звонкий Женькин голос.
Я неуклюже, зацепив туфлей обшивку двери, выбрался из машины и нос к носу очутился рядом с широко улыбавшейся эффектной женщиной в какой-то невероятной яркой блузке с глубоким вырезом.
- Как ты меня нашла? Почему не позвонила?
- Я уже хотела тебя набирать, когда услышала музыку. Почему-то сразу подумала, что это ты!
Мы чмокнулись в щёчки, - то ли на европейский манер, то ли по приятельски, не знаю. Женька расцвела, похорошела, это было заметно сразу. Есть определённый тип женской красоты, который с возрастом только подчёркивается, полнее раскрывается и начинает сиять неуловимыми зрелыми красками. Я нырнул в машину за букетом.
- Это тебе!
- Мило, - она глубоко вдохнула аромат бутонов.
- Поедем куда-нибудь? – предложил я, подстёгиваемый вновь вспыхнувшими чувствами.
- Куда?
- На голубых озёрах построили шикарный кемпинг…
- Вов, послушай, я замужем, - перебила меня Женька и улыбка сошла с её лица. – Я просто хотела тебя увидеть. Спросить, как ты, как твоя семья? А, кстати, что это у тебя за новая железяка невнятного цвета? Куда подевалась твоя знаменитая чёрная «бэха»?
- Махнул не глядя! – попытался я отшутиться.
- Зря, у меня с ней столько воспоминаний… Помнишь, как мы на ней колесили по Хорватии?
Конечно, я всё помнил. Каждый день помнил! Только спустя много лет осознал я, как был тогда счастлив. Человек зачастую с большим опозданием понимает, что многие, по-настоящему счастливые мгновения своей жизни, которые воспринимались обычной радостью или простым удовольствием, прошли, промелькнули и уже никогда не вернутся. Примерно так я безмерно был счастлив, когда бежал домой со школы с первой пятёркой в тетрадке по письму, или когда старшая вожатая повязала мне алый галстук на шее, а я отсалютовал ей крепко сжатой ладонью: всегда готов!
Так же, спустя годы я ощутил, как божественно счастлив был с Женькой в том путешествии по Европе. Нам тогда казалось, что весь мир с его самыми красивыми уголками и лучезарным солнцем, и кристальной солёной водой, и пальмами на набережных, и вершинами гор вдалеке, - весь мир принадлежал только нам, двоим. Мы тогда, не вылезая из машины, переправились на пароме на большой остров Хвар в Адриатике и сняли апартаменты прямо у живописной лагуны. Вечерами мы любили сидеть за бутылочкой ореховки на просторной веранде и любоваться огромным раскалённым солнечным диском, величаво опускавшемся между двух маленьких островков за морской горизонт. Как-то мы взяли напрокат катамаран и поплыли к тем симпатичным островкам. На пляже одного из них развлекалась компания ребят, похоже итальяшек. Они пригласили нас играть в волейбол, заигрывали с Женькой, наперебой катали её с сумасшедшими брызгами виражей на скутерах, а, когда стемнело, угощали нас скумбрией на углях, такой непривычно мелкой, но очень вкусной, почти сладкой. Замечательный выдался денёчек!
- Отлично помню! – сказал я. – А ты помнишь, как за тобой по горячему песку наперегонки бегали какие-то смуглые юнцы на острове? Мне тогда смешно было, я один был в плавках, а они все в шортах… Там ещё один забавный такой малый был, колченогий, всё на ломаном русском пытался с тобой общаться…
И тут я осёкся. Глупая догадка скользнула в моём мозгу. Нет, этого просто не может быть! Только не это! Не могла же она уже тогда…
- Да, Вов, ты правильно подумал. Серж тогда на ревущем водном мотоцикле кричал мне на ухо свой Е-мэйл, требовал, чтобы я запоминала и повторяла, иначе грозился катать до изнеможения.
- И ты…
- Пришлось запомнить. А потом, когда ты в очередной раз послал меня, я ему написала пару строк.
- И что? – я задал глупый вопрос в надежде, что всё не так, как подумал.
- И теперь мы навеки вместе. У нас подрастает сын, и я счастлива. Спасибо тебе, Вов! Если бы не ты, я бы не встретила свою судьбу. Это тебе я обязана своим счастьем! – И Женька снова расцвела той очаровательной улыбкой, которая, как мне казалось, должна была принадлежать только мне, и больше – никому. Хотя тут же мне почудилось, что в уголках её глаз заблестели слезинки.
Какая судьба?! Какое счастье с этим чернявым кривоногим пигмеем?!
Трудно передать переполнившую меня через край бурю эмоций от всего услышанного. Я привык стойко держать крутые удары судьбы, и даже когда на моих запястьях смыкались наручники или в моё лицо направляли дуло пистолета, держался гораздо уверенней и твёрже, чем в эти минуты Женькиного откровения. Приступ бессильной злобы, перемешанной с жаждой мщения, внезапно накатил на меня багровой волной, и я крепко схватил эту красивую горделивую женщину чуть повыше локтя.
- Поедем со мной! Прошу тебя! Умоляю! Я люблю тебя, Женька! Слышишь?! Люблю!!!
- Мне больно, - тихо сказала она, высвобождая руку.
- Прости, - опомнился я и трепетно защебетал: - Чего же мы здесь стоим? У всех на виду! Поехали куда-нибудь в тихое местечко! Посидим, выпьем, поболтаем! А, Жень?
- Я вообще-то к тётке собиралась ехать. Думала, подвезёшь, по старой дружбе. Но я и такси могу взять, если тебе неудобно. – Женька оглянулась по сторонам.
- Ты что?! Какое такси? Садись! Конечно, подброшу! Какие вопросы! – засуетился я, в надежде продолжить уговоры в машине.
Сеньора поднесла букет к лицу, блаженно понюхала каждый бутон тёмно-пурпурных, почти чёрных роз, и нерешительно прошла к пассажирской двери.
- Жень, ты меня прости, что сделал тебе больно, - лепетал я уже в салоне автомобиля. – Просто так сильно соскучился по тебе! Так сильно захотел тебя! Да и бог с ним, с твоим замужеством! Как там бог на итальянском? Дио, кажется? Или Дио - это дьявол? Не важно! Помнишь был певец такой в «Rainbow»? Умер уже. Не знала? Да, время никого не щадит, хоть богом назовись, хоть чёртом. Жень, если честно, то я рад, если ты со своим… Сержем счастлива! Честно рад! Поверь! Но, что нам мешает просто так, чуть-чуть, побыть вместе, вспомнить старые денёчки? А? Жень!
- Вов, я замужем и люблю своего мужа. - Она повернула голову в мою сторону и рассматривала меня, как показалось, с искренним сожалением. – Если по-настоящему любишь человека и счастлив с ним, то нет никакой нужды искать приключений на стороне. Не уверена, что ты меня понимаешь, но это так. Поверь! Я сама это только недавно поняла. Просто прилетела проведать маму, сходить на могилу отца. Ну и тебя захотелось увидеть. Честно, сильно захотелось! Увидела и всё, я спокойна за тебя. Рада, что у тебя всё по-прежнему.
Я отрешённо следил за перестроением потока машин, за переключением светофоров, за бросавшимися под колёса пешеходами.
Женькины слова резали душу, стучали по вискам и кололи в самое сердце.
В какой-то момент показалось, что нелепо гремит и гудит выхлопная, - нужно будет на станцию заскочить, заварить трещину или дыру.
Интересно, а Женька там сама за рулём ездит?
Я хотел, но не мог посмотреть на неё.
Кем только я не чувствовал себя в прежние годы рядом с ней: любовником, мужем, спонсором, учителем, папочкой, другом, и даже врагом!
Но лишь сейчас впервые почувствовал себя Женькиным шофёром.
Просто шофёром…
