Эх, Сухуми... Весёлые восьмидесятые...

Из сборника "Кавказские приключения"

               Эх, Сухуми, весёлые восьмидесятые…
«Бархатный» сезон, две беззаботные и весёлые недели в сентябре-октябре. Солнце, горы, белая набережная, тёплое море, это необыкновенное синее-синее небо, пальмы и кипарисы, лавр и магнолии вдоль набережной, белые и розовые нежные цветы олеандров. Это сейчас я полюбила нашу суровую Балтику, её седые волны, прибрежные сосняки, пьянящий холодный воздух, это сейчас я люблю пустынные пляжи зимой и ранней весной или летом поздно вечером, когда вокруг, сколько видит глаз, никого и всё это огромное и безбрежное – всё твоё. А тогда хотелось ярких красок юга, тепла и света, всей этой невозможной южной красоты, многолюдности и жизнерадостности.
На пляже мы появляемся с утра, безо всяких пляжных зонтов (да и не было их тогда, но осенью это не страшно, да и вообще мы не обгораем) лежим на тёплой галечке и купаемся. Вода тёплая-тёплая, для нас, не раз купавшихся и при 11-13 градусах в холодной Балтике, это не вода, а парное молоко. Особенно хорошо купаться вечером, в темноте, когда моря не видишь, а чувствуешь и слышишь…

                  А вокруг своя пляжная жизнь. Некоторые из нашей компании лежат, развесив уши, и слушают, что говорят отдыхающие по соседству, особо смешное потихоньку пересказывается остальным. На бетонном парапете, отделяющем пляж от набережной, часами высиживают местные бездельники, «орлы», как мы их называем, и созерцают пляж. «Орлы» высматривают отдыхающих дамочек, наметив подходящий объект, они лихо перепрыгивают парапет и приземляются рядом. Дальше события развиваются по-разному. Глядя на такую активность, со смехом вспоминаем женский пляж у нас в Паланге. Находился он тогда в самом центре, возле пирса, от общей зоны его отделял столбик с невзрачной двуязычной надписью «Moterų pliažas» (Женский пляж, литовск.). Наибольшая концентрация голых тел наблюдалась в середине и сливалась в общую массу, поближе к границе располагались особы, желающие себя показать и на людей посмотреть. Совсем рядом со столбиком, в уже общей зоне преспокойно располагалась смешанная публика, правда на пирсе некоторые озабоченные мужики с биноклями делали вид, что любуются красотами природы, направляя оптику на женский пляж.
- Ты представляешь, если бы такой пляж располагался здесь?

               Несколько дней наблюдаем за одним особо активным местным «орлом». Этот бездельник ведёт себя особенно нахально, успевает облететь чуть не весь пляж, цепляется чуть ли не ко всем женщинам, он так вызывающ, что начинает даже нас, сторонних наблюдателей, раздражать. Потихоньку гадаем о его национальной принадлежности. Грузин? Абхаз? Секрет разгадывается вечером, когда мы отправляемся на еврейский праздник в синагогу (мы как раз попали на осенние праздники). Во дворе видим «нашего орла» в кипе с благочестивым выражением на лице. Очевидно, он  нас тоже заметил на пляже, под конец вечера он подходит к нам и спрашивает, придём ли мы в синагогу на следующий день. Мы едва сдерживаем смех, глядя на этого новоявленного святого.

                  Спокойствие граждан на пляже бережёт милиция. В картинно надвинутых на глаза фуражках (мода у них такая) они патрулируют вдоль парапетов на набережной и следят за порядком. Местные нам сообщили, что чаще всего в милиции служат армяне. Вообще-то работу свою они делают хорошо, ни разу не видела никаких инцидентов, и отдыхать было спокойно. Здесь же патрулирует и «воронок», который вывозит «улов». В основном это лица, занимающиеся «незаконной деятельностью и получающие нетрудовые доходы» - местные женщины в традиционных черных одеяниях, продающие вразнос горячую кукурузу, инжир и другие вкусности. Обычно у тёток отбирают сумки, усаживают в машину и увозят. Почему разносить по жаре собственноручно сваренную кукурузу считалось получением  нетрудовых доходов, было непостижимо. Уже через пару лет эта деятельность стала называться индивидуальной трудовой и стала дозволенной. Но это ещё впереди.
Как-то произошёл забавный случай. На пляже со мной разговорился паренёк из местных, как он сообщил – грек. Разговор был абсолютно безобидный. Но патрулирующий набережную страж порядка с надвинутой на глаза шапкой почему-то уставился на нас и жестом подозвал моего собеседника к себе. Тот немедленно подчинился, милиционер его взял под руку и куда-то запихнул за зелёный обсад набережной. Любопытство меня разобрало, и я не оставила позиции наблюдения. Страж порядка немедленно вернулся и направился к моей персоне с лаконичным вопросом:
- Ну?
Я вежливо и нахально поинтересовалась, почему увели моего собеседника. На что услышала:
-А вам какое дело?
Я заверила, что не сомневаюсь в правомерности его действий, но мне интересно узнать, не подвергалась ли я опасности.
А вы не вмешивайтесь в нашу работу. Я не вмешиваюсь, например, как маляр работает или слесарь. Кстати, - уставился он на меня, - а вы что тут делаете?
- Я – отдыхаю.
- Где?
- На пляже
- Я спрашиваю, где вы живёте?
Вопрос был провокационный, экономя средства, мы не оформляли обязательную в то время временную прописку.
- Нигде. Я ночую на пляже.
И тут страж порядка выдал себя, совершенно другим тоном спросив, как меня зовут. Я рассмеялась и отказавшись отвечать, взяв под воображаемый козырёк, отправилась к своим. Но этим наше знакомство не кончилось.

                Через год мы опять отдыхали в Сухуми в том же месте. Шёл разгар борьбы с нетрудовыми доходами и милиция ретиво вылавливала тёток с варёной кукурузой. Одна такая немолодая женщина в чёрном, причём не абхазка, скорее славянской внешности, расхаживая по пляжу с огромной сумкой, попалась на глаза патрулю. Он забрал у неё сумку и жестом велел идти следом, не оборачиваясь, с традиционно надвинутой на глаза шапкой самоуверенно пошёл к выходу с пляжа. Народу было полно, и все наблюдали за этой сценой. Я как раз находилась недалеко от выхода и тоже смотрела. Я сразу узнала, что это прошлогодний страж порядка. И тут произошло невероятное – нарушительница исчезла. Как это произошло, я не успела заметить, скорее всего, сообразительная тётка решила пожертвовать сумкой с товаром, присела и, сбросив приметную чёрную одежду, оставшись в нижнем белье смешалась с массой отдыхающих. Идентифицировать её среди такого количества загорающих людей было невозможно. Мент, обернувшись назад , обнаружил потерю и заметался – где она, но люди вокруг хохотали.
- Бабушку потерял, бабушку потерял, - заливался смехом неподалёку от меня мужичок с маленьким ребёнком.
Я стояла у выхода и смеялась, как и все. Поравнявшись со мной, неудалый охотник за нетрудовыми доходами моментально меня узнал.
- А, это ты опять? Гастролируешь тут? – с досадой выпалил он.
- Не гастролирую, а отдыхаю, к вашему сведению. Не все гастролируют. Ну что, потерял бабушку?
- Да, обманула она меня, - неожиданно миролюбиво признался он. – Ну, пойдём в сторонку, я тебя хоть кукурузой угощу.
Дальнейшая беседа была вполне приятной и даже закончилась приглашением сходить в ресторан вечером, но я отказалась, тем более, что мы уже в тот же день уезжали. А дарёной конфискованной кукурузы хватило на всю компанию – навалил он мне её щедро.

              Стражи порядка строго следили и за нравственностью. Например, гоняли нарушителей, пытавшихся в пляжных одеяниях выйти за парапет, перебежать набережную к располагавшимся киоскам купить водички или мороженого. Одеваться для того, чтобы за несколько минут купить эту мелочь, люди обычно не хотели и пытались проскользнуть в купальных костюмах и плавках. Но милиция была начеку и непреклонно возвращала нарушителей назад на пляж. Насмотревшись на эту ерунду, задаёмся вопросом - что будет, если расхаживать в пляжном одеянии по парапету – так сказать на границе – ещё не на набережной, но уже не на пляже? Какова будет реакция патруля в неизменно надвинутой на глаза шапке? Тогдашнее моё хулиганство подвинуло меня на эксперимент, и на парапет в купальнике полезла я. Началось то, что называется «как девчонка милиционер дразниль». В случае чего я рассчитывала на личное обаяние, что должно было помочь избежать наказания. Я медленно расхаживала по парапету, а страж порядка, только что прогнавший не одного нарушителя нравственности, шёл рядом по набережной и старательно отводил от меня глаза. Вконец обнаглев, я спросила, почему он меня не задерживает за хождение в купальнике.
- А то я не вижу, что вы нарочно тут дразнитесь? - со смехом признался он.
Дальше уже пошла весёлая, непринуждённая беседа на тему, откуда мы, не холодно ли купаться в воде при 18 градусах и прочее. Нарушителем порядка меня не признали.

                 Время катится дальше.
В тени деревьев на набережной стоит старичок с медицинскими весами. За 5 копеек можно узнать сей важный параметр своего тела, и отдыхающие этим пользуются. Проходим мимо, и слышим, как увесистая тётка сходит с весов и заявляет по-литовски:
- Devyniasdešimt kilogramų (девяносто килограмм, литовск.)
В ответ из нашей компании раздаётся:
- Ale daug (А ведь много, литовск.)
Не ожидавшая такого от громадного парня совершенно кавказского вида – чёрного, с бородой, тётка застывает с разинутым ртом.
А мы идём дальше. Наступает жаркая часть дня, и мы знаем, где провести это время – в ботаническом саду, на мысу под громадными эвкалиптами, в часовой прогулке на катерке по морю, на горе Сухуми. А потом будет очередной тёплый вечер и купание в темноте в упоительно тёплой воде.
Эх, Сухуми… Весёлые восьмидесятые…