Украинский гамбит. Война 2015 (военно-политический роман)

хаос: содержимое полок валялось на полу и было растоптано многочисленными мародёрами. Но растащить всё не успели. Костя нашёл в углу упаковку с минеральной водой. Нести её было неудобно. В случае, если я на кого-то нарвусь, то даже не успею вытащить пистолет, подумал Костя, оглянувшись напоследок и заметив бутылку коньяка, горлышко которой торчало из-под опрокинутого мусорного ведра. Это значит, что нам обязательно повезёт, подумал он и взял коньяк с собой. Теперь обе руки у него были заняты.
– Всё нормально? – спросил он, благополучно вернувшись к своим.
– Да всё вроде ничего. Только вот там кто-то шлялся, – показал Сашка Тулупов в сторону троллейбусной линии.
– Следи дальше, а мы займёмся Игорем, – сказал Костя, с удовлетворением отметив тот факт, что Сашка зарядил подствольник и вообще выглядел собранней, чем обычно, то есть не хихикал, не зубоскалил по молодости лет и не заглядывался на девиц. Впрочем, девиц рядом не наблюдалось, кроме, разумеется, кареглазой Заветы. Но она была занята Игорем и извела на него тонну ваты.
Ваты, конечно, не жалко, но аптечка одна, подумал Костя. Игорь был никаким. К тому же его вырвало прямо в салоне.
– Давай его посадим так, чтобы он не видел себя в зеркало, – сказал Костя. – А эту вату, – он показал на окровавленные комки, выбрось наружу.
Они вымыли руки. Хорошо хоть я не дал Игорю выпить весь спирт, подумал он, разрезая на нём одежду, и они занялись его раной. Оказалось, что Завета разбирается в этом деле не хуже его самого. Пока он мазал кожу вокруг раны йодом, Завета обработала рану перекисью водорода и заморозила её. Кровотечение заметно уменьшилось. После этого, увидев, что Костя неумело возится с кривыми иголками и нитью, взяла дело в свои руки и четырьмя стежками стянула края раны, а Костя наложил давящую повязку с тетрациклиновой мазью и привязал руку в туловищу. Ему показалось, что они прокопались часа два, но когда он взглянул на часы, то понял, что прошло не больше получаса. Напоследок он сделал Игорю укол антибиотика и только после этого вспомнил о бутылке коньяка.
– Хлебнёшь? – предложил он Игорю.
– Естественно… – процедил сквозь зубы Игорь, у которого на лбу выступил пот.
Он сделал большой глоток, и, казалось, даже Костя услышал, как коньяк, урча от удовольствия, разлился в желудке у Игоря.
Лицо его выражало удовлетворение. За всё время операции он не издал ни звука, только морщился и скрипел зубами. Костя понял, что они с Заветой настоящие живодеры, и что-то сделали неправильно. Может быть, рану надо было обезболить лучше и другим лекарством, которого не было под рукой? Игорь глотнул ещё пару раз и сказал:
– Чувствуется, что мужик возился со мной.
– Почему? – удивился Костя.
– Да руки у тебя к этому делу склонны.
– Э-э-э… – с облегчением засмеялся Костя и вылез из машины.
Лучше три репортажа сделать, чем зашить одну рану. С другой стороны, кому не нравится, когда тебя хвалят, с удовлетворением подумал он и приложился к бутылке. Коньяк был явным дерьмом, но в данной ситуации подходил любой крепкий алкоголь. Жаль, что мало. Нет, насчёт медицины ему все говорили, что у него талант. Костя даже подал документы в мединститут, а потом передумал. Виной всему была Ирка, которую он встретил в телецентре. Ноги у неё обалденные. Можно сказать, что Ирка сама по себе, а ноги – отдельно – длинные, гладкие, похожие на тюленей. Не толстые и не худые – пропорциональные росту, как раз в меру, но очень красивые.
Завета курила с Сашкой и, вообще, делала вид, что Костя её не интересует. Врёшь, с превосходством подумал Костя, врёшь, я тебе нравлюсь, только ты выделываешься. Точно так же вначале вела себя и Ирка, и все остальные его приятельницы. А их у Кости было великое множество. Он принялся вспоминать их всех. Приятное было занятие – тасовать в голове картинки, но его отвлекла Завета.
– Где ты так научился обрабатывать раны? – спросила она, взяв у него бутылку и отхлебывая из неё между двумя глубокими затяжками.
– С детства насмотрелся. Отец врач, – ответил Костя.
– У меня тоже родители врачи, хирурги. Я даже проучилась три курса в медицинском и бросила.
– Почему? – спросил Костя, потому что она ждала вопроса.
И вообще, у него возникло такое ощущение, что она не прочь с ним поболтать.
– Замуж вышла? – сказала она.
– А муж где?
– Муж объелся груш.
– Понятно, – сказал Костя и хлебнул коньяка.
Теперь он показался ему совсем невкусным, напротив, даже противным. Как можно было бросить такую женщину? – подумал он. И ноги у неё тоже потрясающие, и глаза классные. А волосы, интересно, крашенные или натуральные? Спросить, естественно, он постеснялся. Я бы в неё точно влюбился, если бы у меня не было Ирки, ей богу! Она же со своей стороны, чувствуя, что он подспудно ею интересуется, то и дело выдавала ему маленькие авансы, заставляя реветь в нём все клаксоны и медные трубы. Однако, наученный опытом общения с женщинами, он держал себя в руках, да и вообще – Костя в душе был романтиком и любил длинные, чувственные вступления, а не галопам по Европам. К его чести надо отметить, что многие женщины его не понимали. Он их ставил в тупик сдержанностью и отсутствием знаков внимания. Не любил он скоропалительные романы. Было ли его слабостью или силой – он не знал.
В этот момент Сашка Тулупов произнёс с паническим нотками в голосе:
– Снова они!..
Костя так быстро оглянулся, что почувствовал, как у него скрипнули шейные позвонки: со стороны биологического факультета вышагивали четверо: один впереди, трое за ним. Двигались они, выставив перед собой животы – толстые, упитанные, словно налитые жиром. Оружия не было видно, но похоже, что оно было спрятано под одеждой. Костя потянулся и взял с сидения в салоне «глок». Перед операцией он снял куртку, а пистолет положил рядом, потому что он ему мешал.
– Давай, я выстрелю по ним из подствольника? – азартно предложил Сашка.
– Не надо, ковбой, чёрт его знает, кто это такие, – сказал Костя. – Не маячь передо мной, стань в трех шагах сбоку. Говорить буду я. А ты, Завета, уйди за машину.
– Почему?.. – удивилась она, и вскинула на него чёрные-пречёрные глаза.
У Кости что-то внутри оборвалось, он заставил себя произнести как можно жёстче:
– Зайди!
– Эй, кто вы такие?! – спросил человек, который шёл впереди. – «Ракетчики»? Самолёты сбиваете?!
На бритой голове у него был длинный «оселедец». Он размахивал руками так, словно рубил ими воздух. И вообще, выглядел очень самоуверенно. Для себя Костя назвал его «главным». Был он старше остальных и говорил громко, но за этой уверенностью крылась нервозность. А это было плохо, очень плохо. Костя предпочитал иметь дело со спокойными людьми.
– Мы из телевидения, – ответил Костя, демонстративно держа пистолет в руках.
Никелированный «глок» блестел на солнце, как дорогой протез. Он настолько удобно лежал в ладони, что, казалось, была её продолжением. Костя видел в Боснии, что делает с человеком пуля девятого калибра, выпущенная в упор. Однажды на его глазах патрульный офицер-албанец выстрелил в серба, стоящего перед ним. Без видимого повода. Они разговаривали на перекрестке. Костя готовил репортаж с противной стороной. Договоренность, которую Костя добивался три недели, стоила ему ведро пота и неимоверного терпения. Серб привёл и познакомил его с офицером. А офицер взял и выстрелил тому в живот. Пуля разворотила ему все внутренности. Через две минуты он умер на руках Кости от кровопотери. Албанец, естественно, испарился, словно его и ни бывало. Потом Косте как бы невзначай шепнули, что его долго выслеживали и наконец подстрелили люди из отряда Аса. Но стоны умирающего, кровь на руках и одежде, а главное – глаза серба, Костя так и не мог забыть, они часто являлись ему в минуты одиночества.
– А почему вооружены?
– Потому! – грубо ответил Костя.
Он не любил, когда его воспринимали слишком молодым, к тому же ему не понравилось, что один из них стал заходить за машину.
– Стой, где стоишь! – Костя качнул стволом в его направлении.
Главный тотчас жестом остановил подчиненного. Однако Костю больше волновали не они, а двое других, которые стояли за главным. Он не видел, что они делают. Надеюсь, подумал Костя, Сашка не сплохует.
– Так всё-таки, – спросил главный, – почему с оружием? Что у вас в машине, «иглы»? Вы стреляете по самолётам?! А ну предъявите документы!
– А кто вы такие?
– Кто мы такие?! – переспросил главный на тон выше. – Я сейчас покажу, кто мы такие! – и потянулся к внутреннему карману куртки.
Это фраза могла быть сигналом для нападения. Двое других тоже дёрнулись. Предчувствуя, что сейчас произойдет самое нехорошее, Костя сделал шаг вбок и выстрелил, но не в командира, а в того, который снова попытался нырнуть за машину, и, переводя ствол по направлению к главному, услышал, как одновременно с АК-74М ударил пулемет ПМК. Не успел Костя выстрелить ещё раз, как всё было кончено. Трое лежали на асфальте, держа руки на затылке, кроме четвертого, который, схватившись за бедро, корчился от боли. Из-за фургона с пулеметом в руках показался Игорь. Он держал дымящийся ПКМ одной рукой и орал, как сумасшедший:
– Лежать, суки! Лежать!
Из-за его плеча, любопытствуя, выглядывала Завета. Глаза её блестели от возбуждения. На этот раз Игорь выручил всех, с облегчением подумал Костя.
– Чего ты с ними церемонишься?! – напал на него Игорь. – Бей прямо в лоб!
– Вам это так просто не пройдет! – прошипел главный.
– Заткнись, гнида! – Игорь наступил ему на «оселедец». – Думаешь, я тебя не узнал. Скажи спасибо, что я вас пожалел. Руки! Руки! Обыщи их! – сказал он Косте. – Да не заходи ты со стороны головы!
Под взглядом остальных Костя чувствовал, что делает всё неумело и даже чуть-чуть суетится. Он терпеть не мог, когда им командовали. У главного он обнаружил удостоверение.
– Какая-то «походная служба безопасности»?
У остальных троих вообще никаких документов не было. Зато у каждого было по гранте РГД-5 и «вальтеру».
– Хорошие пушки, – одобрил Игорь, – забирай!
– Мы из днепровского куреня! Я выборный начальник! – снова подал голос командир.
– Мне плевать, кто ты такой! Здесь другая власть, советская.
– Эй!.. – произнёс, пятясь Сашка, – смотрите!..
Из-за угла, там, где обычно поворачивал троллейбус четырнадцатой марки, вывернула толпа народа с оружием в руках и агрессивно направилась в их сторону.
– В машину! – крикнул Костя, стреляя поверх голов так, что улица сразу наполнилась падающими листьями.
Сашка всё-таки выстрелил из подствольника, со счастливым лицом проследил за результатом своих усилий и последним прыгнул в кабину. Костя, не стал дожидаться, когда он захлопнет дверь, а рванул с места в карьер на пятой скорости, и они, как ужаленные, понеслись в сторону парка. Стреляли по ним или нет, никто так и не понял. Пришлось ехать в объезд, чтобы не попасть в засаду, потому что если бы они поехали прямо, у них была бы только одна дорогу и перехватить их была пара пустяков. К тому же Костя боялся, что турки по всем правилам перекрыли улицу Университетская, но обошлось. То ли у них не хватало сил, чтобы оцепить район, то ли они были беспечны, а скорее всего, просто плохие вояки.
– Нам повезло, что мы нарвались на националиста местного разлива, – стал