Декады День Шестый

сразу окрестил про себя Маркиян Рахваилович) одиноко стоял громадный стол - по виду из красного дерева - с громадным же креслом, на котором восседал миниатюрный и совершенно лысый старичок с морщинистым лицом. Когда охранник подвел Хватанюка к столу, тот поразился тому, какие старичок имел руки - как-будто принадлежащие совсем другому, богатырскому существу: огромные, с мощными, толстыми, корявыми пальцами, которыми он перелистывал какие-то бумаги, терявшиеся в его необъятных ладонях. Перед столом стояла грубо сваренная из металлического уголка табуретка, привинченная к полу ржавыми болтами, и с никелированными кольцами по бокам. Старичок отвлекся от бумаг и бросил взгляд на Маркияна Рахваиловича. Тот оцепенел, ибо старичок имел взгляд василиска.
 Если бы тут был товарищ Маузер, то он сразу бы определил, что это есть ничто иное как в точности обстановка его сна - только без червивоголовых канцеляристов, очевидно, задвинутых в подполье с помощью Черной Кнопки. Но, увы, это был не сон, а самая настоящая явь, в фокусе и под прицелом которой находился национально свидомый Реципиент Маркиян Рахваилович Хватанюк.
 - Вы находитесь в Тайной Канцелярии Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной, - обратился старичок к Хватанюку. Голос он имел очень тихий и какой-то свистящий, похожий на змеиное шипение. - И разговариваете с ее Канцлером. Прошу ко мне так и обращаться: "пан Канцлер". Других обращений не употреблять. Отвечать только на вопросы. Вопросы здесь задаю я. Помещение, где мы с вами сейчас находимся, принадлежит одному из важнейших поразделений нашей Тайной Канцелярии - Инстанции Правды и Истины (сокращенно ИПРИ). И наше с вами время мы посвятим именно исследовательской работе - отысканию правды и истины, что, надеюсь, в конце концов сделает всех нас свободными. Попутно хотел бы предупредить, что ваше поведение здесь и наше обращение с вами регламентируется тринадцатой - совершенно секретной главой Дисциплинарного Мониторинга. Она позволяет применять к вам форсированные методы. Причем в полном соответствии с демократическими принципами и правами человека. Вы меня поняли?
 Хватанюк (у него сразу же пересохло в горле) кивнул головой, хотя он не понял ничего. Старичок сверкнул своим цепенящим взором и переспросил еще раз:
 - Поняли вы меня?
 - Так! - выдавил из себя Хватанюк.
 - Хорошо. Садитесь.
 Маркиян Рахваилович сел на табуретку и положил руки на колени.
 - Мы пригласили вас с тем, - продолжил свое шипение огромнорукий старичок-василиск, - чтобы вы рассказали нам правду - необъятных ладонях. Перед столом стояла грубо сваренная из металлического уголка табуретка, привинченная к полу ржавыми болтами, и с никелированными кольцами по бокам. Старичок отвлекся от бумаг и бросил взгляд на Маркияна Рахваиловича. Тот оцепенел, ибо старичок имел взгляд василиска.
 Если бы тут был товарищ Маузер, то он сразу бы определил, что это есть ничто иное как в точности обстановка его сна - только без червивоголовых канцеляристов, очевидно, задвинутых в подполье с помощью Черной Кнопки. Но, увы, это был не сон, а самая настоящая явь, в фокусе и под прицелом которой находился национально свидомый Реципиент Маркиян Рахваилович Хватанюк.
 - Вы находитесь в Тайной Канцелярии Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной, - обратился старичок к Хватанюку. Голос он имел очень тихий и какой-то свистящий, похожий на змеиное шипение. - И разговариваете с ее Канцлером. Прошу ко мне так и обращаться: "пан Канцлер". Других обращений не употреблять. Отвечать только на вопросы. Вопросы здесь задаю я. Помещение, где мы с вами сейчас находимся, принадлежит одному из важнейших поразделений нашей Тайной Канцелярии - Инстанции Правды и Истины (сокращенно ИПРИ). И наше с вами время мы посвятим именно исследовательской работе - отысканию правды и истины, что, надеюсь, в конце концов сделает всех нас свободными. Попутно хотел бы предупредить, что ваше поведение здесь и наше обращение с вами регламентируется тринадцатой - совершенно секретной главой Дисциплинарного Мониторинга. Она позволяет применять к вам форсированные методы. Причем в полном соответствии с демократическими принципами и правами человека. Вы меня поняли?
 Хватанюк (у него сразу же пересохло в горле) кивнул головой, хотя он не понял ничего. Старичок сверкнул своим цепенящим взором и переспросил еще раз:
 - Поняли вы меня?
 - Так! - выдавил из себя Хватанюк.
 - Хорошо. Садитесь.
 Маркиян Рахваилович сел на табуретку и положил руки на колени.
 - Мы пригласили вас с тем, - продолжил свое шипение огромнорукий старичок-василиск, - чтобы вы рассказали нам правду - всю правду и одну только правду - о том, как вы научились преодолевать Феномен. Итак, я вас слушаю.
 - Як це "преодолєвать"? - вырвалось у Маркияна Рахваиловича. - Хіба ж ти його преодолієш? Та ви що, добродію!*
 
 * Как это "преодолевать"? - вырвалось у Маркияна Рахваиловича. - Разве ж ты его преодолеешь? Да вы что, добродетель! (Зап. укр.)
 
 Наверное, вы забыли, что вопросы здесь задаю я, - прошипел старичок и адресовался к сопровождавшему Хватанюка униформисту: - Майор, произведите с Реципиентом краткий сеанс понимания и запоминания.
 
 Униформист-майор, стоявший позади Хватанюка, сдавил его шею двумя пальцами (большим и указательным) так, что все его тело пронизала острейшая боль и его как бы парализовало - он не мог двинуть ни одним членом, лишь из горла вырывались хрипящие стоны. А майор отчетливо произнес:
 - К пану Канцлеру обращаться только "пан Канцлер". Вопросов не задавать. Если поняли и запомнили, скажите "Да".
 И отпустил Маркиянову шею. Маркиян, дрожащий от боли и страха, поспешно прохрипел "Да". Старичок снова сказал:
 - Хорошо! - перелистнул несколько лежавших перед ним страниц и продолжил:
 - По-видимому, вы не очень понятливый, хотя, судя по имеющейся у меня информации, довольно способный человек. Так вот, я имею следующие данные. Слушайте внимательно, цитирую: "Информация, поступившая Четвертого Дня Декады после компьютерной обработки данных феноменосканера, однозначно свидетельствует о наличии двух глубоких и трех средних провалов на интегральной феноменограмме за этот День".
 Старичок-Канцлер отложил бумаги в сторону и снова вперил в Хватанюка свой страшный взгляд:
 - Провалы на феноменограмме, чтобы вы понимали, о чем идет речь, означают, что во время Экспериментальных Исследований у кого-то из Реципиентов вдруг исчез Феноменальный Синдром, хотя Феноменальная Реакция могла и остаться. Такое возможно только в двух случаях: а) Реципиент в это время находился в бессознательном состоянии и б) он обладает способностью подавлять свой Феноменальный Синдром самостоятельно - либо волевым путем, либо с помощью специальных, нам неизвестных средств. Третьего не дано. Мы имеем все основания считать, что этим Реципиентом являетесь вы, пан Хватанюк. Основания же эти таковы. Во-первых, в указанное время никто из Реципиентов сознания не терял. Это раз. Во-вторых, хотя феноменосканер не позволяет определить точную пространственную локализацию провалов, но направление максимумов и минимумов на дифференциальной феноменограмме показывает довольно точно. Оно совпало с вашим. Это два. И, наконец, в третьих, ваши объективные физиологические показания Четвертого Дня были наилучшими среди всех Реципиентов. Это три. Зачем вы скрыли это от нас? Что вы скажете по этому поводу?
 - Пане Канцлере, бігме, тут щось не те! Ну подумайте самі, який мені сенс чого си скривати від вас? - заискивающе произнес Хватанюк, протягивая руки с поднятыми кверху ладонями навстречу пану Канцлеру. - Ви ж бачили, що я серед усих цих ... Реципиєнтів є найліпший українець. І хочу щиро, із патріотичних почуттів допомогти рідному Керівництву здолати оцього клятого Хвеномена. То чого б оце я мав щось від вас приховувати?*
 
 * Пан Канцлер, ей-Богу, тут что-то не то! Ну подумайте сами, какой мне смысл что-то скрывать от вас! - заискивающе произнес Хватанюк. - Вы ведь видели, что я среди всех этих ... Реципиентов есть наилучшим украинцем. И хочу искренне, из патриотических чувств помочь родному Руководству победить этот клятый Хвеномен. Так чего б это я имел что-то скрывать от вас? (Зап. укр.)
 
 - Вы опять задаете вопросы! - бесстрастно прошелестел старичок. - Майор, зафиксируйте Реципиента.
 Хватанюк ощутил, как охранник, стоявший сзади, крепко схватил кисти его рук и ловким, натренированным движением заправил их в кольца, расположенные по бокам табуретки, которые сразу же защелкнулись на манер наручников у него на запястьях. После этого Маркиян Рахваилович почувствовал, что сидеть ему стало страшно неудобно, наручники тянули его вниз (очевидно, они были соединены с каким-то механизмом) и двигать он может только головой. Пан Канцлер снова сверкнул на него глазами и сказал:
 - Сейчас вы получите инъекцию искренности. Это такой укол, благодаря которому вы не сможете говорить нам ничего, кроме правды, но будете говорить всю правду, и одну только правду. Помимо этого, данная инъекция имеет еще и обезболивающее действие. При применении к вам форсированных методов боли вы не почувствуете. Больно не будет. Таким образом, мы, как я вам уже докладывал, обеспечиваем полное соответствие с демократическими принципами и правами человека. Ибо ваше признание будет абсолютно добровольным, не стимулированным болью. Потом вам, возможно, станет по-настоящему больно. Вы меня поняли?
 Хватанюк, не успев ничего ответить и находясь в своем неудобном положении, почувствовал, как прямо сквозь одежду майор вкалывает ему укол под лопатку. Укол был очень болезненный и Маркиян громко застонал. Майор спросил его - прямо в ухо:
 - Не беспокоит?
 Маркиян Рахваилович простонал:
 - Ой, так! Себто, ні, пане, не беспокоїть! Ой, лишенько, не беспокоїть!*
 
 * Ой, да! То есть, нет, пан, не беспокоит! Ой, лышенько, не беспокоит!
 - Хорошо! - в третий раз и с видимым удовлетворением повторил Канцлер; чувствовалось, что это было одно из его любимых слов.
 Через несколько секунд боль схлынула из тела Маркияна Рахваиловича, а вместо нее по всему телу, начиная от места укола, начал распространяться легкий зуд.
 - Итак, - продолжил пан Канцлер, - вы не ответили на мой вопрос: что вы скажете о вашей способности преодолевать Феноменальную Реакцию? И каким образом вы это делаете?
 - Не знаю я нічого, повірте, пане Канцлере, - прохрипел из своего неудобного положення Хватанюк. - Бігме кажу, що це ваша машина, мабуть, щось не так показала!
 
  Не знаю я ничего, поверьте, пан Канцлер, - прохрипел из своего неудобного положення Хватанюк. - Ей Богу, говорю, что это ваша машина, наверное, что-то не так показала! (Зап. укр.)
 
 - Подумайте еще раз! - прошипел старичок. - Подумайте, не спешите и постарайтесь вспомнить. Может быть вы были в таком соќстоянии, что и сами не обратили внимания на свой несанкционированный выход из Феномена. А пока Реципиент будет думать и вспоминать, прошу вас, майор, будьте добры, продемонстрируйте ему, как функционирует устройство "ДВЕРЬ".
 Стаффордширский майор враскачку подошел к стене, на которой одиноко и нелепо висела дверь,