Некогда неподалеку от нас проживала маленькая, сухая старушка - долгожительница. Соседи поговаривали, будто ей давно перевалило за сотню. Но даже приблизительно никто не брался устанавливать дату появления ее на свет.
В семье бабульку звали Татлой. Мы, дети, часто навещали ее. И отнюдь не из-за заботливых побуждений – просто невероятно интересно было проводить с ней время.
Татла откровенно игнорировала взрослых, однако искренне любила детей. Всякий раз она задавала каждому из нас один и тот же вопрос:
- Дитя, ты чьих будешь?
Но мы, не заморачиваясь ее склерозом, раз за разом повторяли одно и то же. Избитую информацию с точки зрения человека со здравым смыслом и чистыми сосудами, бабулька воспринимала вновь и вновь с неподдельными живыми эмоциями:
- О, надо же! – искренне восклицала она изо дня в день, не скрывая радости от «новизны открытия».
В те годы мы не подозревали, что атеросклероз сопровождается потерей «ближней» памяти, но прочно сохраняет давно минувшие эпизоды жизни.
***
Нам, детишкам, было занятно находиться в обществе премилой старушки, потому, как она являлась ярким, исключительным явлением нашего округа.
Порой Татла грустила, сидя на краю своей древней кровати с искаженными временем железными ушками, подпирая маленьким трясущим кулачком подбородок. В минуты печали она сидела к нам полубоком, откровенно демонстрируя нежелание общаться, даже не удосуживаясь задавать излюбленный анкетный вопрос.
Чувствуя непредсказуемость поведения соседки, мы поспешно покидали ее опочивальню.
Но в другой раз у бабульки глаза светились, как у юной озорной девчонки! Она суетливо бегала по комнате, легко подчиняя себе свое изношенное худенькое тело. Тотчас вытаскивала из-под кровати старые кожаные ботильоны. По верхней кромке ботинок был прошит непонятный потертый мех. Ее нисколько не смущали каблучки высотой в несколько сантиметров.
А после почти залетала в старый желтый шифоньер и, долго ковыряясь, оттуда извлекала дюже помятый пестрый шарф. Ловкими движениями мгновенно оборачивала его вокруг шеи, края слегка опуская на плечи. И это все Татла проделывала у узкого зеркала шифоньера, немного помутневшего за долгую жизнь. Старушка то приближалась к зеркалу, то отдалялась, прищуриваясь, тщательно разглядывая и корректируя незначительные детали образа.
Когда она довольствовалась своим отражением, тут же пускалась в пляс, не отрывая глаз от зеркала. Маленькими семенящими шажками Татла передвигалась по кругу, постукивая каблучками. Руки забрасывала то вправо, то влево, чуть наклонив голову к плечу, она безмятежно улыбалась своему отражению. В подобные минуты ее настроение передавалась и нам. Мы с радостью кружились вокруг нее или же плелись за ней гуськом в непонятном для нас ритме.
Больше всего я запомнила ее неповторимый томный скользящий взгляд во время танца. О чем она размышляла в эти минуты, в каком своем временном эмоциональном отрезке пребывала – осталось загадкой…
***
Иной раз Татла принималась рассказывать нам сказки собственного сочинения, о чем невозможно было не догадываться, судя по ее незапланированным паузам, снующему в пространстве взгляду, в ожидании озарения либо поисках подсказки.
Но логическую линию сюжета бабулька выдерживала с легкостью, невзирая на многолетний склероз.
Иногда мы заставали соседку в бешенстве. Она стояла взлохмаченная перед зеркалом все того же старого шифоньера и, с угрозой махая клюкой своему отражению, истошно кричала:
- Кто ты такая? Уходи немедленно! Слышишь, паршивка!
В такие моменты, испугавшись не на шутку, мы торопливо убирались восвояси.
Порой Татла любила предаваться воспоминаниям из своей далекой, далекой молодости. Однажды поведала историю о том, как она входила в группу женщин, делегированных встречать в наших краях саму Надежду Крупскую.
- Во время общения Надя была с нами очень дружелюбна, доверчива, с каждой женщиной здоровалась за руку. И даже после протокольного мероприятия пригласила нас в свой гостиничный номер на чашку чая с булочками, - делилась с нами старушка о подробностях встречи с супругой вождя революции.
К этому историческому приему Татла возвращалась не раз, приукрашивая свой рассказ всякими мелочами.
Только мы ей не верили... Задавая нелепые вопросы, мы смеялись, не дожидаясь ответа рассказчицы… Поскольку для нас, дошкольников и октябрят, Крупская и Ленин оставались книжными персонажами, историческими символами… Легендой, ничуть не меньшей египетских пирамид.
Татла сокрушалась от нашего недоверия. Но нам и правда не верилось, как люди, встретившие живьем столь масштабные исторические личности (с учетом правления в стране социализма), до сих пор живут и здравствуют. Да еще передают нам подробности этих встреч.
В одну теплую осень Татла умерла тихо во сне… О чем нас, спустя какое-то время, уведомили взрослые.
***
Прошли годы… Пару лет назад правнук Татлы пригласил нас на свадьбу своего сына. Здесь я и упомянула о его незаурядной прабабушке и ее невероятных историях про встречи с Крупской.
Только теперь потомок старушки предоставил в наше распоряжение фотографии 20-х годов прошлого столетия и надлежащие документы, подтверждающие реальность этого события. На выцветвшей и потертой фотографии невозможно было опознать соседку или кого-либо другого, кроме самой Крупской, восседающей в центре снимка, ибо ее лицо в советское время узнавал каждый октябренок и пионер.
Ознакомившись с пожелтевшими, потрепанными документами, лишь в настоящий момент я удостоверилась в подлинности рассказа Татлы. И еще. В списках встречающих Крупскую значилась и наша подружка детства. Напротив ее фамилии, прочитывалась дата рождения долгожительницы - она оказалась ровесницей Ленина.
19.03.2016г.
