-тыми белым снегом, похожим на вату, деревьями, были полны снующими в разных направлениях, электромобилями. А пешеходов-то, пешеходов! И ни одной Ламы - ни верховой, ни с те-лежкой, нагруженной какой-нибудь рухлядью.
А на одной из улиц индейцы увидели странность - люди вроде бы ногами не шевелили, а всё равно шли. Присмотревшись, увидели - сама дорожка-тротуар, словно упавшая с дерева гу-сеница, медленно полз, перемещая стоявших на нём людей!
Над пересечениями улиц, висели мигающие разными цветами фонари. Перед одним та-ким, засветившимся красным светом, фонарём, их тележка остановилась, а когда загорелся зелёный свет, она вновь помчалась.
Интересно…. Здорово у них тут всё придумано, кося глазами по сторонам, восхищался Мигель. Но, чтобы не показать, что он ошеломлён увиденным, сидел, не поворачивая головы, и с совершенно равнодушным лицом.
Вдоль улицы стояли, словно воины на параде, высокие строения, до того высокие, что он даже не успевал сосчитать количество ярусов. Стены у них были покрыты разноцветными, от-ражающими солнечный свет, плитками. Вдоль строений, чуть приподнятые над дорогой, сами собой двигались тропинки, на которых в свободной позе стояли люди. Здорово! - ещё раз восхитился Мигель. Стой себе и стой, тропинка сама тебя, куда надо привезёт.
Выехали за город и помчались среди нетронутой снежной белизны. Вдалеке, освещённый солнцем, показался зелёный хвойный лес, словно драгоценным изумрудом окруживший голу-бые строения с башенками, покрытыми чем-то красным…
Это было настолько восхитительно, что Мигель. от переполнивших его чувств даже по-чмокал губами.
Подъехали к воротам. Они сами открылись, и показалась ровная дорога, окаймлённая не-высокими елями. А дальше, как голубое озеро на фоне елей, стояло высокое, в несколько яру-сов, жилое строение.
Электромобиль подвёз их к парадному входу. Двери открылись, и они вошли внутрь.
Красота огромного помещения изумила неизбалованных в художественном отношении индейцев. Оно сверкало серебром и золотом, на стенах висели картины с изображениями охоты и неизвестными планетами. А напротив, на другой стене, были картины с мужчинами и женщинами в очень странных, разноцветных одеждах.
Ненароком поймав заинтересованный взгляд Мигеля, госпожа Манко гордо подняла го-лову - это наши предки и родственники, пояснила она! А её отец, Марсьял Лаланду, сделав широкий жест рукой, произнёс - «Всё, что есть в этом доме, ваше!»
Оставшись наедине с
