Вот кто мне объяснит, почему так происходит в жизни – делаешь вроде бы всё правильно, а ни черта не выходит? Ну… То есть… Не то чтобы совсем уж ничего, а как-то так – всё в минус. Ну… В ноль, в лучшем случае… И предпосылок для этого никаких: в принципе всё правильно, всё верно, всё – как учили, а результат… А результат, граждане, никакой. Словно бег на тренажёре – сколь быстро ногами не перебирай, а остаешься всё на том же месте. Плохо учился? Да нет – как все, звезд с неба, конечно, не хватал, но и конченным обалдуем не слыл. Ленив? Тоже – нет. Ну, то есть… В меру… Как все… Другими словами – ровный середнячёк. Но, почему-то, всё из рук вон… Если есть на дороге яма – то именно в неё колесом, и не то чтобы остальные проезжали без проблем, но именно у меня покрышка в клочья, а диск яйцом. Или вот ещё – сокращения... Не хуже ведь других, а вот, на тебе! Рожа директора по кадрам и всё те же словеса: «Понимаешь, старик, ты уж прости… Так вот вышло… Расчет забери у главбуха, если что – звони…». А дружбаны закадычные? Противным менторским тоном – «Ты, брат, просто не оказываешься в нужном месте, в нужное время…». И хоть бы один объяснил – это как? Каким образом, и где находится то самое – «нужное» место? Спинозы недоделанные…
Резкая трель телефонного звонка оторвала от тяжких раздумий: - Калитеевский, зайдите к Аркадию Ефимовичу, и побыстрее! – проскрипела трубка голосом секретарши главреда – Нионилы Семёновны. Вот же старая грымза! Покоя от вас нету…
- Да–да, уже иду… - я откинулся на спинку редакционного кресла, и с тоской посмотрел на висящую уже третий день на экране монитора недописанную статью о привидениях, блуждающих по цехам второго городского хлебзавода. Боже, какая тоска… Да, кстати, забыл представиться – Матвей Калитеевский, в настоящее время репортер отдела расследований в нашей, желтее жёлтого лимона, городской газетёнке – «За гранью». Зря ухмыляетесь, а куда было деваться после сокращения из областной многотиражки? Тут хоть какие-то денюжки платят, правда мало и крайне не вовремя, но… Не до жиру, граждане…
- Нионила Семёновна, а вы не знаете в связи с чем меня вызывают?
- Нет! – рявкнула секретарша, - Поторопитесь, Калитеевский! – знает, знает гиена в сметане, но ведь не скажет ни за что! Потому как имеет на меня стойкую, непроходящую аллергию. Причем на пустом месте – вот не нравлюсь я ей и все, хоть стреляйся! Ссориться же с этой особой – себе здоровья не желать, меня об этом сразу предупредили коллеги по «жёлтому» цеху – неуживчива, злопамятна и сварлива. Тьфу, провались ты пропадом… Я выбрался из-за стола, и прихватив, на всякий случай, папку с последними материалами, поплелся на второй этаж, где и располагалась святая святых нашего «вестника непознанного» – кабинет главреда – Аркадия Ефимовича Штерна, на редакционном жаргоне – «Звездюка». Надо сказать, что с главредом нам повезло. Звездюк был мужиком не злобным, и не считал для себя зазорным учитывать мнение пишущей братии. И хотя рубахой-парнем его назвать тоже было нельзя, какой-никакой авансец, перехватить до зарплаты, труда не составляло – шеф никогда не жмотничал.
- Здрасьте, Аркадий Ефимович. Вызывали? – я боком протиснулся в крохотный кабинет Звездюка и остановился у заваленного бумагами приставного стола.
- Ага, здорово, Матвей. Проходи, - не отрываясь от экрана компьютера, он ткнул рукой в ближайший стул, - Так-с… Слушай, - шеф наконец отлип от монитора и посмотрел на меня, - Тут вот какое дело, Матвей. Надо бы тебе сгонять в небольшую коммандировочку, в Заозёрск…
- Ну Аркадий Ефимов-и-и-ч, у меня же дел – валом! – заныл я, - И статья о привидениях не закончена, и еще две заметки об НЛО… - надо сказать что волочься за тридевять земель, в какой-то богом забытый Заозёрск мне совершенно не улыбалось. Мало того, что осенью, любое путешествие в наших краях превращается в своего рода «Кэмел Трофи», так ещё на эти выходные мы сговорились сходить в баньку, где в полной неге и покое расписать партийку в преферанс.
- Калитеевский, ты это брось! Во, заныл! Все заняты, у всех дел по горло, материалы свои передашь Богдановой и вперед, за орденами!
- Аркадий Ефимович, а может Богданова съездит? Или Орлов… - я, как утопающий, решил схватиться за последнюю соломинку.
- Не съездит! – рявкнул Звездюк, - У Богдановой дети, а Орлов, в понедельник отправляется на съезд экстрасенсов в Питер. Так что, сам видишь – более некому. И пожалуйста, давай не канючь, не до тебя сейчас… Вот тебе материалы, - он пошебуршал в бумажных развалах на столе и, вытянув тоненький пластиковый файл, пустил его по полированной столешнице ко мне, - Глянь, тут, правда, не много, но… В общем сам разберешься. И давай, к Неониле за командировочными.
- У-ф-ф… - я тяжело поднялся со стула, - Вы хоть намекните – о чем речь-то?
- Черт его знает, Матвей. Материалы эти мне мой однокашник, Ванька Полежаев перекинул. Он в Заозёрске заводской малотиражкой рулит. Какие-то там у них странности начали происходить, народ, непонятные миражи стал видеть… Призрачные, понимаешь, строения… Улицы… Хрен его знает, может действительно чего эдакое имеет место быть, а может работяги «белку» поймали. Сам понимаешь – пьют там без меры… Глубинка… Хм-м… Ну, не маленький – разберёшься! Давай, удачи, - Звездюк поднялся со своего места и протянул мне руку.
- О! Вспомнил! – он звонко хлопнул себя по лбу ладонью и полез в ящик стола, - На вот, Полежаеву передашь, - шеф вытащил наружу прозрачный пластиковый прямоугольник размером со стандартный печатный лист. Вся поверхность пластика была разбита на небольшие, квадратные кармашки, в каждом из которых было запаяно по монете.
- Это что? – спросил я.
- Советские юбилейные рубли – полный набор. Кореш мой нумизматикой увлекается, вот и просил переслать ему с оказией. Не потеряй, Калитеевский!
Захватив материалы Звездюкова однокашника и тяжеленный, не менее килограмма, нумизматический холдер, я обреченно поплелся в отдел. Вот скажите – как это назвать, а? Ладно, фиг с ней, с командировкой, но меня, почему-то, в Заозёрск, а этого конченного придурка Орлова – в Питер! Нормально? Да? И вот так – всегда! Что, скажете: не в то время, не в том месте? Ну не может же так быть, чтобы всегда место было не то, а время – не правильное?!
*****
Выйдя из ароматнейшего общего вагона, после шести, нескончаемых, как китайская пытка, часов езды, я спрыгнул на мокрый перрон железнодорожной станции. Серые, рваные облака медленно ползли по низкому небу, оставляя за собой пелену холодной водяной взвеси. Мокрые голуби жались под карнизом обшарпанного станционного здания, пара грязнущих собак лениво ковырялась у мусорных контейнеров в конце платформы… Осень… Глубинка… Тоска… Поддёрнув воротник куртки, я тяжело вздохнул и двинулся к выходу, перепрыгивая через подёрнутые радужной, бензиновой плёнкой, лужи. Добраться до редакции заводской малотиражки оказалось проще пареной репы. Ну… По крайней мере со слов вокзальной лоточницы. Всего-то и надо – пересечь привокзальную площадь, пройти по переулку до салона сотовой связи, там повернуть налево, потом еще раз, но уже направо и… Будет вам счастье – автобусная остановка, где и следует подождать, потому как ежели Иваныч на линии, то точно приедет, а вот если Федька… То тогда лучше искать попутку, такие дела… Проторчав с битый час у кривого ржавого столба с облупленной жестяной вывеской, я уверился, что сегодня явно работает Федька, и добраться с относительным комфортом, мне, похоже, не светит. Между тем, мокрая взвесь висевшая в воздухе превратилась сначала в мелкий колючий дождик, а спустя минут пять выросла до взрослого, унылого ливня. И так не радужное настроение, превратилось в устойчивую осеннюю хандру. Я уже решил было возвратиться под крышу вокзала, как вдруг, из-за ближайшего поворота, раздалось завывание терзаемого на высоких оборотах мотора и громкий скрежет переключения передач. Из-за угла, подпрыгивая на вдребезги разбитой дороге, выплыл чудо-агрегат – автобус марки КВАЗ, наверняка ещё помнящий героев целины и покорителей Саматлора. Это был шанс! Семафоря руками изо всех сил, я выскочил на проезжую часть. Агрегат обиженно взрыкнул двигателем и, пронзительно заскрипев тормозами, причалил к остановке. Пожилой шофёр, в засаленной кепке шестиклинке, дёрнул рычаг, открывая автобусную дверь, и хмуро уставился на меня.
- Извините пожалуйста, вы куда едете? – спросил я.
- Прямо, - лаконично ответил водила.
- А меня не возьмете?
- Отчего же не взять, давай, залазь бедолага! – милостиво буркнул мужик и кивнул головой. Машина снова взвыла натруженным мотором и заскрипев разболтанным кузовом медленно потащилась через серую пелену дождя. Несмотря на седую древность аппарата, автобусная печка исправно гнала волны теплого, слегка пахнущего машинным маслом, воздуха. Я рухнул на переднее сиденье, и прислонив голову к окну задремал, под мерное поскрипывание старых рессор.
- Алле, товарищ! Гражданин! Просыпайся, приехали! – кто-то тряс меня за плечо. Разогнав сонную муть в глазах, я привел свою тушку в вертикальное положение, и взглянул через запотевшее автобусное окно наружу. Дождь кончился, блеклое осеннее солнце освещало узкую, зажатую меж могучих деревянных лабазов, улицу.
- Всё, вылазь, конец маршрута, - водила дернул рычаг, открывая автобусную дверь, - Мне в парк.
- А-а-а… Простите… - я заозирался по сторонам, - А где это мы?
- Как это – где? – удивленно вздернул брови водятел, - Куда заказывали – туда и приехали! Давай, не задерживай! – и он притопнул кирзачём по полу машины. Еще не совсем придя в себя, я снова обратился к шофёру: - Простите, мне в редакцию заводской газеты было нужно…
- Ничего не знаю! Вон, - водила ткнул пальцем вдоль улицы, - Вон там площадь будет, там и спросишь… Пока, бедолага! – он хлопнул дверью, и со скрежетом врубив передачу, отчалил, оставляя меня на тротуаре. Вот же попал, твою мать… Куда завез, колхозник драный?! Я огляделся по сторонам: под ногами странный деревянный тротуар, вокруг глухие стены домов, сложенные из могучих, почерневших от времени бревен… Просто Кижи какие-то… Куда же это меня угораздило? Потоптавшись с минуту, я вытащил сигарету и, прикурив, забросил на плечо сумку: ну что, надо двигать на площадь, там спрошу кого-нибудь. Ещё раз глубоко вздохнул, и зашагал вдоль по улице, последними словами матеря урода-водятла и свою злодейку-судьбу.
Площадь появилась как-то совершенно неожиданно, словно в детском мультфильме – раз! И вот она перед глазами. Небольшая, правильной круглой формы, ограниченная кондовыми деревянными двухэтажными домами, с затейливо вырезанными оконными наличниками. Первые этажи которых, были заняты какими-то торговыми точками и официальными учреждениями. На площадь выходило несколько узких радиальных улочек, на вроде той, по которой я и пришел. Городок - как городок, площадь - как площадь, вроде, как и ничего особенного. Сохранились у нас ещё такие места – мало тронутые бетонно-витринной «цивилизацией». Единственно что бросилось в глаза – в самом центре, где обычно, посреди пожухлой клумбы, стоит крашеная серебрянкой гипсовая статуя вождя, показывающая рукой с отбитыми пальцами каким путем
