03.06(вечер).doc
Сегодняшний день начался с перестановки в комнате. Я решила несколько обновить облик своего летнего жилища. И получилось очень необычно! Можно с уверенностью сказать, что я была на подъеме творческого настроения, додумавшись откатить свою просторную кровать на центр комнаты. Два моих шкафа, – книжный и вещевой (тот, что поменьше), – в ширину оказались под стать стенкам изголовья и изножья. Поэтому я решила сделать нечто, вроде “спальни внутри спальни”. Освободив шкафы, я подсунула картонку под днище и, – вуаля! – в одиночку передвинула мебель. Теперь моя кровать с обеих сторон закрыта стеллажами. Чтобы взять книгу достаточно протянуть руку над головой; а светильник прицепила к краю полки. Вещевой шкаф я приставила задней стенкой, и на нее повесила красивый плакат с закатом на песчаном берегу моря. Задумка с кроватью оказалась выше всяких похвал.
Письменный стол придвинула вплотную к подоконнику. Тумбочку для канцелярских принадлежностей я опустошила, чтобы битком набить полки мамиными модными журналами. Благо, их навалом; она зачем-то постоянно покупает их, хотя у самой нет времени читать даже желтую прессу. Поэтому они просто множатся в гостиной. Теперь от них польза большая, чем от чтения – они превратили тумбочку в маленькую лестницу. По ней я поднимаюсь на стол, а там распахиваю фрамугу, чтобы сесть на подоконнике и с высоты второго этажа любоваться лесом и небом. Немного сказочно получилось, правда? (улыбка).
На подоконнике, солнечным светом тешит листочки моя Роза в горшочке, привезенная из Москвы на лето. На удивление легко она стерпела переезд, бутончики враз налились сочным цветом, поднялись, вот-вот готовые распуститься. По моим представлениям, цветение должно было начаться не раньше следующего месяца, но в поселке с Розой будто начали происходить чудеса. Может, так сильно сказывается чистый воздух? Я зря сомневалась, когда думала оставить цветок дома. В любом случае, в Москве ей было бы хуже; уверена – мама не всегда бы вспоминала поливать растение. Да и мне с Розой здесь не так одиноко.
Весь день я занималась убранством комнаты, танцуя под дебютные песни группы Evanescence и подпевая Эмми Ли. Их альбом – подарок судьбы. Мое сердце зачаровано группой, назвавшей себя «Исчезновение». Стихи и музыка порывами эмоций били в колокол моей души, рассылая чувственные вибрации по внутреннему миру.
А вечером я снова повстречалась со Степаном. На том же месте, что и тогда (на этот раз не спал (улыбка)). Расходясь по домам в день знакомства, мы не договаривались о том, чтобы встретиться вновь; но это случилось как само собой разумеющееся. Более того, я даже подготовилась к новой встречи. Как? Взяла диктофон на прогулку. Зачем? В дальнейшем, я возьму наше общение за основу для написания очередной курсовой по психоанализу. Скажем, «Транзакционный анализ Эрика Берна». Точно пока не знаю. Я решила записать нашу беседу, чтобы по возвращении домой разобрать то, что возможно ускользает от меня. При нашем первом общении Степан часто прибегал к двусмысленным выражениям, а поняла я это только вчера, хорошенько обдумав некоторые его фразы. Может, мне только кажется; и его реплики не осознанны в той степени, которую я им приписываю.
Сегодня мы допоздна общались возле поваленного клена, а еще поднимались на пятак смотреть закат. Степа пребывал в хорошем настроении, был весел и смешлив. Сегодня он рассказал мне историю из своей жизни, в которой я, – как будущий психолог, – нашла много удивительных подробностей. Повествование истории больше походило на театральную постановку; будто он рассказывал что-то, не имеющее к нему отношения – происшествие какого-нибудь приятеля. За все то время он не слезал с дерева, расхаживал по нему, как по сцене, активно жестикулируя (порой мне казалось, что он свалится). Подробности хранятся в звукозаписи, названной по сегодняшней дате.
03.06.mp3
(щелчок диктофона)
– Привет, Лена!
– Привет. Вот мы снова повстречались.
– Рад встрече!
– И ничуть не удивлен?
– М-м… Нет. А ты удивлена?
– Даже не знаю. Ты давно здесь?
– Как видишь, даже задремать не успел.
– А по ночам ты не спишь?
– Но ведь это совсем другое. Здесь от сна совсем другие ощущения. Тебе тоже стоит попробовать.
– Я не настолько безрассудна, чтобы спать в лесу. Не боишься, что кто-нибудь причинит тебе вред, пока спишь?
– Мой сон чуток, как у караульного!
– Караульные вообще-то не должны спать.
– Никто не сможет даже подкрасться ко мне!
– Это ты мне говоришь?
– Ты подкралась без враждебных намерений. Их я бы почувствовал, хе-хе.
– И все же, без шуток – ты не дорожишь своей жизнью?
– Боже! Что ты говоришь?! Жизнь это самое ценное, что есть у человека!
– Прозвучало как заученная фраза.
– Потому что это очень простая истина. В ней нет никакой хитрости. Я люблю жизнь. Она прекрасна! Вот, посмотри на лес! Его зелень увядает по весне. Но в этом заключается неотложное составляющее великого. Увядание тоже имеет свои краски, завораживающие по-особому. Все краски мира прекрасны. Ты не согласна?
– Увядание не делает цветок прекраснее.
– Разве?
– А разве прекрасен увядший цветок?
– Но сейчас-то цветы живы! Несмотря на будущее, где их поджидает гибель, они расцветают.
– А люди? Какими их делают мысли о смерти?
– Живыми!
– Потому что они знают о неминуемом конце всего. Пфф! Это нонсенс. Как можно скрашивать жизнь болью? Я не из тех людей, кто утешает себя, что не будь низости – мы не поняли бы, что такое благородство.
– Но почему утешение? Это логичная закономерность! Если бы не было пасмурных дней, ты бы не осознала красоту солнечного дня полностью.
– Я не смогу осознать красоты солнца, если ослепну во тьме пасмурных дней.
– Это крайности…
– Нет, не крайности. Пасмурный день дает нам горький опыт для сопоставления, а получение опыта – это изучение неизвестного. Как рассчитать, чтобы познаваемое не ослепили нас, если предварительно нам неизвестно то, что беремся изучать? Что если психика человека не сможет ужиться с полученными знаниями?
– В таком случае человеку предстоит обратиться к квалифицированному специалисту по лечению душевных травм. Это же твоя будущая целевая аудитория!
– Не смейся. Мне, правда, интересен твой ответ. Как мысли о смерти скрашивают твою жизнь? Или ты все-таки предпочитаешь держаться в стороне от этого знания?
– Пощади! Мне не устоять перед напором профессионала! Твои речи чересчур премудры для меня. Давай лучше отойдем от темы смерти, и я расскажу тебе забавную историю:
Однажды, я гулял по улице с девушкой, с которой встречался когда-то. По пути я увидел написанное краской на асфальте признание в любви. Тогда я прокомментировал: «Как глупо! Идиотизм!». А моя девушка сказала: «А вот я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь сделал для меня нечто-то подобное». Обрадовался я тогда, иду, мысленно руки потираю и думаю: «Отлично! Запомним». А что думаешь ты о посланиях на асфальте?
– Поступок больше социальный, чем романтичный.
– Как строго… Я же расценил это как возможность сделать приятный сюрприз. Не знал я тогда, в какое приключение это превратится…
В назначенный день начались приготовления. План был таков: ночью приехать на велосипеде к ее дому, и краской написать два послания: у подъезда – «Доброе утро, Викуля», а под окном – «Люблю тебя…». Перво-наперво, следовало перегнать велосипед из поселка в Москву. В этом не было никакой проблемы, я часто катаюсь этим маршрутом. Километров двадцать пять проезжаю. А ты любишь кататься на велосипеде?
– У меня его нет.
– Это ужасно! Так вот…
Выехал я на трассу и на полпути, – бах! – камера лопнула. Измучился, пока пешком добрался до дома, и только тогда сообразил, какой я дурак: чтобы починить велосипед, его нужно снова везти в поселок. Там все инструменты, там и дедушка – мастер на все руки.
– Ты не можешь сам поменять камеру?
– Мой железный конь не любит, когда я подхожу к нему с инструментами. Почти лягается. Мы лишь недавно смогли договориться.
В тот же день, я стал обзванивать всех, кто мог бы помочь транспортировать моего хромого друга на машине. Как назло – всем было некогда. Переругался с каждым. Но отказаться от задумки не мог, иначе бы пропал кураж. Долго ломал голову: как бы договориться, чтобы пустили в общественный транспорт с велосипедом. В маршрутку он не влезет, а в экспресс не пустят ни под каким предлогом. Только через час мама подсказала мне, что если нужно починить колесо, то его следует снять и ехать с ним одним. В тот момент я понял, что волнуюсь так сильно, что не могу соображать конструктивно. Но это только подстегнуло к действию.
По дороге на автобусную станцию я зашел на строительный рынок за краской и кистями. Честно говоря, я не сильно доверяю этим открытым рынкам, где перемешаны палатки торговцев стройматериалами и одеждой. А мне нужно было найти такую краску, которая продержится на асфальте как можно дольше и не сойдет от первого же дождика. Я мало, что смыслил в этом. Тогда я придумал хитрость: в первой же палатке я спросил, какая краска подойдет для моих целей, запомнил банку и пошел к следующему продавцу. Там я спросил, указывая на похожую банку, подходит ли она. Мне сказали, что подходит. Сделав покупки, только в экспрессе до меня дошло, что меня запросто могли обмануть. Они же все там как одна стая, из одного края! Кстати, краска была нежно-розовая. Ты какой цвет любишь?
– Белый.
– А я – зеленый. Белый?.. хм… удивительно.
Пропущу то, как я снова вернулся в Москву, уже с отлаженным колесом и краской. Там вроде было без происшествий, если не считать, что я собрал все автомобильные пробки на обоих направлениях.
Настала полночь. В определенный час я выехал из дома с картой Москвы, которая заканчивалась, где начинался новостроящийся район моей девушки. Это я понял только уже в пути. По моим примерным подсчетам, дорога до ее дома должна была занять не более получаса; еще полчаса я заложил на случай, если буду сбиваться с маршрута. Я был у нее в гостях раза два и дорогу запомнил смутно, лишь отрывочные пейзажи из окна маршрутки. В итоге, дорога заняла… четыре часа… Это было так забавно, плутать ночью по незнакомому району. Никого на улице, автомобили не ездят, и только к утру повстречался дворник, у которого я узнал дорогу. Мне тогда казалось, что я герой из песни: «Я спросил у тополя: где моя любимая?», хех. В конце концов, приехал я к ее подъезду, но только не в час ночи, как рассчитывал, а в пятом часу. На горизонте начало растекаться утро; я поспешил. Быстро разыскал ее окно на девятом этаже, стою, думаю: «Сначала под ним напишу – «Люблю тебя», с многоточием, а потом – к подъезду». Руки трясутся, ноги дрожат, но когда монеткой откупорил банку с краской, то понял – отступать некуда, всецело отдался процессу и наконец-то расслабился. Я стал водить кистью по асфальту, вырисовывая букву за буквой, любуясь закорючками: «Л» – очень хороший крючок; «Ю» – красивый кружок, но палочку надо подправить вооот здесь; «Б» – петелька кривовата, зато хвостик получился отлично; «Ю» – вообще непл…
– Хи-хи!
– Я встал вот с таким безумным выражением на лице и онемел… Глаза ошалевшие, трясусь лихорадочно – что ж я наделал! «ЛЮБЮ»!!! Что же теперь делать-то?! Краску-то
