решаешь. Как решишь, так и будет. Любая дорога – девственница... Так повторял. Это я об учителе нашем, Бета Магда, тебе он прапрадед, не застала. Чисто прожил. Вот развилка... Что такое развилка, если всякая дорога – в нить толщиной? Не в два корпуса, в один. Не шире и на повороте. Суди сама, есть ли выбор, свобода это или несвобода?
Магда в своём репертуаре:
– Врубай ускорители! Взлетаем!
Но Алеф Марат, будто на простой машине, замедляется вместе с потоком на повороте к таможенным карантинным ангарам. Из-за угла разъезжаются мотоциклисты в наглухо тонированных чёрных очках.
– Иногда полезней постоять, Магда-Бет, подумать, оглядеться... А впрочем...
Набрать эсэмеску в полицию, – нашёл, где хохотунчики гнездятся, берите тёпленькими, – минутное дело.
– ...а впрочем.
Вертикальным ускорением их придавливает к сидениям. Герметичность и компенсаторная система, отреагировав через секундное замедление, восстанавливают баланс давления. Марат чертыхается: с запасом, добавился эффект невесомости.
Накатившись, облака раздвигаются, небо стремительно загустевает в синеву, в черноту... Как мелкие звёздочки – большой залп салюта, их кар преследуют шестеро мотоциклетчиков.
Ускорители взвывают, машина расправляет крылья, вильнув угрём во мрак, разворачивается и тормозит и на вираже. Слышны пропеллеры зависания «пло-лоп, пло-лоп...» Под техномузыку, растекаясь от восторга, Магда наблюдает в бинокль, как подслеповато рыщут мотоциклетчики, держа симметрию построения. Полуулыбка теплится в непроницаемых чертах Марата. Ещё вираж, он пикирует в центр узора, разрезав его восьмёркой, и резко уходит вниз. Гоняет и дразнит, пугает и притворяется расходующим остатки топлива, рисует фарами преследователей орнаменты в небе, и они подчиняются ему, как дети, как щенята!
Чтобы не спугнуть удачу, аттракцион, превосходящий все ожидания, Магда не смотрит прямо, не стреляет глазами. Алеф Марат не вопрошает изгибом брови: нечего, да? О, эта породистая черта приподнимать одну бровь, что у неё, что у него!
В машине ощутимо тянет серным дымком...
– Пристегните ремни, мы приближаемся к аду, – стандартно шутит Марат.
Так говорят, в смысле: пора дать машине отдохнуть. Или в споре притормозить.
Вспоминая, Магда шмыгнула носом, вот она и приблизилась вплотную, не притормозила вовремя.
Март бросает измываться над хохотунчиками, взмывает туда, откуда планета Шаамбр в профиль – вроде бейсбольного мяча.
Отодвигает кресло, привстаёт:
– Иди за руль. Сажай машину.
– Где?! Я не умею!
– Где хочешь. Внизу – твоя земля.
Кладёт её руки на штурвал-руле и мягко наклоняет... Кар уверенной ласточкой ныряет под облака, Магда упрямо тянет руль на себя. Правильно угадав, нажимает кнопку стоп-пропеллеров ради поцелуя. «Пло-лоп, пло-лоп...» На лобовом стекле – полупрозрачный амбровый лист. Весенний, пурпурные прожилки в кленовой ладони цвета морской волны. Единственное излишество в каре Марата, листок увянет в месяце амбр, дождётся своих.
Магда вспомнила и вздохнула... Его руки поверх её, холодных от восторга.
Воспоминания шли в реальном времени, реальность – чёрт знает, в каком безвременье.
Железная гусеница машин в пробке. Сочленения крыш от горизонта до угла, вместо лапок колёса.
– Это у них называется автомобильной пробкой? Это траурное шествие! Они все на кладбище выстроились!
Вчера у Бета Магды была важная дата, полгода со дня обручения, и что-то в ней сломалось. Представить не могла, что вот так, в одиночестве встретит амбровый месяц.
Поднос официантки запустила в кусты... «Пойти сплясать что ли? Очень весело. Ну и рожи, ещё и лыбятся». Ушла с танцевальной площадки...
Тростинка азиатской гибкой красоты, она стояла на переходе и первый раз в жизни никуда не спешила.
Минута красного света для неё вечность. Одуванчик пробился у поребрика.
«Цветок в асфальте, надо же... Сколько можно увидеть, пока стоишь...»
Неделя тоски высосала больше жизненных сил, чем месяцы беготни. И ведь ничего особенного не происходило. Небо глуше, ниже. Равномерная тяжесть земли сильней и сильней.
Настал и день, когда шагала, словно в глубоком песке. Тот же перекрёсток. Одуванчик успел отцвести. Половина его облетела. Красный свет. Машины стояли, и она стояла. Возможно, так надо?..
На светофоре загорелся зелёный свет. Подул ветер. Даже ветер медленно дует на земле. Пух одуванчика летел, пересекая на вывеске цвета флага родной планет Шаамбр...
«В правильной последовательности: жёлтый, шафраново-жёлтый, зелёный и узкая красная черта... Ностальгия. По привычке рвануть? Да куда спешить? На пыльный чердак? Под трубу теплоцентрали?»
Над воротами зависла проекционная вывеска: «Сад на четвёртой Ёсихо-тян и Ёсиаки-кун». Разве так называется эта улица?
«Люди, конечно, обожают привязать топонимику с именами покойников, а особенно – жестоко пострадавших, но где тогда предыдущие три улицы, названные в честь этой пары?»
Магда направила сканер в очках на иероглифы и умный гаджет перевёл: Ёсихо – радостная осень, Ёсиаки – хороший ребёнок... Да ведь это слова амбровой песенки! На четвёртой?.. Каре Шафран!
Через пять секунд Магда уже неслась по саду.
Что-то неуловимое затормозило её... Смущение, запахи... Здесь, как и на родине облетали клёны, костры листьев. Запах, конечно, другой...
Чтобы добавить ностальгии, Магда открыла брелок с пустым флаконом и вдохнула амбровую перченую сладость.
Связь ассоциаций? Ей почудился желанный, как секс, запах перегретой обшивки люксового кара... Пусть ещё почудится. Некуда спешить. Вообще идти некуда...
Магда зациклилась, как детский паровозик на кольцевой дорожке. Она шла всё медленней, дышала всё глубже... И неизвестно на котором круге вдруг упёрлась взглядом в этот люксовый кар, бестактно черневший, блистающий на газоне, впрочем, не касаясь колёсами травы.
Решивший отдышаться зверь, все двери распахнуты. Фары излучали фальшивую вывеску сада перед бампером.
Скрестив руки на груди, рядом стоял мужчина в тёмном костюме и смотрел на Магду, лёгким наклоном головы сообщая много... Но ничего лишнего.
– Алеф Марат!!! Бро-доминус-альфа-Марат!!!
Косая сажень в плечах, азиатские черты. Губы узкие, челюсть квадратная, улыбка – не частый гость, но бывает.
«Вот не зря болтают, что у нас драконы в роду!»
– ...а кто виноват? – рассуждал он, словно продолжая разговор. – Ты спешишь и всё время промахиваешься. Занос, перелёт. Мимо осени, мимо планеты.
Куда-то подевался голос.
– Мы нигде... – прошептала Магда. – Туман, будто дым без запаха... Я нехороший ребёнок, я пропустила радостную осень в саду амбровых клёнов...
Или нет?
Она только сейчас заметила, что наступила ночь.
В закрытом саду светились, источали благоухание амбровые шафранные листья, разбросанные поверх багряных, негромко высвеченных фонарями.
Алеф Марат зажигал спички и бросал вокруг, одну за другой, согревая ночь. Он снял пиджак, рубашка белела приоткрытыми створками дверей, амбр блестел на груди. Под ногами дым от листьев, янтарное зарево, в которое ложатся и пропадают с головой. Планета другая, а так всё на месте.
Кроме внезапно испарившейся самоуверенности.
– Ты, э?..
– Давно ли жду? Пустяки... Не верю своим глазам, ты научилась переходить дорогу по светофору. Ты освоила прогулку в парке...
Магда переминалась с ноги на ногу.
– Ну что, приступим? – поманил её Марат.
Шафран стелился по земле бете навстречу, окутывал, звал.
– Мы готовы? – утвердительно переспросил Алеф.
До ледяных кончиков пальцев – не готова! Ни на байке, ни в каре рядом этот холодок не добегал прямо к сердцу, как сейчас.
Магда кивнула и пошла навстречу медленно. Ещё медленней...
За два шага Алеф Марат не выдержал, притянул, рассмеялся:
– Умница, молодчинка! Вот видишь, так и надо: чем медленнее, тем точней, чем ближе, тем медленней. Вот так и достигают цели, уважительно, шаг за шагом... Иди ко мне.
