Меня ждёт Энни

поехали. Смотрим, домик большой, земли много занимает. Заходим – пусто везде. В одну комнату зашли, в другую – нет никого. Потом какое-то шарканье послышалось. Видим, старик древний по лестнице сползает. Эдди как увидел его, присвистнул и говорит:
                   - Ну, с этим клиентом возни много не будет. Вот что, Сэм, ты у нас уж очень чувствительный, тебе лучше не видеть, как я с ним разговаривать буду. Иди пока дом осмотри, а я тебя потом позову.
         Мне и, правда, некоторые методы Эдди не нравятся. А что делать? Я же не в школе хороших манер преподавателем работаю, тут замечания неуместны. Пошёл я комнаты смотреть. Удивительно мне стало: их целых восемь штук, но не видно, чтобы хоть какая-то из них детской была. Вообще никакого намёка на детей. А сам старик, похоже, наукой занимается: кабинет есть, и книжек научных там полно. Ну, ещё кухня, гостиная, спальня… Только я последнюю осмотрел, Эдди заходит.
                   - Ну, - говорит, - всё в порядке. На трёх тысячах сговорились. Сейчас я его к нашему юристу отвезу, а ты пока здесь побудь, чтобы никто не влез. Своруют что-нибудь, ищи их потом…
                  - Брось, - говорю, - Эдди, отдай старику пять! Нужна тебе такая мелочь! А ему пригодится.
         Но посмотрел на него и рукой махнул: делай, как знаешь!
         Эдди со стариком уехали, а я от нечего делать в подвал спустился. Вот здесь меня кое-что заинтересовало. Агрегат у него какой-то стоит, видно, что сам делал. Я походил, посмотрел, потом к какому-то пульту подошёл, в кресло сел. Вижу, тетрадь  лежит. Дай, думаю, полистаю пока, Эдди ещё очень нескоро вернётся. Начал читать, и у меня глаза на лоб полезли: старичок-то машину времени изобрёл! Вот это да! А вдруг она ещё, не дай Бог, работает! А что, от таких всего можно ожидать.
         В тетради этой инструкция оказалась. И до того понятно там  всё написано, что у меня аж внутри  загорелось: попробовать, думаю, что ли? И уже понял, что попробую обязательно, не каждый ведь день с таким сталкиваешься. Куда отправиться – вопросов не было. 17 февраля 1994 года 17 часов 15 минут. Я нервно закурил и задумался. Одиннадцать лет прошло, а это до сих пор у меня перед глазами. Вряд ли вообще когда забуду.

                  - Сэм, нам нужно срочно встретиться! – по тому, как дрожал в трубке голос Энни, Сэм понял, что  она действительно хочет сказать ему что-то важное. – Давай в двенадцать часов в кафе «У Ричарда»…
                   - Энни, - послышался голос матери, - газовая компания прислала последнее предупреждение. Я заняла денег у миссис Грэхэм, съезди, оплати этот проклятый счёт.
                  - Мама, я не могу… Сэм, не уходи никуда, я тебе сейчас перезвоню…Мама, это же очень далеко, я не могу сейчас! Давай, я съезжу завтра?
                  - Завтра они отключат газ. Ты что, хочешь замерзать без отопления?
                  - Ну, хорошо, я съезжу… Сэм, в двенадцать не получится, давай в пять? Ну, договорились…

                   - Энни, выходи за меня замуж…- голос Сэма дрогнул.
         Они сидели за столиком в кафе друг против друга, он держал её за руку, а она, как всегда прекрасная, - нет, сегодня ещё прекраснее, чем всегда! – улыбалась ему. «Любит! Сейчас согласится! А вдруг – нет»?
                   - Я выйду за тебя, Сэм. Но – это я тебе и хотела сказать – только если ты бросишь работать на этого Уилки. Мне всё равно, кем ты будешь – хоть мусорщиком – я выйду за тебя замуж, потому что люблю. Но я никогда не выйду замуж за бандита, Сэм. Я не хочу быть женой бандита, и мои дети не будут детьми бандита. Брось его, Сэм! Если ты меня любишь, ты сделаешь это. Что ты молчишь?
                   - Энни… Энни… - Сэм смотрел на неё жалкими глазами и был здорово напуган и несчастен, - поздно… Два часа назад я дал клятву, и меня приняли в Семью…Теперь меня уже никто не отпустит… Энни, но может быть…
         Он замолчал. А она, опустошённая и поникшая, отняла у него свою руку, сдавленным голосом сказала: «Прощай, Сэм!» и пошла к выходу. У неё была потрясающая фигура и походка, когда она шла по улице, ни один мужчина не мог оторвать от неё взгляда, а сейчас она шла, сгорбившись и сутулясь, переставляла ноги, как попало, но Сэм знал, что от него навсегда уходит самая красивая в мире девчонка, и ничего не мог поделать с этим…

         Я жадно сделал две последние затяжки, бросил окурок прямо на пол, набрал на клавиатуре «17 февраля 1994 года 9 часов 00 минут» и нажал кнопку «Start-up».

                                                                                           2.1


                   - Сэм, нам нужно срочно встретиться! – по тому, как дрожал в трубке голос Энни, Сэм понял, что  она действительно хочет сказать ему что-то важное. – Давай в двенадцать часов в кафе «У Ричарда»…
                   - Энни, - послышался голос матери, - газовая компания прислала последнее предупреждение. Я заняла денег у миссис Грэхэм, съезди, оплати этот проклятый счёт.
                  - Мама, какое ещё предупреждение? Вот же счёт – оплаченный. Я достала его из почтового ящика… Сэм, ну, ты понял? В двенадцать!
                               
                                                                                              3

         Моё имя – Сэмюэль У. Каховски; возраст 33 года, женат, двое детей, профессия – строительный разнорабочий. Я не всегда им был. После того, как меня выгнали из школы, торговал газетами на улице, потом… как бы это помягче сказать… на одного мафиози работал - вовремя ушёл. А потом кем только не был: и грузчиком, и шахтёром в подземке, и дорожным рабочим, пока вот на строителе не остановился. Это, думаю, уже окончательно. А что? Работа мне нравится. Тяжёлая, конечно, иногда ведь и кувалдой приходится работать, стены старых домов обрушивать – прямо, как в каменоломне, – но я не жалуюсь. По мне так лучше в поте лица свой хлеб добывать, чем в поисках лёгкой наживы по городу рыскать. А самое главное – результаты своего труда потом реально видишь. Идёшь по городу – вот он, супермаркет, тобой построенный; вот она, магистраль – тоже ты прокладывал. Сейчас, кстати, мы как раз ею занимаемся. Почти всё уже готово, осталось всего один дом снести.
         Наряд на него мы утром получили. Пока наши ребята на предыдущем объекте кое-какие хвосты подчищали, мы с Барни туда пешком отправились. Погода хорошая, а до дома этого – минут пятнадцать пешего хода. Идём, болтаем, только я вижу, Барни грустный какой-то.
                   - В чём дело, - спрашиваю, - не выспался, что ли, или опять Сэм, тёзка мой, что-то в школе натворил?
                   - Да нет, - говорит, - просто я этот дом знаю, да и с хозяином был знаком - мы раньше в этом квартале жили. Гордоном Везером хозяина звали. Мастер хороший был: если, там, утюг или телевизор сломается, мы сразу к нему шли. Вообще-то, говорили, что он, якобы, учёный был, но так это или нет – не знаю. Знаю только, что вечно он что-то мастерил, а когда жена его умерла, так совсем из подвала не вылезал.
                   - А почему - был?
                   - Умер он два месяца назад. В психиатрической клинике. Говорят, его туда ребята мистера Уилки пристроили. Наверняка дело нечистое: за пару часов до того, как его в психушку отвезли, он свой дом мистеру Уилки продал. Как и мои родители, кстати.
         И он замолчал. Ну, и я тогда тоже. Положим, мне до этого Гордона Везера дела никакого нет, в жизни его не видел, но раз мой друг Барни переживает, то и мне веселиться не резон.
         Подошли мы вот так, в молчании, к дому, а нас там уже инженер наш, мистер Кроуфорд, поджидает. Похоже, он давно уже здесь и всё осмотреть успел.
                   - Сэм, - говорит он, - я, пожалуй, подрывников вызывать не буду. Ничего сложного тут нет, может, сами справитесь?
         Я опытным глазом на дом глянул и кивнул.
                   - Конечно, мистер Кроуфорд. Мы таких домов целую кучу повалили. Сунем в подвал четыре стандартных заряда,  – он и сложится. Пусть только нам компрессор с отбойными молотками подгонят, а мы с Барни сами и шпуры сделаем, и рванём.
                   - Насчёт компрессора я уже распорядился, минут через десять будет. Так что действуйте. Но только вдвоём не взрывайте, дождитесь, когда мы подъедем.
         Сказал – и укатил.
                   - Ладно, Барни, - говорю я, - ты дождись компрессора и готовь его к работе. А я в подвал спущусь, посмотрю там, куда заряды сунуть.
         Барни мне руку благодарно пожал, понял, что я сообразил, что тяжело ему в этот дом с таким делом идти. А я повернулся и пошёл, а сам думаю: пусть Барни вообще туда не лезет; что я – четыре шпура не сделаю, что ли?
         Прошёл я через комнаты, вижу, вся мебель вывезена, одни голые стены остались. Ну, ещё мусор, конечно, разный. Включил я фонарь на каске, спустился в подвал. Ещё издалека заметил, что агрегат какой-то здесь есть. Подошёл поближе – и усмехнулся. Стоит возле стены обыкновенный платяной шкаф, а в нём, как в настоящем электрическом шкафу, схемы разные на листах из фанеры собраны. Явно работа этого самого Гордона Везера. Не стоит, конечно, Барни расстраивать, но, судя по всему, не зря хозяин в психушку попал. Не верится мне, что вот так тяп-ляп можно что-то серьёзное сделать.
         Посветил я ещё фонарём и пульт увидел, а возле него кресло стоит. Подошёл, сел в кресло, смотрю: тетрадь на пульте лежит. Не иначе, думаю, инструкция по эксплуатации этого прибора. Так и оказалось. Закурил я сигарету, открыл тетрадь – с ума сойти! Я даже непроизвольно с этой тетрадью чуть к выходу не помчался - Барни показать, чтобы поржать вместе, да вовремя вспомнил. Не поверите: по мнению хозяина, это «Контур для передвижения во времени»! Бросил я тетрадь обратно на пульт, сижу, курю. А обстановка – прямо, как в фантастическом фильме. Представьте, почти темнота, только мой фонарь светит, а из этой темноты очертания какой-то загадочной машины проступают. Фантазии мне всякие в голову полезли. А что, думаю, если это и в самом деле машина времени? Что бы я сделал? Конечно бы, в будущее рванул, чтобы посмотреть, кем сын с дочкой станут. Хотя я это и без Контура знаю. Сын уже сейчас на трёх языках говорит, даже русский знает, а дочка… Ну, как вы думаете, если папа – строитель, то кем дочка должна быть? Вот именно, архитектором. Правда, убедиться бы в этом не мешало…
         Я стал внимательно рассматривать пульт, но в это время через вентиляционный люк Барни мне крикнул:
                   - Сэм, заснул? Ты работать сегодня собираешься?
                   - Собираюсь, - крикнул я, - пихай сюда молоток, шпуры я один сделаю! Ты там лучше за компрессией следи!
         Ни к чему, думаю, ему видеть, что у Гордона Везера и в самом деле крыша съехала.
         Пробил я четыре шпура, сходил наверх, принёс заряды, вставил их, а тут и ребята наши подъехали. Мистер Кроуфорд не удержался, самолично всё проверил – я даже обиделся. Правда, когда он потом ко мне подошёл и сказал: «Отлично, Сэм!», я оттаял.
         Всё получилось, как было задумано. Рванули заряды, и сложился домик не хуже карточного. Ну, и пошла работа: стали краном плиты растаскивать, мусор экскаватором в самосвалы грузить… Не заметили, как рабочий день к концу подошёл.
                   - Слушай, Сэм, - сказал мне Барни, когда мы уже собирались домой, - ну, пойдём с нами хоть разик, в баре посидим, пива попьём?
                   - Нет, - помотал я головой, - не могу. Меня ждёт Энни.
                   - Собрались, что ли, куда-то или гости придут?
                   - Да нет, - сказал я, – никуда не собрались. Просто она меня всегда ждёт. Каждый день.