Россия, которую мы обрели

Щелчок дверного замка прозвучал в тиши коридора громко и хлестко, подобно выстрелу из трехлинейки. Майор Казикаев хоть и ожидал его ежечасно, ежеминутно, все же вздрогнул и инстинктивно втянул голову в плечи. Ну, вот, началось!.. Ощущая противную, липкую дрожь в ногах, он поднялся с кровати, непослушными, дрожащими руками попытался застегнуть ворот форменной рубашки, пробежался пальцами по пуговицам…

В камеру вошли двое дюжих охранников в фуражках с голубыми околышами. Отрывистыми, лающими голосами майору было приказано: на выход!

—   С вещами? — глупо переспросил майор в какой-то призрачной надежде на спасение, и тут же получил увесистый удар под дых.

—   Пошути мне еще, гаденыш! — беззлобно сказал охранник. Резким,
профессиональным движением, он заломил майору руку за спину, за вторую тут же ухватился другой, и вместе они вмиг надели на майора наручники.

—   Пошли, что ли, — сказал равнодушный охранник, и они, подхватив враз отяжелевшего майора, поволокли его по коридору. Кровь заледенела в жилах майора, во рту пересохло, язык распух и еле ворочался, ноги стали ватными и волочились по каменным плитам.

Майора втолкнули в какое-то мрачное, полутемное и сырое, пропахшее насквозь плесенью помещение с низким потолком, поставили лицом к шершавой стене, один из охранников ловким ударом сапога подломил ему ноги, и майор упал на колени, больно ударившись лицом о штукатурку "шубу". Прислонившись небритой щекой к шершавой стене, он слышал, как гулко колотиться сердце, как пульсировала кровь в ушах, слышал свое прерывистое дыхание, и чувствовал как ужас охватывает его естество и неудержимо рвется наружу.

Сзади неестественно громко клацнул затвор, звук его показался майору таким сильным, что больно ударило по ушам. Все, подумал с ужасом майор, это конец, конец!.. Вот. Уже сейчас, еще секунда и последует удар, и – все!..

Охранник вдруг подошел и двинул майора Казикаева в бок:

—   Хватит вертеться!.. Надоел. Спать не даешь!

Майор Казикаев вздрогнул и проснулся. Уф-ф, он дома, в своей постели. На окнах чуть заметно колышется тюль, мягкий лунный свет проникает сквозь неплотно задернутые гардины и оставляет на отполированном до блеска паркете яркую дорожку. Жена посапывает рядом… Никакой тюрьмы, никакого расстрела. Бог ты мой, как же прекрасна жизнь! Как все прекрасно!..

Он спустил ноги, нащупал тапки, и пошел на кухню, стараясь ступать как можно тише, чтобы не тревожить жену, притворил плотнее дверь, закурил. Подумать только, уже какую ночь кровавые мальчики покоя не дают!.. Все вроде хорошо: и должность, и заработки хорошие, не зарплата, а именно – заработки. Кому нужна эта зарплата, эти копейки, что ему платит государство! И домик в три этажа, в тихом, престижном районе города, и джип под окном сверкает черным лаком… Казалось бы, жизнь удалась, чего еще желать ему на этом свете? А все же, чего-то не хватает майору, точит майора червь неудовольствия. Он, Казикаев, всего-то майор, всего-то лишь начальник отдела в заштатном городишке. Пришли с Рамзаном в одно время, в одно и то же отделение милиции. Рамзан уже – вон куда взлетел, а он… Домик в три этажа – это хорошо, и джип новейшей модели, и деньги в конвертах, которые несут ему со всего города… Но ведь под Богом ходит майор! Надо ежедневно юлить, изворачиваться, лебезить перед каждой чиновней сволочью, а то скажешь не то, или посмотришь не так, гляди, а в кабинете твоем  уже ОСБ хозяйничает. Вот у Рамзана! Не надо напрягаться, рисковать, дрожать от страха. Погоны на плечах – генеральские, соответственно, и должность, при министерстве. Те же ОСБэшники в кабинет принесут. Эх!..



Майор сидел за столом и сердито перебирал бумаги. Вот черт! Опять понаписали всякой ерунды!.. И кому это надо? Трясешь с этого быдла деньги, отправляешь наверх – мало им, что ли? Законов каких-то напридумали, правил, кодексов!.. К чему это все? Только время терять!

В дверь протиснулась голова секретарши.

—   Асланбек Гумарович, пришел вчерашний посетитель. Вы есть?
—   Есть!.. Пусть подождет! — раздраженно бросил Казикаев, и голова мгновенно исчезла.

Опять приперся этот дуралей! — подумал Казикаев, отодвигая бумаги, —  И чего ходит?.. Сказали же ему, что я не виновен в той аварии, и суд был, оправдали вчистую. Чего еще надо!.. Денег, разве дать? Так ведь, сына-то он давно уже схоронил, выкрутился как-то, а он, майор Казикаев, деньги не печатает, и не в теплице выращивает. Он их добывает тяжким трудом, ежедневно рискуя жизнью. Наша служба и опасна, и трудна!.. так, кажется, пели раньше?.. Вот и суд согласился: опасная жизнь у Казикаева, поэтому, и оправдал за то, что тот развернулся на своем джипе через две сплошные линии, сбив при этом мотоциклиста. Служебная необходимость! Оперативная обстановка вынудила нарушить правила – определил суд, хотя, майор Казикаев оперативником ни минуты не был… Но, впрочем, что гадать! Суд поставил точку, и все. Мы, русские, слава богу, в правовом государстве живем, не в Африке какой-нибудь!..

А этот все ходит и ходит. В глаза, дескать, посмотреть хочу… Уж, гнали его взашей ребята, гнали, и не один раз, а ему все неймется.

Майор встал и прошелся взад-вперед по кабинету. Нет, надо что-то делать!.. Он подошел к столу, нажал кнопку селектора. В динамиках с готовностью отозвался негромкий голос секретарши.

—   Пусть войдет! — коротко бросил майор.

Дверь неслышно отворилась, и в кабинет вошел, не вошел, протиснулся посетитель, невысокий, рано состарившийся мужчина, в каком-то нелепом, мятом балахоне, долженствующем заменять ему плащ. Майор быстро подошел к нему, некоторое время моча брезгливо разглядывал его с ног до головы.

—   Ну, что ты все ходишь, мужик! Чего ты хочешь?.. Чего ты добиваешься?

Посетитель не успел рот открыть, как майор коротким ударом в солнечное сплетение согнул его пополам. Тот охнул от неожиданности, и попятился назад, но майор добавил ему слева в челюсть, и еще, а потом ногой в пах. А после подбежал к столу, вытащил из ящика резиновую палку, и принялся остервенело молотить ею посетителя по его мятой спине. Несчастный забился в угол, и присел, прикрывая голову руками, и только охал после тяжелых ударов майора.

Наконец, майор устал, отшвырнул палку, схватил посетителя за шиворот и резко поднял его, взял за ворот плаща и сказал зловеще, глядя прямо в испуганные глаза:

—   Еще раз увижу – сгною в камере! Посажу к уголовникам, они тебе быстро разъяснят – что к чему!.. А теперь – пошел вон!..

И долго с наслаждением смотрел в окно, как посетитель, согнувшись, шел по площади, слегка приволакивая левую ногу. «По ногам я, вроде, его не бил…, рассеянно подумал майор Казикаев. — С ними только так! Распустились!.. Совсем закон не уважают».