За отвагу

Дядя Каррам, младший брат моего деда, мне рассказывал о войне разные истории. Но любили мы с ним больше всего эту.
Итак, в 42-м году, весной, он оказался в действующей армии на Северном Кавказе, а именно в Баксанском ущелье. Тогда сложилась ситуация, что гитлеровцы рвались к Баку. Их горноегерская дивизия "Эдельвейс" захватила многие перевалы и высадила десант на Эльбрус, водрузив на вершине фашистский флаг. Задача остановить продвижение немцев к Баку была поставлена группе из двух армий со штабом в Тырныаузе. Кроме локальных боёв с наступающим противником нашим генералам лично Сталиным был дан приказ выбить «Эдельвейс» с Эльбруса, снять фашистское знамя с вершины и водрузить советское. Это было особенно важно для пропагандистских целей, которым Политбюро и Сталин лично всегда придавали самое большое значение. Для этой цели из наиболее боеспособных частей формировались штурмовые отряды, которые из районов Терскола и Азау шли на немцев, которые держали оборону у скал Пастухова и в районе "Приюта Одиннадцати". Это на высоте 4200-4300м выше уровне моря. На такой высоте держать оборону против карабкающихся вверх красноармейцев очень легко и удобно, стреляя со скал вниз. А вот нашим бойцам приходилось тяжело. Честно говоря, они были обречены на смерть, но приказ Сталина никто не отменял и на смену одной уничтоженной штурмовой группе на следующий день приходила другая. Дядя Каррам был связистом при штабе и, так как в горах рации на большие расстояния не работают, то он на коне курсировал между армейским штабом в Тырныаузе и штабом штурмовых групп в Терсколе. Расстояние в 45 км он преодолевал по два раза в день, туда и обратно. Рассказывал, что по утрам он обгонял колонны наших войск, движущихся вверх, а  вечером обгонял обозы с убитыми ранеными непрерывной лентой сползающих вниз к Тырныаузу. Убитых было столько, что хоронить их в Приэльбрусье было невозможно, в камнях могилу не выкопаешь, да и просто столько места в узком ущелье нет.
   В одну из таких поездок он и попал в плен к балкарцам. Балкарцы, тюркоязычная нация, были местным населением. Гитлеровские пропагандисты умело разжигали недоверие горцев к советской власти, воспользовавшись ошибками советской политики коллективизации на Северном Кавказе и кровной обидой горцев на поступки некоторых представителей партийных органов и НКВД. Поэтому, а так же видя какие бессмысленные потери несёт Красная Армия, выполняя ужасный по последствиям приказ Сталина о штурме в лоб Эльбруса, многие местные жители бросали свои дома и уходили на горные пастбища.
   У каждой семьи, а жили балкарцы большими семьями, целым родом, были  отары овец в сотни голов. Их выпасали на высокогорных пастбищах, которые располагались на высотах около 3000 м между Баксанским ущельем и Карачаем. Мужчиныв основном там и жили всегда круглый год, спускаясь вниз к только на праздники, за припасами или по другой надобности. Так что там на многочисленных отрогах Эльбруса у каждой семьи были и жилища и кошары для овец и прочие настроенные за годы постройки для жизни в горах. Поэтому, когда их в аулах стали притеснять для проживания солдат и командиров, когда участились случаи воровства имущества да и просто грабежей, не говоря уже о других преступлениях против личности под девизом, мол, война всё спишет, то многие просто ушли на свои горные пастбища, а некоторые и объединились в отряды, чтобы давать отпор чужакам, которыми были как бойцы Красной Армии, так и дивизии Эдельвейс, которые тоже отбирали скот и еду у местных горцев. И для тех и для других это была необходимая реквизиция для благих целей у диких аборигенов.
   Вот в один из таких отрядов и попал дядя Каррам. Он вез пакет с документами, который как обычно засунул за голенище сапога, поэтому при нападении и непрофессиональном обыске его не нашли. Нападавшие оглушили его и, связав, доставили на свою базу. Там Каррама развязали и привели к старшему. Так как его задержание прошло спокойно, то-есть он сам не успел сопротивляться и никого из нападавших не убил, то к нему было отношение нормальное. Им, как выяснилось, нужна была лишь информация  о том, что там, внизу делается, какая обстановка, какие планы у командиров. В общем, когда всё закончится и можно будет спускаться к мирной жизни. Дядя Каррам оказался в не простой ситуации. Что делать? Как ему себя вести? Ведь, с одной стороны, перед ним враги, а, с другой, не такие уж они и враги. К счастью, балкарцы увидели, что перед ними не русский, что он говорит на понятном им языке, а татарский и балкарский очень похожи, что он просто молодой парень и, к тому же, рядовой боец и они отнеслись к нему не как к врагу, а как к навестившему их в тяжёлое время родственнику. Каррам рассказал им об обстановке на фронте вообще и в Приэльбрусье в частности, о событиях в стране и в мире. А так как он был при штабе, да и вообще был парнем развитым и общительным, много читал, часто общался с приезжавшими из разных мест людьми и корреспондентами газет, то он не просто много знал, но и умел это грамотно и правильно изложить. В общем провёл он среди балкарцев политинформацию, затем был накормлен и уложен спать.
    Утром он вышел, огляделся. Местность, что называется горная, вдаль не посмотришь, а что за горы, куда бежать не понятно. К нему подошёл балкарец, позвал кушать. За завтраком старший сказал, что его приняли как гостя, оказали уважение, что ему разрешается ходить свободно, но только в пределах этого места. А место это было небольшим горным плато, зажатым горами. В одну сторону за перевалом было ущелье Ирекчат, в другую за перевалом Джил-су. Но это он уже потом узнал. А тогда ему сказали, что если он попробует сбежать, то из гостя превратится в пленника. Вот так молодой парень, рядовой боец Красной Армии Каррам Гайсин стал гостем-пленником отряда Алтынхана или, как ему потом в НКВД объяснили, националистической банды фашистских пособников. После войны, крови, обстрелов и бомбёжек он очутился в тихом и сытном месте, словно в санатории. Делать его ничего не заставляли. Только иногда, когда разведчики приносили из своих вылазок газеты и различные документы, к Алтынхану звали Каррама и он переводил тому сообщения газет и  прочих бумажек. Так как Каррам был малый толковый, то он не просто переводил с русского на балкарский, а и растолковывал смысл текстов. Зелимхан, похоже, был рад поговорить с понимающим человеком и относился к Карраму очень уважительно. Однако, когда пару раз Каррам в своих прогулках зашёл слишком близко к перевалу, то его довольно грубо вернули на место другие балкарцы. Не всем, видно, нравилось что чужак пользуется таким расположением старшего.
    Почти пол года провёл Каррам в этом приятном плену. Где-то шла война, умирали люди, гибли города и горела земля, а здесь время как бы остановилось. Каррам стал засматриваться на молоденьких девушек. Жизнь брала своё. Он даже стал заговаривать с некоторыми по пустякам. Особенно одна ему нравилась, Мадина. Ему даже казалось, что она тоже на него посматривает. Но когда он однажды подошёл поближе и взял девушку за руку, чтобы поговорить, то получил вдруг неожиданно удар в спину, а когда поднялся, то еле успел увернуться от кинжала. На него напал брат Мадины, совсем пацан ещё, но очень злой и верткий. Каррам боялся повредить заведомо слабого противника и только уворачивался и отталкивал того. Но один раз оттолкнул неудачно и пацан сильно ударился о дверь. Мадина закричала, прибежали парни и здорово избили Каррама. Потом его увели и заперли в конюшне. Алтынхана в этот день не было и что делать с Каррамом без него решать не стали. Ночью в конюшню пришла мать Мадины. Она принесла поесть, попить, вытерла кровь на лице. Ласково посмотрела она на Каррама и сказала, что он бы был хорошим женихом для её дочери, но уже есть жених, Идрис, которому она просватана с детства. За ним поскакали и завтра он прибудет. Если он успеет раньше Алтынхана, то непременно зарежет Каррама, чтобы тот не стал причиной его позора. И никто ему не посмеет помешать, ведь по закону гор - адату, он прав. Она сказала, что поможет Карраму убежать. Он молодой, сильный, пусть вручит свою судьбу Аллаху и тот поможет. Мама Мадины вывела Каррама с конём на тропинку. Хорошо, что была ясная лунная ночь. Силуэты гор чернели на фоне звёздного небесного плаща. Вот там первый перевал, ты подойдёшь к нему под утро, веди коня в поводу, он сам найдёт дорогу и выведет тебя, а как рассветёт уже по следам  дойдёшь до следующего перевала и выйдешь в Ирекчат а по нему к Баксану. За тобой сейчас никто не погонится, только накинь бурку и папаху надень. Инша Алла!
   Всё так и получилось. Правда после первого перевала они с конём заблудились и не смогли выйти к Ирекчату. В этих горных плато оказалось так много троп, а все горы вокруг были такие одинаковые, что Каррам чувствовал себя как в лабиринте. Когда в стороне проходили отары, он не приближаясь перекрикивался с пастухом, что спешит и скакал прочь, ещё более запутывая свой путь. Но на пятый день, уже сильно голодая, он вышел на серпантинную тропу и далеко внизу блеснули огни. Это мог быть только Тырныауз. Ближе к городу у ручья Каррам хорошенько вымылся. Долго-долго срезал острым ножом отросшую как у басмача бороду. Затем привёл одежду в порядок и с сожалением бросил бурку с папахой. Всё, теперь он снова рядовой боец Красной Армии. А самое главное: в сапоге, за голенищем у него лежит драгоценный пакет с бумагами, который он должен был доставить в штаб армии. Он за полгода, что был в плену, несколько раз порывался его выбросить или уничтожить, но что-то всегда удерживало. Какая-то сила, неведомое предчувствие, а может и чувство долга удерживали его от этого. Он то прятал пакет в одном месте, то перепрятывал, то носил снова при себе. И вот так всё получилось. Въехав в город, в котором он каждый угол знал, Каррам уверенно направил коня к штабу. Было раннее утро, город спал, но в штабе уже кипела жизнь. Сотню раз вот так он уже приезжал в штаб в прошлой жизни и ничего то здесь не изменилось. Всё так же материл старшина в голос нерадивого бойца, всё так же орал в телефон дежурный, как будто хотел голосом докричаться до собеседника, всё так же кемарил стоя охранник у ворот и всё так же шли и шли на приступ Эльбруса штурмовые отряды смертников.
   Каррам зашёл в караульное помещение и доложился о прибытии из такого-то полка, передал дежурному пакет и отправился, как и положено курьеру, утолять свой дикий голод и своё право на отдых. Однако отдохнуть и даже доесть паёк не удалось. С криком влетел дежурный с бойцами, Каррама повалили на пол, обыскали, дали пару раз в морду и отвели к замначштаба. Подполковник с красными от недосыпа глазами держал в руках какое-то донесение. На столе валялся его мятый грязный пакет. "Ты это что? Ты это где? Это ты когда?,"- Офицер от недоумения не мог даже правильно спросить, ведь на рапорте была апрельская дата, а за окном стоял октябрь?: "Что это?" "Ну так я был схвачен и уведён в горы балкарцами Алтынхана. Там вот до сих пор продержали. Вот только смог сбежать. Вот пакет, как положено, сохранил в тайне, доставил как приказано было",- Каррам так