Украинский гамбит. Война 2015 (военно-политический роман)

думал он. Вроде как она искренна и любит меня до безумия. А с другой стороны… Его пугала Иркина способность к сценам, хотя её шикарный ноги, похожие на тюленей, ему по-прежнему нравились. Может, постепенно переделаю под себя, наивно думал он. Надо основательно почитать Фрейда и Юга, в универе я как-то пропустил этих авторов. Почему-то он был уверен, что классики психоанализа помогут ему разобраться в личной жизни.

***
Бензин слили из «BMW», и Костя, который плохо знал город, то и дело спрашивал у Игоря, куда рулить.
Инстинктивно Игорь Божко стремился отъехать от квартала ППУ подальше, поэтому они поехали проспектами, которые шли перпендикулярно улицам.
Чёрт знает, может, у них там снайперы сидят? – подумал Костя, крутя баранку. Потом они выскочили на улицу Артема, напротив стадиона «Локомотив» и свернули направо в центр. Дорога оказалась свободной, хотя две недели назад пиндосы здесь учинили большую бойню – сожгли автомобильную пробку. Теперь об этом напоминали лишь груды искореженного металла на тротуаре под обгорелыми тополями да выбитые окна в домах справа. Памятник Бубке устоял, только шест погнулся.
На пересечении с проспектом Мира, как раз там, где с одной стороны находилась кафешка «Украинские стравы », а по диагонали от него – «Царь-пушка», им казалось, что опасность миновала и можно вздохнуть с облегчением, но в этот момент их нагнал чёрный «джип-чероки» и с пронзительным визгом перегородил дорогу.
– Чёрт!.. – выругался Костя.
Его заслуга состояла в том, что он не заглушил двигатель и что «газель» стала боков по отношению к «джипу», а это давало некоторое преимущество в плане обзора. Видно, те, кто сидели в «джипе» были очень уверены в себе.
Все застыли, как парализованные, в ожидании развития событий. За тонированными стеклами ничего не было видно. Однако как только передняя дверца со стороны пассажира с щелчком приоткрылась, Игорь ударом ноги распахнул боковую дверь и высунул ствол ПКМ, клацнув при этом затвором. Сашка судорожно дернулся со своим АК-74М. Но Игорь зло и резко произнёс:
– Сиди, не рыпайся!
Костя бросил взгляд на зеркало заднего обзора: Завета, кусая губы, забилась за ящик в углу, Игорь, сидел, упершись ногами в стенки салона, и у него было хищное лица с нехорошим оскалом, как у хищного зверя. Сейчас он их всех убьёт, на фиг, понял Костя.
Дверь «джипа» всё-таки открылась, и из-за неё появился тот, кого он ожидал увидеть меньше всего – начальник следственного отдела Каюров, который участвовал в допросах, когда Костя сидел в сизо Севастополя.
– О! – воскликнул Каюров, но из-за капота не вышел, заметив Игоря с пулеметом. – Старые знакомые! А я думаю, кто здесь партизанит?! Чувствуете себя здесь, как в Крыму?
– Вы здесь тоже сидите, как на вулкане! – ответил Костя, приоткрыв дверцу. – Похоже, ваша власть кончилась.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – заметил Каюров. – А пока надо ответить за нападение на государственное учреждение.
Каюров был толстым, лысым, короткопалым якутом, с круглой, как блин, лицом держиморды. Он между делом любил пошутить насчёт моря, побега и пули в затылок, был ярким представителем этномутантов, которые быстренько приспособились к фашиствующей власти и плохо говорили даже на украинском суржике. В основном его интересовала идея ассимиляция русских, как к этому относятся в России и насколько далеко можно зайти в этом вопросе, чтобы её не раздражать. Помнится, они даже поспорили об Иванах, не помнящих родства своего. Каюров выразил мнение, что для этого потребуется два-три поколения этномутантов, и дело будет в шляпе.
– Но это же не менее ста лет! – воскликнул Костя.
– Мы ускорим процесс.
– Каким образом?
– Не важно, но ускорим. А антирусинам мы дадим то, чего у вас нет!
– Чего же?
– Крепкую руку.
– А кто не захочет?
– Кого-то купим, кого-то запугаем, а для остальных: чемодан-вокзал-Россия, или смерть на оккупированных территориях. Евреев тоже можете забрать к себе. Они нам не нужны.
– А они у вас и не остались, – парировал Костя. – Где они? Ау, украинские евреи!
– Не передергивайте, – нервно сказал Каюров, и щека у него дёрнулась.
Должно быть, он, как все ренегаты, ненавидел весь белый свет.
– А то что?..
– Ничего. Потребуем наши Кубань и Ростов! И что вы будете делать?!
– Неужели вы собрались воевать с Россией? – удивился Костя.
– К тому времени мы будем ядерной державой, за нами будет НАТО и весь демократический мир!
– То есть вы хотите построить фашизм в отдельно взятом государстве?
– Что-то вроде этого, – нехотя согласился Каюров.
– Где-то это я уже слышал, – насмешливо сказал Костя, – только там речь шла о коммунизме.
Однажды Каюров проговорился, что является членом СНА и что передавал свой опыт ведения допросов в летних лагерях кавказских боевиков.
Теперь он стоял за капотом машины и напоминал о том, что надо ответить за нападение на госучреждение.
– Пошёл… пошёл… – не выдержал Игорь. – А то продырявлю!
Он, как всегда, стал заводиться с оборота.
Костя совершенно случайно бросил взгляд на зеркало бокового обзора: со стороны разбитой кафешки «Украинские стравы» крался человек с оружие в руках. Костя чисто рефлекторно захлопнул дверь и переключил на заднюю передачу. Хорошо, что не заглушил двигатель. Шины взвизгнули, когда он сдал круто влево, выворачивая руль. Сашка Тулупов, качнувшись вперед, снова ткнулся лбом в ствол автомата. Одновременно, как сумасшедший, в руках Игоря загрохотал пулемет, и на пол, как семечки, посыпались дымящиеся гильзы. По салону словно ударил град, а в лобовом стекле возникло несколько дырок, и оно пошло трещинами. Но Косте было не до этого – единственное, чего он боялся – налететь на бордюр и перевернуться, да и опыта движения задним ходом у него было совсем мало. Но им повезло. Они не наскочили ни на бордюр, ни на ржавые остатки машин и даже не перевернулись. И Костя, похоже, сшиб нападающего, потому что раздался сильный удар и стрельба прекратилась.
Сашка Тулупов догадался прикладом выбить переднее стекло и стал палить почем зря длинными очередями в стремительно уменьшающийся «джип». Едва ли он в него попал, но зато заставил людей рядом с ним упасть на землю.
– А ну! – Игорь выставил на капот сошки ПКМ и, в тот момент, когда Костя, остановился напротив «Локомотива», чтобы переключить передачу и развернуться, разрядил в перекресток остаток обоймы.
После этого инцидент можно было считать исчерпанным, потому что со стороны чёрного «джипа» больше не раздавалось выстрелов. Впрочем, Косте было не до этого. К «джипу» сбегались какие-то люди, и надо было побыстрее уносить ноги.
Бардак в этой стране имел и очевидный плюс – ездить можно было даже без номеров. Как Сашка ни сопротивлялся, а Костя ещё три недели назад заставил его снять московские номера и замазать белой краской огромные буквы на стенках салона: «Телевидение Рен-тиви», потому что каждый уважающий себя «наци», а тем более узколобый этномутант считал своим долгом выстрелить по машине с такой рекламой. Не любили «наци» телевидение. Не любили, тем более российское. А этномутантам было всё равно, кого убивать. На то они и этномутанты. Это означало, что ожесточение достигло предела, думал Костя, крутя баранку и ожидая новых выстрелов. Но было тихо, только ветер, врывающийся в машину, свистел в дырках от пуль и осколков.
На свой страх и риск, Костя проскочил через дворы, и через минуты три они уже беспрепятственно проскользнули мимо университета и вереницы троллейбусов в сторону парка, и только на Щорса он заметил что-то неладное и остановился. Игорь был ранен. Нетяжело, но крови было много. Пуля прошла слева от шеи и зацепила мышцы.
– Зашивать будешь? – спросил Игорь таким голосом, словно ему, наоборот, что-то собирались отрезать.
– Можно скобы наложить, – встряла Завета.
– Там у тебя сущая ерунда, – сказал Костя таким тоном, словно зашивал раны на людях всю жизнь. На самом деле, его опыт ограничивался операцией на любимой собаке и двухнедельными курсами по скорой помощи, которые он прошёл перед самым отъездом на Украину.
– Учти, я плохо вид крови переношу. Меня и в Афгане выворачивало наизнанку.
Игорь стал белым, словно простыня.
– Как ты ещё стрелял?! – удивился Костя, доставая аптечку.
Для таких случав у них с Сашкой всё было под рукой: антисептик, обезболивающее, иглы, пинцеты и антибиотики. Не было только воды. Костя сказал Сашке:
– Ковбой, выйди из машины и смотри в оба, я сейчас. Рожок не забудь поменять.
– Ах, да! – хлопнул себя по лбу Сашка и схватился за автомат.
Игорь Божко стал совсем зелёным и дышал, как стайер после дистанции.
– Отвернись! Отвернись! Не смотри на кровь! – Завета дала ему понюхать нашатыря.
Костя помнил, что где-то здесь был небольшой гастроном, в котором они с Сашкой как-то брали неплохой коньяк, и уже выскакивая из машины, ощутил жаркий взгляд Заветы. Ерунда, так не бывает, подумал он, рядом с ней такой джигит, и тут же забыл о её глазах, потому что где-то в районе городского парка ударил крупнокалиберный пулемет: «Ту-ту-ту… ту-ту-ту…», и только потом стало слышно натужный звук натовского транспортника С-5А. Он полз, едва не цепляя брюхом за телевизионные вышки, крался почти над терриконами, отстреливая тепловые ракеты-ловушки и заходя на посадку. Два дня назад один такой сбили российской «иглой». Но эти «иглы» были большим дефицитом. У повстанцах их почти не было. Вдруг протяжно и жутко сразу в двух или трех местах завыли сирены, и в сторону С-5А потянулись пулеметные трассеры, но так и не долетев, растаяли в голубом небе. А сирены всё выли и выли, призывая к обороне.
На Косте под джинсовой курткой в петле висел пистолет. Костя достал его, посмотрел, сколько осталось патронов в обойме, зарядил и сунул назад. Куртку на всякий случай он застегивать не стал и при каждом шаге чувствовал под мышкой колышущуюся тяжесть. Впрочем, он уже убедился, что не может выстрелить в человека, хотя пистолет придавал ему чувство безопасности. Он вспомнил о насильнике и подумал, что Игорь поступил с ним очень жестоко. Лично я просто убил бы, решил он мужественно. Потом поймал себя на том, что думает, как будет зашивать рану, и понял, что нервничает.
Город казался провинциальным и очень уютным. Наверное, такое ощущение создавали клены, образующие зелёную арку над дорогой, и дома образца пятидесятых – пятиэтажные, жёлтого цвета, даже с какой-то лепниной на фасадах. Должно быть, их ещё пленные немцы строили, решил Костя. Он выглянул из-за угла и невольно отшатнулся. Общежития университета на улице Розы Люксембург были оцеплены военными. Он разглядел армейские грузовики и всё понял. Каким-то образом турки всё же прорвались в центр города к университетскими общежитиям и хватали местных студенток, чтобы увезти в Турцию. Однако, похоже, они грузили и молодых мужчин приятной наружности, потому что слышались крики и мат. Косте показалось, что операцией руководит Каюров. Нет, не может быть, подумал Костя. Ведь Игорь его убил.
Воспользовавшись тем, что всё внимание солдат, стоящих в оцеплении, было приковано к погрузке, Костя, не замеченный никем, перебежал проспект и через пять секунд осторожно вошел в магазин. Дверь была нараспашку, а внутри царил вселенский