Войны — это страшно. Это адский труд, смерть, кровь, лишения, голод, тяготы и потери. Но выставки вооружения, где страны хвастаются друг перед другом своим военным превосходством, — очень эффектно! Летают с запредельным рокотом самолеты, летчики выделывают немыслимые фигуры пилотажа, поднимают тучи пыли танки и бронетранспортеры, блестят у причала начищенные до умопомрачительного блеска корабли. Вокруг экспонатов — военные в подогнанных мундирах, арабы в белых чалмах, европейцы в элегантных костюмах, дамы в открытых нарядах. Глазу приятно. Особенно привлекает посетителей стрельба из орудий крупного калибра.
Чем он крупнее, тем интереснее наблюдать. Острые ощущения от выстрела самоходной 155-ти миллиметровой гаубицы гарантированы даже тем, кто оказался в радиусе нескольких километров. Те же, кто оказывались ближе, после первого выстрела, кроме звона в ушах, уже ничего не слышали.
Но это видимая часть айсберга. Участники подобных мероприятий испытывают не меньшие ощущения. Подготовка техники, доставка до места, отладка, пробные запуски требуют колоссальной нагрузки и налагают не менее колоссальную ответственность. И вот назревает такая выставка в одной из африканских стран.
И решает наше военное руководство показать всему миру танк, собранный на одном из уральских заводов. Конечно, танком сейчас никого не удивишь. Но это был не просто танк. Это был особенный танк. Последнее слово техники. Все лучшее, что было наработано за последние годы, но по неизвестным причинам не реализованное в свое время, собрали воедино. Слава богу, разработчики еще остались живы и технологии не утеряны. И, как ни странно, это лучшее еще и работало.
Но полностью укомплектовать и довести до ума смогли лишь один-единственный танк, который в режиме высокой секретности и доставили для показательных испытаний.
Конечно, не только танк. К танку прилагался экипаж из трех человек и два ремонтника на всякий случай, а также большая группа сопровождения: генерал, ответственные руководители, представители министерств и ведомств, переводчики, юристы и прочая обслуга.
Принимающая сторона была немного удивлена, почему русские привезли только один танк, ведь по их убеждению, одна машина в ходе испытаний должна непременно сломаться. Но хозяев заверили, что такая техника никак сломаться не сможет, что такая техника еще никогда не подводила, и хватит одного экземпляра.
И вот эта машина откатала всю положенную программу. Сложную, надо сказать - не все доехали до финиша. И отстрелялись на “отлично”. Урра! Фурор! Успех! Виват! Банзай! Генерал хлопает в ладоши, руководство радостно улыбается, экипаж утирает пот. Показали всем.
И танк на малом ходу – в ангар. Начальство – на самом полном – отмечать.
Техники перевели дух. Возвращаются!
И влетает танк-молодец в ангар. И встает как вкопанный. Командир спрыгивает с брони. Улыбка на лице. В мыслях очередное звание. А что, пора уже и в жизни определяться. Не все по гарнизонам и танкодромам скитаться. А почему к очередному? Можно и через звание перескочить. Может, сразу дадут майора? А там в Академию. Подполковник, полковник, а дальше, как ни крути, генерал-майор. Вот так-то. Ой, свезло!
И от таких радостных мыслей, что сплелись в клубок жизненной перспективы, уже почти генерал бьет по броне кулаком механику. – Ты давай, ставь танк на место. И присоединяйся. И как будто даже генеральские нотки в голосе появились.
И идет командир к техникам, а там и водка холодная, и огурец нарезан (припасли для такого случая), и хлеб черный с зеленым лучком. И опрокидывает командир целый стакан. Холодная водка обжигает горло. Техперсонал дружно поддерживает. И пока закусывает командир, хмелеет моментально. Все-таки целый день на жаре. Устал. Нервы как струна. Короче, удачно хмелеет. И даже добреет больше, чем обычно. Про экипаж вспомнил. Поощрить ребят надо. Конечно, после того, как начальство самого отметит. Механика обязательно. Не подвел.
И подходит этот механик мрачнее тучи. И, тупо глядя в пол, докладывает, что танк не заводится.
– Ха! Удачно пошутил, – командир смотрит отцовскими глазами. – Ладно, понимаю. Отличная шутка, – протягивает стакан, – прими, заслужил. Потом танк поставишь на место. И чтобы под личным контролем все осмотреть.
– Да чего там осматривать, – хмуро отвечает механик, – движок разбирать надо. Заклинило там что-то.
Командир танка трезвеет со скоростью снаряда, и, соответственно, с такой же скоростью и звереет. Нехорошие предчувствия превращают весь ливер в животе в холодец. В мыслях летят по ветру генеральские погоны. Впрочем, полковничьи и подполковничьи – тоже летят. И летят они журавлиным клином в скорбной тишине. Падают майорские, срываются капитанские, вырываются с мясом лейтенантские. И один шанс остается у командира танка – застрелиться, потому как через три дня новые испытания.
Но умирать в расцвете сил мало кому охота. Командир приказывает: "Всем на ремонт танка!!! Времени два часа!! Братки, давайте же, а? Не то, сами понимаете...
Да кто же непонятливый? Такая ответственность. Кинулись к танку. Звенят ключи, откручиваются гайки, сбиваются костяшки рук.
И после полной разборки двигателя приходят к выводу, что танк на месте починить нельзя. Заводской дефект.
Все, приехали. Позор! Честь офицера!! Престиж Родины!!!
Делать нечего, надо идти докладывать начальству.
А начальство с размахом отмечает удачные испытания. Пьют коньячок, закусывают лимончиком, жарят шашлыки из змей. И все довольны сегодняшним днем.
И вмешивается в этот праздник жизни командир танка черный лицом и бледный взглядом. Парадная форма, белоснежный подворотничок. Гладко выбрит, начищен, надушен. Зашел к генералу за пять шагов строевым.
– Товарищ генерал, разрешите доложить!
Генерал само благодушие.
– Потом, потом доложишь. Молодца! Видел. Приказал: «А ну, чарку нашему герою!».
И обращается к командиру танка: «Ну, как? Покажем им кузькину мать?» И вместо молодцеватого и звонкого «Так точно!» слышит сдавленное шипение: «Никак нет».
Генералу показалось, что он ослышался. Коньяк, солнце, эйфория – всякое бывает.
– Что ты сказал, сынок?
– Танк сломался.
– Ты что, перепил с радости?
– Никак нет. Заводской дефект.
Генерал, который уже видел себя в Георгиевском зале Кремля, где сам Президент вручает ему звезду Героя, залпом выпивает стакан коньяка, который предназначался командиру танка.
– Ты хоть представляешь себе последствия?
– Готов понести любое наказание. Вплоть до расстрела.
– А живьем в песок по самые ноздри не желаешь? Тут рядом пустынька есть. Место найдем.
И выпивает второй стакан. И третий. И начинает соображать.Генерал, он и в Африке генерал.
И создается оперативная группа по спасению ситуации, престижа родины и погон. И закрутилась машина.
Командир танка отправляется в ангар на предмет вероятного ремонта на месте. Руководитель делегации едет к организаторам по вопросу переноса испытаний. Генерал выпивает еще стакан коньяка и идет к аппарату. И торжественно, с расстановкой, с металлом в голосе докладывает в Москву о катастрофе.
А в Москве тоже отмечают. Пьют, закусывают, наградные бумаги оформляют. И сначала ни черта не понимают. Какой заводской дефект? Какой ангар? А когда поняли, коротко ответили: «Танк срочно самолетом назад. Отремонтируем на месте». Генерал: «Виноват. Может, ничего не расслышал из-за помех. Как же танк доставить на самолет, он же в ангаре? Не вести же его на буксире через весь город?» На том конце выдали неразборчивую фразу, где понятно было только последнее слово “мать”. После короткой паузы: «Ждите указаний».
Москва трезвеет и звонит на танковый завод. Долго дозванивались.
На заводе торжество. Директор ведомости на премии между тостами подписывает, себя не забывает. Добреет с каждой рюмки. Видит себя министром, не меньше. Главный инженер пьет и мечтает о кресле директора. Главный технолог пьет и тоже видит себя генеральным. А что? И смогу. И кто еще? И все пьют и планы строят. Строят и пьют.
Звонок из Москвы выветрил хмель. Директор попытался подстраховаться, дескать, не наш дефект. Может, экипаж виноват? Может, там у них солнечный удар. А что, Африка – это такой жаркий континент. Вполне может такое случиться. Пусть еще раз попробуют запустить. Но, остановленный матерным потоком, коротко отвечает: «Так точно! Есть сутки!» Кладет трубку и начинает осознавать весь ужас положения. Москва приказала связаться с делегацией, выяснить причину и устранить неисправность. Директор создает экстренную комиссию и объявляет тревогу. Комиссия собирается и связывается с Африкой по спутнику. И в результате долгих переговоров выясняется, что устранить неисправность может только ветеран завода Ерофеев, пенсионер, попавший в государственную программу «утечки рук» в российском оборонно-промышленном комплексе. Подготовкой квалифицированной смены никто особенно не озаботился, хлопотно это. А такие мастера, как Ерофеев, еще могут пригодиться. Если к ним иметь правильный подход: Отдыхай до срочного заказа, а после грамота за трудовой подвиг и премия в размере ящика водки.
Кинулись искать. А Ерофеев что, не русский? Он после такого подвига и, получив невиданную премию, ударился в загул. Жена сказала, что уехал в деревню к брату. Отправили по адресу машину. Нет Ерофеева. Нет брата. Ушли на рыбалку. Еще два дня назад. Когда вернутся? А кто их знает. Может, сегодня. Может, через неделю. Всякое бывает.
Доложили директору завода. Тот дальше в Москву. Да. Есть такой специалист. Ищем. Сделаем все возможное. И чуть не плача: «Поверьте, найдем. Дело чести. Дайте время».
Но Москва слезам не верит. И время не терпит.
Москва: «Мы пока Верховному докладывать не будем. Срок – сутки. Найти. Поднимайте МЧС, МВД, задействуйте армию, авиацию, народную дружину, население, что там у вас еще есть? И лично, лично участвовать. Отбой».
И началась такая масштабная операция в отдельном квадрате с применением огромного количества людей и техники, что происходящее вызвало в Пентагоне серьезную панику.
А в Африке получают секретный приказ. Неисправный агрегат доставить в Москву. Срочно. Самолетом. Выполнять.
Генерал с обслугой и техники с агрегатом с крейсерской скоростью на аэродром. Но самолет всего один. Ил-76 МД. Высота в холке 15 метров. Размах крыла - 50. Тех же метров.
У экипажа такой современной махины всего-то работы: взлет и посадка. Дальше все автоматика. Автопилот, GPS и бог ещё знает что. А на земле, тем более в чужом порту, можно и расслабиться. И по радио передали, что все прошло на “отлично”. Экипаж пьет холодное пиво, травит байки и проводит регламентные работы. Бортинженер проверяет блок температурного режима, радист занимается ремонтом аппаратуры связи. Шутки, смех, веселье.
И как гром среди ясного африканского неба, из телефона грозный рокот: «Заправиться, запустить двигатели и быть готовыми к взлету. Связаться с диспетчером, вылет согласован».
– К какому взлету? – чертыхается командир корабля (на больших авиалайнерах именно корабля), – Что там у них, от жары мозги расплавились? Но корректно интересуется: «Нельзя ли уточнить, в чем
