и ветров можно не бояться.
Проскрипели ступени крыльца. Игорь спустился во двор, вышел через калитку и побрел, скребя щебнем дороги. Он вдохнул свежий воздух… А в лесу он будет еще свежее!.. В этот момент за забором взбесился сторожевой пес; крупный, судя по басу. Грезы Игоря разлетелись стайкой воробьев; замельтешили и пропали.
Игорь ускорил шаг, чтобы поскорее миновать “улицу”. Он заспешил к озеру; устремился к повороту дороги, который за углом дачного участка. Там, небось, дождем все размыло…
Как бы ни так. Дорога залита асфальтом далеко вперед. Шагая по нему, – в тулупе и валенках, – Игорь чувствует себя идиотом. Сельским дураком. Но во что превратилась родина его детства?! Какой, к черту асфальт?! Чего мне ожидать у озера – автостоянки?
Почти угадал… Стоя перед бетонными стенами и читая вывеску платной рыбалки, Игорь подумал что его вариант оказался слишком наивен. Он тут же развернулся в обратную сторону, насильно заставляя себя не думать об увиденном; даже не запоминать сам факт. Ничего не было! Я ничего не видел! Я иду в лес!
Бессильная злоба разверзлась вулканом в груди, вметая из кратера бомбы черных мыслей: «Твари!», «Всё продали!», «Посносить всё к чертовой матери!». Игорь стоически вытерпел этот шквал ненависти… И в тот момент взорвался второй вулкан – лес его детства оградился забором коттеджного поселка. Сосновый бор, где когда-то росла вкусная брусника, расхватали по кусочкам и присвоили себя богатые люди. Забрали у всех остальных.
Кулаки сжались до хруста. Игорь заметил, что кряхтит от лютой, бессильной злости.
– Так быть недолжно!.. Не должно так быть!..
Если сейчас ему не отвлечься хоть на что-то, то он перелезет через забор и кого-нибудь покалечит. Заметив старую березу, одиноко стоящую поодаль от купленной территории, Игорь пошел к ней, сел и привалился к стволу. Он поднял взгляд к небу; полысевшие ветки не закрывают обзор. Старая, поломанная береза… Она стоит здесь, будто калека…
Это та самая береза, с которой упал Андрей.
Игорь толкнулся и встал на ноги, Засунув руки в карманы тулупа, он опустил взгляд под ноги и побрел домой.
– Все. С меня хватит. Пора работать.
Когда Игорь вышел из дома, Натали не уснула. Она полежала немного; сколько хватило сил ощущать болезненное одиночество. Вскоре Натали встала с кровати, кутаясь в плед как в халат; прошла по холодному полу босиком, на мысочках – чтобы не морозить стопы.
На веранде она нашла свою одежду. Щурясь от света из окон Натали склонилась над диванам, и плед соскользнул по голой спине.
«Бррр… Холодильник!»
Нижнее белье, футболка, джинсы, свитер с вывернутым воротником – одевалась торопливо, а потом забралась под плед согреться. Чем ей заняться теперь? Сумки остались в багажнике, а значит у нее здесь нет даже тапочек. Надо взять ключи и пойти в машину, перенести сумки в дом.
Ключи Игорь убирал в портфель – вот он на столе. Натали посмотрела на черную сумку и та зазвучала; зазвонил мобильный телефон. Вызов длился настойчиво долго; должно быть по работе. Вдруг что-то срочное?
Какой бы ни была работа для ее возлюбленного: непосильной, изводящей – это его выбор, а она всей душой желает помочь своему мужчине. Натали знала, что такое женское коварство – можно тайком отключить телефон, чтобы звонки не нарушали покоя. Но ее сердце не могло такого допустить такого поступка.
Она взяла телефон, обулась и надела куртку; вышла на крыльцо и осмотрелась. Игоря нигде не видно. Калитка закрыта; может он за домом?
Сзади дома Натали увидела двухэтажный сарай. Удивило то, как на одном участке расположены две постройки почти одинаковой высоты. Неужели это мастерская деда Тараса, о которой рассказывал любимый? Она никак не ожидала увидеть целый ангар, сколоченный из досок.
Когда Игорь рассказывал истории о своем дедушке, он восхищался им будто кудесником, добрым алхимиком, магом. Ребенком, Игорю казалось, что дедушка творит чудеса, а его волшебной палочкой были ум и доброе сердце. А когда стал взрослым – осознал, насколько простецкие то были чудеса, в сравнении с киберпротезом его левой руки. Но мастерская осталась чем-то вроде храма.
Натали приближается, и с каждым шагом все четче видит заброшенность этого храма. И даже нечто большее, чем заброшенность; сарай похож на голову чудовища с заколоченными окнами. Краска на воротах облупилась и поотваливалась. По маленьким островкам, можно угадать, что она была красного цвета; остальное съедено бурой ржавчиной. Серые доски стен иссушены, изогнуты; взъерошились древесными шипами. Жуткий амбар ощетинился, чтобы никого не впускать. Но ворота приоткрыты.
– Игорь, – позвала молодая женщина и толкнула высокую дверь. Петли пронзительно заскрежетали; от неприятного звука сжались зубы. Натали отпустила створку, оставила в покое; но та пошла сама, завизжала и хлопнулась о стену. На секунду женщине показалась, что тело стало падать в сарай, будто сверху вниз. Она схватилась рукой за вторую створку – но земля не ушла из под ног…
«Что это было?..»
Испуг, оправдалась Натали, и зашла внутрь.
– Любимый?..
У дальней стены светит настольная лампа. Игоря здесь нет; но может он вышел ненадолго, раз оставил свет. Натали решила дождаться возвращения; медленно пошла вглубь мастерской. Сильно пахнет мазутом и бензином; Игорь рассказывал, что этот запах ассоциируется у него с детством.
Пол устлан соломой, местами сгнившей и зловонной. Внутри амбар казался больше, чем снаружи; здесь поместится шесть легковых машин, если поставить в два ряда. От пола до треугольной крыши нет перегородок; чердак отсутствует, а потолочные балки не видно в темноте. У стен завалы старых досок, реек, металлолома. Громоздкие запчасти сложены горками, а когда Натали прошла середину мастерской, начались стеллажи. Света от лампы здесь больше, и отчетливо видно полки, заставленые стеклянными банками с поржавевшими гвоздями, мятыми склянками, коробками, ящиками и ящичками. Винтики, гайки, болтики, шурупы… Кому все это нужно теперь? Даже инструменты здесь, хоть и могут поработать, но все равно – как музейные экспонаты, нужны лишь для памяти. Они висят на крюках, вбитых в стены.
В углу оставлен газовый болон; Натали вспомнила еще одну историю. Игорь поделился однажды, что ему хорошо запомнился тот день, когда дедушка позволил впервые воспользоваться сварочным аппаратом; выдал защитную маску. Для возлюбленного этот момент значил так много, будто его приняли в тайную гильдию инженеров-механиков.
Думая обо всем этом, Натали присела на край столешницы. Здесь, – в мастерской, – случилось детство ее возлюбленного. Она закрыла глаза и попыталась представить, как он гордится быть внуком такого дедушки; как он, маленький, ходит за дедом попятам и неугомонно просит все новых интересных знаний. Натали представила, как у мальчика начинает получаться мастерить; как он взбудоражен от восторга, собирая свои первые изобретения…
Внезапно, в своем воображении, она видит черный силуэт маленького человека. Это не Игорь, не дедушка Тарас. Но он тоже приходит в мастерскую, но с ненавистью в душе. Ему противно все, что здесь есть; до последнего гвоздика. Он проклинает каждую поделку, собранную на верстаке. Все потому, что эти изобретения делают его несчастным.
В том, как перемещается черная тень, есть странная особенность. Она не ходит ногами. Она толкает руками колеса кресла-каталки…
Натали встрепенулась. Интуиция отчетливо показывает человека, которого глаза прежде не видели. Он метается от стены до стены на инвалидной коляске, опрокидывает жестяные банки, бросает их об стены – густой мазут растекается черной кровью. Безумец ищет бензин и спички, кричит что есть мочи:
– БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ДЬЯВОЛЬСКИЙ ХЛЕВ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! Я ОТОМЩУ ЗА БРАТА!
…
Выброшенная из состояния транса, как из торнадо, Натали ясно запомнила видение из прошлого. И тогда все стало очевидным. Будто случайные цифры сами сложились в шифр, и сейф распахнулся.
– Это место проклято Андреем… – потрясенно прошептала Натали. – Ультимус тоже!..
Настольная лампа погасла. Чернота затопила испуганную женщину; будто тьма поймала жертву в западню, ослепила, сделала беспомощной. Натали зашарила рукой по столу, ища кнопку светильника… вскрикнула от боли. Обо что она порезалась? Дрожащие пальцы стали шарить осторожнее…
– Ай! – снова порез. Глубокий.
У женщины задрожали колени. Она сделал шаг от стола… и уперлась в стену. Колючая стена оказалась впереди, вопреки здравому рассудку. Натали обернулась; обернулась снова… Где выход? Створка ворот была распахнута! Кто ее запер?!
Несчастная заскулила от страха. Куда бы она ни шла – везде были стены, которые всаживали занозы в ее ладони. Мыском наступила на кривой гвоздь; он пробил подошву и прошел между пальцами.
– Помо-гите... Помо-гите мне... – слова ломаются от ужаса.
– Он убьет тебя.
Натали обомлела. Полустон тьмы она услышала отчетливо.
– Он убьет тебя.
Со скрежетом распахнулись ворота. В прямоугольнике света стоит черная тень.
– Он убьет тебя.
Вспыхнули ртутные лампы, зажужжали электричеством.
– Натали?.. Что ты здесь делаешь?
– Игорь! Любимый!
– Что случилось?
Она бросилась к нему со всех ног. Ее руки изрезаны в кровь, но она сжала кулачки, чтобы прижаться к своему мужчине.
– Я искала тебя… Тебе звонили с работы… Пришла сюда: лампа горит, а тебя нет... Решила подождать – свет погас… Я перепугалась до смерти!..
– Как же ты открыла мастерскую без ключа?
Натали отстранилась, встревожено посмотрела в глаза любимого.
– Было открыто… На столе горела лампа…
– Быть не может. Я только вернулся с прогулки. Я не заходил сюда, не открывал ворота и не зажигал свет.
– Милый… Любимый… Обними меня… Крепко-крепко…
– Ты дрожишь, как осинка.
– Мне страшно…
Но в объятиях любимого не стало спокойней. Стало жутко. Будто бы не любящий человек заключил ее в объятия; будто и не человек вовсе. От Игоря не исходит живых чувств. Он словно робот, лишенный эмоций, равнодушен к беспочвенной женской панике.
– Говоришь, мне звонили по работе?
– Я принесла телефон…
– Благодарю. Ты порезалась. Воспользуемся автомобильной аптечкой. Пойдем… Алло?..
* * *
С того дня прошло пять напряженных суток. И вот за ужином висит гнетущая тишина. Это редкий случай, когда Игорь ест в доме. Как обычно, он не задержится после приема пищи.
С Натали он проводил время только при сумерках ночи: ложился под одеяло, отворачивался на бок и вырубался. Включался он всегда раньше Натали – просыпалась она в одиночестве. Словно милый и не возвращался из мастерской. Прошлой ночью он действительно не вернулся; остался спать на заднем сиденье машины.
Игорь смастерил антенну, чтобы улучшить прием беспроводного интернета. На старый верстак он поставил ноутбук и стал держать связь с НИИ. Находясь в мастерской, он участвовал в событиях, базирующихся далеко отсюда. И погружался в них так глубоко, что всегда удивлялся при виде дачного сада за пределами своего кабинета. Он даже нашел халат, похожий на лабораторный. И сейчас, – на кухне загородного дома, – это халат пахнет пылью; и подтверждает, что Игорь вскоре вернется к работе.
За пять дней он оброс щетиной. Взгляд его стал пустым, отсутствующим. Порой Игорь
