- Во, гляди, дедушка, какая трава большая! - воскликнул Денис, когда мы вышли на обочину пшеничного поля. - Точь-в-точь солдатики в строю...
Внуку пять лет. Он впервые в деревне. И прямо беда с этим горожанином. Вчера, например, от коровы его отогнали. Стоит с кружкой перед самыми её рогами.
- Ты чего, Денис?
- Интересно, как корова молоко даёт...
А сегодня утром мою фуфайку в курятник оттащил. Он, видите ли, кур пожалел:
- Плохо им на жердях спать...
И смех, и грех!
- Это не трава, Денис, - поправил я. - Это хлеб.
- Хлеб?! Здесь что же булочки вырастут?
- И булочки тоже... А ещё макароны, блинчики, оладушки...
- Нет, дедушка, - перебил Денис. - Не обманывай. Оладушки в печке пекут. Баба Оля их из теста делает. Я видел. Оладушки вкусные, а колоски колючие и противные...
«Противные?! - резануло мой слух. Да знал бы ты, Денис, какими вкусными и желанными были они в моём детстве! Впрочем, лучше не знать тебе. Никогда не знать!»
Пшеничка, бывало, только-только колос пустит, а мы поглядываем на поле, ждём. Уж так хочется после лебеды, кислянок и пустых щей из свекольных листьев размять колоски в ладонях. Провеять зерна от плевы и в полный рот ощутить их молочно-спелый вкус! Да уж очень мы объездчика боялись. Дед Горин всегда появлялся верхом на лошади неожиданно. Однажды поймал нас троих ребятишек и запер в тёмном колхозном амбаре, чтобы другим неповадно было. Теперь легко осуждать, что за колоски людей наказывали. А как же иначе? Дозволь человеку карман колосков взять, он завтра с мешком пожалует...
Обидно мне стало за колоски, за детство моё военное, а больше - за внука Дениса. Вырастет этаким «портфелем» в жизни, как тот уполномоченный, что приезжал по весне в деревню.
- В соседнем хозяйстве, - говорит, - озимые вымерзли. Нет ли у вас семян для пересева?
- Нет ничего, - отвечаем. - Одно пшено на складе осталось.
- Так продайте им. Пусть хоть пшеном пересеют площадь...
Ну, что тут скажешь?! Уж лучше кашей сразу засеять...
- Денис, - говорю я, - а колоски-то на тебя обиделись.
- Как так?
- А вот так...
Я сорвал шесть колосков. (Деда Горина давно похоронили. Да и не воруют теперь колосками). Три колоска положил к себе в карман, а три - в карман Денису. Этот фокус мне припомнился из детства. Мальчик ничего не понял. А когда прошли метров сорок, я спросил:
- Денис, где твои колоски?
- В кармане.
- А ты погляди.
- Нету, - удивился внук.
- То-то! Говорю же: обиделись. И водиться с тобой не будут. Ещё попробуем?
- Попробуем.
Я опять положил три колоска в карман Денису. И опять в скором времени их там не оказалось. Мальчик серьёзно призадумался: мои-то колоски так и оставались у меня в кармане.
Вся суть фокуса в том - как положить колоски в карман. Если вершинками вниз, то во время ходьбы колоски остью вытолкнутся по складкам ткани и выпадут. Об этом не догадывался, конечно, мой маленький горожанин.
- Ну, что, Денис, ещё положим?
- Да нет, дедуля, всё равно уйдут.
Мальчик взял колоски в руку, зажал их в своём кулачке. Так мы и вернулись с прогулки.
Потом весь вечер я занимался разными делами и забыл разъяснить ребёнку свой фокус. Поэтому ему пришлось самому поразмышлять и попереживать немного. А на другой день, когда из печки пошёл аппетитный запах оладьев, распаренных в сметане, я заглянул в горницу позвать внука завтракать. Денис уже не спал.
- Дедушка! - воскликнул он и подбежал ко мне. - А колоски-то - вот они! Гляди, не убежали! Я подружился с ними.
На тумбочке в солнечном квадрате от окна лежали три вчерашних колоска. Тени мальв скользили по ним.
- Вот и хорошо, сынок. Вот и славно, что подружились. Я рад за тебя, Дениска!
Я действительно был рад. Мой внук «подружился» с колосьями. И, как знать, может, на всю свою жизнь подружился.
