мгновение требует от водителя полной сосредоточенности. Руль, зажатый в побелевших кулаках, то проваливается, то бодается. От постоянного ощущения скорости сознание работает в режиме сверхвычислительного компьютера.
Над кронами кружит крылатое чудище, подбирается, начинает пристреливаться. Ракеты целым пучком стартуют в атаку, рассредоточенным залпом ударяя по лесу. Те снаряды, что попадают деревья – в щепки разрывают стволы; те, что встряхивают землю – выдалбливают кратеры в горе. Одна почти настигла цель: пролетела рядом, вырвалась на опережение и шарахнула впереди, выдрав половину корней древней сосны.
Дерево стало крениться, заваливаясь от мотоциклиста; он не позволил себе упустить столь очевидный знак удачи – ствол широк и все ветки снизу. Поддав газу, Я рванул на падающий трамплин – шины колес перескочили на шелушистую кору. Со стальными нервами держа баланс, юноша сжал зубы – взмыл над кронами; и в полете освободил руку, чтобы обернуться и показать пилоту средний палец. В этот момент, на апогее куража, уверенность в бессмертии, в неуязвимости – достигла максимума; и превратилась в чувство абсолютной свободы.
Я приземлился на скат, который вывел на асфальт горного шоссе. На витках серпантина, – идеально ровном после колдобин лесной тропы, – мотоциклист смог выжать максимум из движка. Но этого не хватает, чтобы оторваться от преследования. Зато маленькую передышку гарантирует надвигающаяся арка туннеля в скале.
В нахлынувшей темноте, где зарябили желтые лампы свода, и звуки стали глуше – Я догнал грузовик, перегоняющий спортивные иномарки; поравнялся, ухватился за прицеп, и перестал удерживать сиденье ногами. Мотоцикл завилял передним колесом, метнулся в стену; загрохотал позади. К тому времени Я уже снял страховочные крюки с лимонно желтой ламборгини, открыл дверь наверх, сел в кресло, пристегнулся, и опустил ручной тормоз.
Именно в этот момент грузовик выехал из туннеля; и сразу получил ракету в кабину. Ее разорвало на куски и подожгло остатки, которые продолжили тянуть прицеп за собой. Горящий тягач завилял: потерся об стену скалы, со скрежетом высекая снопы искр, словно пытаясь погасить пламя; потом бросился на металлическое ограждение – порвал, будто ленточку. Пылающая кабина ушла в пропасть и утащила прицеп… с которого отделился гоночный автомобиль, взревел, и рванул по трассе.
Чувствительный к малейшему повороту руля, автомобиль держит дорогу, как примагниченный; послушно дрифтует на резких поворотах, скругляя заносы с точностью до градуса. Но стало не до восхищения, когда в зеркале заднего вида Я заметил управляемую ракету. Она стелется над асфальтом, гонится, сокращая разрыв дистанции, метя боеголовкой в багажник.
Я снял солнцезащитные очки, вдавил педаль, и стрелка спидометра прилипла к максимальной отметке. Но впереди поворот – водитель вытягивает ручник, скручивает руль. Ракета проносится мимо, и пока сворачивает, выстраивая новую баллистическую траекторию – вынужденно предоставляет гонщику фору. Он берет разгон, и на следующем повороте снова скидывает ракету с хвоста, как тореадор быка.
Наконец-то послышалась детонация – взрывоопасная гончая выдохлась. За время маневров, Я спустился до пригорода на холмах взгорья; промчал мимо знака, обозначающего склон в 70 градусов. Не прекращается схождение; не замедляется, а ускоряется. Панорамы мелькают стремительно, сливаются, размазываются. Скорость вжимает водителя в кресло до ощущения слияния с гоночным автомобилем. На последней передаче, Я ворвался в мегаполис, построенный на ярусах горы как на ступенях; по асфальтовой горке понесся все ниже.
Шоссе перестало быть пустым; другие машины оказались на дороге… и подверглись пулеметному обстрелу с воздуха. Крупным калибром, пилот стал нашпиговывать всех без разбора, доводя до взрыва. Встречные авто горящими таранными бросились на ламборгини; в сопутствующем потоке тоже начался хаос. Завизжали шины, засигналили машины – в неразберихе все случалось резко и непредсказуемо: на перекрестке джип пронеся поперек движения – Я уклонился телом, и одновременно – гоночным болидом; пылающий бензовоз стал догонять справа – им рулит случайность, водитель мертв. Я вынуждено прижался к бордюру улицы, держась подальше от бака с горючим; но тот постепенно сближается. Юноша схватил рычажок, который вспрыснет закись азота в коллектор движка. Но сейчас не время для последнего козыря. Водитель потерпел еще немного, и на развилке отклонил маршрут; сзади прогрохотало.
Совсем скоро гора закончится; впереди видна береговая линия подножия. Но Отражение не слезает с хвоста; преследует как тень. Я принялся вилять, чтобы пулемет не изрешетил кузов. Остается совсем немного.
Свинцовые жала разбивают витрины, рикошетят от дороги, рвут провода сети электропередач. Но то, что творится позади – не интересует гонщика, выжимающего из мотора максимальную мощь.
Склон наконец-то скруглился; Я вспомнил ощущение своего настоящего веса. И вот уже ламборгини выметнулось на пирс, начался деревянный мостик в море, секунда – и он закончился. Машина вылетела с края, и стала падать стрелой. Когда остроносый капот направился вниз, и Я увидел стену морской воды – тогда-то и пришла пора для реактивного ускорения. Водитель дернул рычажок с надписью «Nitro».
Пламя выметнулось из турбины; ламборгини толкнулось от воздуха, и вонзилось в толщу воды.
После всплеска звуки в салоне стали глухими, появилось эхо замкнутого пространства. Пузыри запенили лобовое стекло, разбежались, открывая обзору изумрудную темень пучины, в которую началось погружение. Я отцепил ремень безопасности и заметил Отражение в пассажирском кресле. Оно одето так же, как и юноша: с голым телом, в домашних штанах и сноубордических ботинках; но выглядит не ошарашено, а смешливо – напевает мотивчик:
– Най-най-на ин зе елоу сабмарин, елоу сабмарин, елоу…
– Да какого хрена?! – взбесился Я.
Вместо ответа, оно выхватило из-за пояса пистолет и выпустило пулю в лоб водителя…
…и юноша вздрогнул в кресле. В кресле своей квартиры.
Пяти секунд хватило, чтобы понять произошедшее, и снова отправиться в астрал…
…и оказаться на вершине горы.
– Опять?..
– Никаких опять!
Я обернулся; застал Отражение в тот момент, когда оно наставило дуло вплотную к лицу, и спустило курок…
…Эхо выстрела Артур дослушал в реальности. Тут же взял себя в руки; приготовился – когда окажется на вершине…
…он тут же перехватил руку Отражения и отвел пистолет в сторону.
В другой руке противника оказался второй ствол. Выстрел…
…оборвал дыхание, заставил Артура всхлипнуть как от удушья. Но даже это не сломило…
…Я схватил правую руку вооруженного Отражения; потом левую, и развел их в стороны.
– Прекрати мне мешать!
– Я спасаю тебя, дурак! Я спасаю нас! Поэтому ты наказан! Год без астрала!
Оно замахнулось головой и треснуло лбом в переносицу Я.
*** *** ***
Никогда прежде Артур так не жаждал достичь цели. Нереализованная, эта решимость изводила до измождения. И вжимаясь в спинку кресла, мокрого от пота, хлебая воздух, словно его мало в комнате – думает лишь о том, как добиться своего. Ему плевать, что тело взмокло, но мерзнет; что губы пересохли и должно быть посинели; что сердце разбухает и рывком сжимается. Подобно берсеркеру, не щадя себя, зациклен на одном – идти дальше, и только вперед. Поэтому, от неуемной злости, пальцы сжимают подлокотники.
«Отражение… Ну и кто оно после этого: друг или враг? Почему мешает решить проблему раз и навсегда? Ведь если так сопротивляется – значит, в самом деле, есть возможность поменять свои настройки. И тем повлиять на участь, перенаправив судьбу, как сюжет книги…».
Мысль показалась глубже гневного ворчания. Рассудок приостановился, отмотал назад.
– Перенаправить судьбу… как сюжет книги…
«Какой у меня сюжет?» – вопрос мелькнул искрой в мозгу, как бесшумная зарница в серой туче. И внезапно пришел ответ.
Артур поднялся с кресла. Он перестал осмысленно видеть, а точнее обращать внимание на предметы интерьера, оказавшись где-то далеко и одновременно здесь. С ощущением, будто сознание куда-то отлучилось за консультацией, юноша зашагать по комнате; как через тернии продираясь к рабочему столу, хотя достаточно одного шага. Отодвинул стул, сел перед черновой тетрадью, включил лампу. Каждое движение плавно аккуратно, словно на плече сидит пугливая птаха: выдвинул ящик стола, взял глеевую ручку красного цвета. Снял колпачок, как если бы вынул меч из ножен. В книгах истории описано: чтобы выковать катану, которая сложит о себе легенды – кузнецы востока медитировали до транса, и лишь в таком состоянии приступали к работе. На всех этапах, – от молота, до точильного камня, – главной задачей становился не труд, а поддержание осознанности. И в этом покое без посторонних мыслей, божества, которым молились – начинали подсказывать мастерам как сотворить шедевр.
И кажется, что вот она подсказка – писатель вдруг вспомнил азы. А именно то, что предшествовало самому первому рассказу – исповедь.
– Как же давно это было?..
Дрожь пробежала по телу – трепет удовольствия. Вот-вот начнется… Нет. Уже началось…
Исповедь разоблачает потаенные думы. А значит она – кратчайший путь к подсознанию.
Прокладывая маршрут, и оставляя за собой чернильные следы строк; но не разменивая равномерное продвижение вдоль мыслей на самолюбование отражением в этих вязких лужах – Артур приступил к Исповеди:
«Кому-то для искренности потребуется священник, кому-то психолог. Кто-то обойдется другом, родственником, и даже случайным попутчиком в дороге, готовым выслушать, перед тем как попрощаться на перекрестке. Но самый легкий способ – чистый лист; и ручка, которой можно излить наболевшее.
Важно пресекать попытки превратить откровение в художественно произведение. До финальной точки – все слова строго должны оставаться в секрете. И как бы красиво они ни складывались, – а непременно станут! – исповедь – не для посторонних. Не для хвастовства откровенностью, не для показушной выстраданности. Только чистая правда о себе.
Поэтому изначально писать нужно не красиво, а честно. Первое, что приходит на ум, как под диктовку. Это простейший, общедоступный способ психического самолечения – рассказать о себе, заполняя собственный анамнез. И чем-то процесс напоминает кроссворд: сначала озвучивается конкретный вопрос; затем ищется ответ, но без упорства. Краткий итог пишется в строчку; и когда пирамида из слов заполнена – по буквам открывается ключевое слово. Это и будет рецепт от болезни.
Хватит увлекаться. К сути. Вот я ребенок. Допустим мне 6 лет…».
