Самурай из Киото (первый романа о Натабуре)

гаки – дух обжорства, который меня сюда затянул и смылся...
– Знаем мы вас, – сказала Юка. – Вот солнышко взойдет…
– Ой, ой… – завыл дух. – Спасите, спасите, люди!
– Тихо! – сказал Натабура. – Ты чего такой тощий?
Дух походил на последний выдох гаснущей свечи. Казалось, ему ничего не стоит пролететь сквозь прутья, но он не мог этого сделать, смертельно боясь приблизиться к ним.
– Если бы я был наевшись… – снова начал вздыхать дух, – а то голоден, как дворовая собака.
– А чем воняешь? – Натабура, приглядевшись, увидел труп курицы. – Мертвечиной питаешься?
– Задави тебя телега… – обиделся дух.
– Возьми и поешь, – посоветовал Натабура.
– Он не может, – сказала Юка.
– Почему?
– Потому что тут же выявится его сущность.
– То есть?
– Не веришь? – она сунула руку между прутьями, и немедленно вместо благовидного и старичкообразного духа возник один огромный, как капкан на лося, рот с кривыми, острыми зубами: «Щелк!!!» Юка едва успела выдернуть руку, а Натабура обалдело схватился за кусанаги.
– Ты не дух, – уверенно сказала Юка, – ты демон. Только не пойму, какой силы? Говори!
– Не скажу! – уперся демон, скаля зубы.
– А ты не боишься? – спросил Натабура, одновременно любуясь ее быстрым уверенным движениям. – Прутья тонкие. Колдовство слабое. Выскочит в одно мгновение.
– У меня есть заклинание, – сообщила Юка.
– Не надо заклинаний! – взмолился демон, снова превращаясь в безобидное существо наподобие стручка.
Но Юка произнесла:
– Ямакавано мидзу, кугуру митама…  
Демон шарахнулся к противоположной стенке клетки. Его отбросило назад. Голубоватые искры заплясали на прутьях. Появился запах горящей плоти.
– Хватит! Хватит! – возопил демон так, что в округе в ужасе проснулись все собаки, а притихшие было карабиды снова оживились и стали перекликаться. Но, к удивлению Натабуры, даже не делали попыток приблизиться к мосту. Видать, они тоже боялись темноты и духов.
С каждым словом заклинания демон уменьшался на одни сун, а то и больше. Что-то подобия кровавого пота катилось по его телу и собиралось в лужу.
– Ой… ой… – стонал он, тая на глазах. – Ой… ой…
Из тухлой курицы полезли мелкие сущности. Они тут же съеживались и умирали, испуская голубоватый дым. Даже Афра шарахнулся прочь. Ему стало противно. Впрочем, не ему одному: если бы не Юка и не чувство стыда, Натабура давно отступил бы и спрятался за опору моста.
– Вага окано, окамини иитэ, фурасимэси! , – при этих словах демон, пыжась, лопнул. Во все стороны, выламывая прутья клетки, брызнул фосфоресцирующий свет.
Натабура, не заметив как, оказался на песке. Чуть в отдалении уселась Юка. Афра как всегда отделался испугом, спрятавшись за кучей наносной гальки. Опоры прогнулись, словно гнилой тростник, а мост покачался-покачался и угрожающе просел, надломившись посередине. Город отозвался еще более громким воем собак и стенаниями ночных призраков, которые поняли, что один из собратьев отдал Богу – нет не душу, а то, что они отдают – без названия и определения. Это не приветствовалось демонами и духами, так как укрепляло мир Богов.
– Что?! Что это было? – просил Натабура, вытирая лицо и что-то пытаясь разглядеть на ладонях.
– Сикигами – демон смерти, – не сразу ответила Юка.
Он повернулся к ней, хотя все еще боялся оставить без внимания ками-дзуцу, на дне которой лужа крови, оставшаяся от сикигами, вспыхивала огненными сполохами.
– Вот это да! – выдохнул Натабура.
– Нам здорово повезло, – Юка выбралась из вымоины, куда ее столкнуло волной света, – что он угодил в ловушку, прежде чем столкнуться с нами. У реки Черная Нита часто находят мертвяков, которые при жизни воображали себя магами, потому что сикигами поселялся в них. Но рано или поздно это кончалось плохо.
– Кими мо, ками дзо! Зачем мы тогда сюда побежали? – Натабура стал осторожно озираться – ему еще не приходилось сталкиваться с демонами смерти.
– Не бойся, – успокоила его Юка, – Теперь мы все втроем проживем до ста лет, ибо демоны смерти чаще не встречаются. Но самое интересное, что ты сегодня дважды избежал ее.
– Это почему? – удивился он.
– Ты знаешь, что такое «кыш-кыш»? – спросила Юка.
– Салат из рыбы? – неуверенно переспросил он.
– Ладно, умник, – она решила, что он тихо издевается над ней. – Я объясню: это еда подводной ведьмы Бэё!
– Бэё?! Ведьмы?! Кими мо, ками дзо! – удивлению Натабуры не было предела.
– Ведьмы духов. Это она выпустила на Землю черных жуков – кыш-кыш, которые зарываются в землю. Из них вырастают ростки. Из ростков делают салаты. Когда росток созревает, из корня снова вылезает кыш-кыш и летит дальше, чтобы зарыться в землю и дать новый побег. Если съесть этот салат – ничего не будет, но если добавить брюшка жуков, то превратишься в кабутомуши-кун, то есть человека-жука. А таких жуков у главного наместника, Субэоса – целая казарма, и еще требуются, ибо он задумал воевать, и не с кем-нибудь, а с Богами.
Тогда Натабура все вспомнил. Это был очень странный трактат, который даже учитель Акинобу посчитал выдумкой. А начиналось все так: книгу вместе с Картой Мира продали заезжие купцы варваров. В нем рассказывалось о существовании царства, которым правят люди-жуки.
– Ты хочешь сказать, что он ловит прохожих? – догадался Натабура.
– Он ловит чужаков. Ты бы забыл свое прошлое, свою родину, стал вечным рабом Субэоса и никогда бы не смог покинуть этот город. Знаешь ли ты, что его еще называют городом жуков?
– Знаю, – нехотя согласился Натабура, ругая себя за беспечность. Стоило быть чуть повнимательней. Но ему казалось, что после Мусаси ничего страшного не случится. Случилось! На тебе! – Сегодня это я уже слышал от одного человека.
– Надеюсь, ты его убил?
В двух словах он рассказал о странном Мусаси в горах, который напал на них.
– Скорее всего, это был усин – преступник, наказанный таким образом, – предположила Юка.
– Это был не лучший мой бой, – нехотя признался Натабура. – Расскажи, кто вами правит? Я видел зеленую лягушку.
– Тихо! – девушка невольно оглянулась. – Идем… Нам нужно в северную башню. Я уверена – он там! – И вдруг выдала страшную тайну, которая вначале показалась ему смешной: – Наш Субэоса происходит из прикормленных каппа, которые помогали ловить рыбу, получая взамен горячую пищу. Это было очень давно. Ведь каппы живут тысячи лет. От дармовой еды каппы вырастают до огромных размеров и постепенно теряют способность работать. Даже мышей не ловят. Некоторые из них становились подобны Будде, и им поклонялись. Ты слышишь меня?
Если бы! Ее волосы растрепались, и он незаметно даже для себя вдыхал ее запах. Уловка, которой он только учился. Но как приятно! Голова пошла кругом. Она улыбнулась, она поняла его и посмотрела ему прямо в глаза. Не все поклонники приятны, но этот особенный.
– Наш Субэоса управляет не только городом, а восемью провинциями: Мусаси, Сагамэ, Кадзуса, Симоса, Кодзукэ, Симодзукэ, Хитати, Муцу, – нарочно перечисляла она, чтобы не попасть под его колдовство, – и в каждой провинции посадил таких же Субэоса, родственных вассалов – симпан. Они действительно, все как один, похожи на огромных жирных лягушек. Нашего за глаза называют Император-жаба. Когда наш каппа вступил на престол, он провозгласил девиз: «На все времена процветание и благоденствие!» Но этот девиз оказался крайне неудачным, потому что той же осень случился неурожай, а весной начался голод. Люди съели даже солому. Девиз пришлось поменять на новый, а всех, кто слышал прежний, предать внезапной смерти, ибо они познали несовершенство главного наместника. Чтобы подавить неугодных, ему понадобилась тайная канцелярия и агенты – андзица, которые уничтожали крикунов и вербовали в гвардию карабидов. Андзица сразу понял, что ты чужак. Значит, тобой никто не будет интересоваться. Я тебе хныкала, хныкала, а ты ничего не понял, пока не подсунула тухлые яйца. – Она почему-то засмеялся, наверное, от того, что у него появилось глупое выражение на лице. – Я больше всего уверена, что твой друг окажется в гвардии раньше, чем мы его спасем.
– Да… – согласился Натабура, и последняя фраза окончательно привела его в чувство. – Тогда вставай, поторопимся! – воскликнул он и, не зная почему, понял, что Юка не местная, то есть она такая же пришлая, как и он.
Еще он вспомнил о спице в глазу кабутомуши-кун – или человека-жука. Странная девушка. Надо к ней присмотреться, подумал он, что-то в ней не так, то есть все в основном так, а потом не так. Странно. Он запутался, не хватало времени расспрашивать. Да и глупо было это – взять и пристать к человеку: дескать, откуда ты и что здесь делаешь?
Они выбрались из-под моста и окаменели: все небольшое пространство между мостом и ближайшими домами было окружено карабидами. При появлении Натабуры, Юки и Афра они дружно шарахнулись в проулки, и только самые смелые из них выглядывали оттуда. Мало того, просевший мост тоже был усеян карабидами. Однако то ли из-за страха, то ли из-за почтения к духам и демонам они упали и закрыли головы руками. Ух, ты! только и успел подумать Натабура, нащупывая кусанаги. Впрочем, он понимал, что с такой свитой его шансы ничтожны. В одиночку он бы имел пространство и время для маневра и пробился бы хоть сквозь тысячу карабидов с их санэ и кольчугами, яри и тяжелыми цуруги. А с Юкой, да с Афра разве повоюешь. Все это пронеслось у него в голове быстрее молнии. И он принял единственное правильное решение – не вытаскивать кусанаги и не обострять без надобности ситуацию, а действовать по обстоятельствам, обратясь в чистый дух Будды.
Карабидов же сбила с толку двусмысленность ситуации. Возможно, пойди Натабура, Юка и Афра напролом, они были бы подобны ножу, вонзающемуся в масло, но предательская пауза – сродни стае духов трусости и самонадеянности, поселившихся в самих же карабидах, – изменила ситуацию. А если учесть, что подавляющее большинство из карабидов были обыкновенными необразованными крестьянами, наделенными инстинктами толпы, а не дзидаями, привыкшими к единоборству и принятию самостоятельного решения, то результат был предсказуем.
Один капитан по имени Аюгаи понял, что к чему, ибо только нужда заставила его стать кабутомуши-кун и вступить в ряды карабидов. В своей жизни он кое-что повидал и знал, что на востоке лежит неведомая страна, которую никто не видел, в которую невозможно попасть по доброй воле и откуда появлялись эти самые дзидаи.
Не успел он отдать команду, как рядовые карабиды натянули луки и выстрелили. Хотя иной команды Аюгаи отдать и не мог. В его задачу входило любой ценой схватить беглецов. Стрелять же в сидящего человека было верхом глупости – ведь только очень самоуверенный человек может подставить себя под стрелы. Субэоса еще не знал, с кем имеет дело. А натянутые луки означало только одно – Язаки, как ни странно, еще не проговорился, ибо если бы он проговорился, то карабиды давно бы разбежались. Впрочем, в такой же степени был неизбежен и другой вариант – Субэоса мог держать все в тайне, полагаясь на силу как на последний аргумент.
Итак, девять стрел взмыли в воздух. Две с опоздание на мгновение. Семь стрел Натабура отбил первым же ударом, две последние, летящие с диаметрально противоположных сторон, круговым эдё – еще на