яростью лице, с налитыми бешенством битвы глазами вызывала скорее ужас, а не радость. Увидев перед собой воина славян, который смог разрушить их казалось неприступную их шеренгу воинов, даны с новой силой набросились на Оскола и Остромысла, надеясь обрести славу победы над таким умелым воином. На помощь им бросились славяне, но под напором большого количества данов они отступили.
Рядом с Осколом остались Остромысл, подоспевший им на помощь Траскон и ещё один воин, который вскоре пал, пронзённый копьём. Оставшись втроём, они встали в окружении данов спиной к спине и с трудом отбивали наскоки врага. Мешавшиеся под ногами трупы врагов и друзей сковывали движения, приводили к тому, что приходилось оступаться и спотыкаться. Одно такое неуклюжее движение чуть было не стоило Осколу жизни, но подоспевший Остромысл заслонил его собой и отбил предназначавшиеся Осколу удары.
Свистнули стрелы, и сражающиеся с Осколом, Остромыслом и Трасконом даны попадали на землю. Оскол оглянулся: воины Вратибора, почувствовав ослабление натиска данов, сами усилили напор и начали приближаться, а из-за их спин летели стрелы. Он вдруг почувствовал, что воины данов не так уж яростно нападают, а начинают шаг за шагом отступать и, наконец, рассыпались. Одна часть данов, показав спины, бросилась к спасительному лесу, пытаясь скрыться за спасительной зеленью леса, и вдогонку им полетели стрелы-убийцы. Другая часть данов отступила к кромке воды, и окружившие их славяне начали методично их уничтожать.
Всё было кончено. Оскол стоял на залитом кровью берегу среди трупов славян и данов. Со всех сторон слышались стоны раненых. Славяне ходили между тел и выискивали ещё живых. Своих перевязывали и осторожно относили на ладьи, а врагов безжалостно добивали. К Осколу повернулся Остромысл:
- Славная была битва! Выстояли русичи, а ты вовремя им подмогу привёл. Одним словом – молодец, храбро сражался и меня в бою спас.
- Да и ты меня от смерти оберёг…
Вокруг них начали собираться выжившие. Подошедший Градомир озабоченно произнёс:
- Уходить надо, а то даны могут вернуться.
- А добычу бросить? – Не согласился с ним Остромысл. – Разве не за этим мы сюда приплыли?
- Добыча живым нужна, а ты посмотри – сколько народу побито! – Мрачно произнёс Крутослав – воин княжича Вратибора. – Да и покалеченных много!..
- Всё в руках богов! – Беззаботно махнул рукой Остромысл.
- Вот-вот, и я о том! – Продолжил Крутослав. – Взывай к Святовиту, Остромысл, княжича Вратибора здорово посекли даны, а ты закон знаешь…
Крутослав не договорил и пошёл прочь, а за ним двинулись и все русичи. Остромысл враз изменился в лице и двинулся вслед за ними.
- О каком законе он говорил? – С недоумением спросил Градомира Оскол.
- Не надо пока об этом. Боги всё видят, и Святовит всё видит. И я видел, как ты храбро сражался. Такие воины мне нужны. Ты лучше скажи о другом - не зря, значит, ты такой щит выбирал? Откуда у тебя такое умение?
- Отец в молодости учил, как видно знал, что может пригодиться мне в жизни.
- Видно - знатный воин был твой отец! – Вмешался князь Цедраг. – Как его имя?
- Раковором его величали.
- Постой, постой! Знакомое имя. – Воскликнул Траскон.
- Гонцом он был направлен к князю Дражко, и не вернулся. Сказали, что погубили его даны.
- А-а, гонцом! – Протянул Траскон. – Помню я его. Послал его князь Дражко за помощью к лютичам. Ан видишь, как произошло! Не даны его погубили, а страшной смертью замучил его князь лютичей Милогост.
Потемнел лицом Оскол, а князь Цедраг, медленно растягивая слова, произнёс:
- Вот видишь, Оскол, и твой отец служил князю бодричей. Служи мне! Такие воины, как ты, мне нужны. Дел много - неспокойно сейчас на нашей земле.
Оскол отрицательно помотал головой:
- Я уже выбрал князя. Мой князь – Рюрик, а я его дружинник.
- Возьми нас в свою дружину, Оскол! – Загалдели стоящие рядом «охочие люди» руян или как их называл Остромысл – гольтепа. – Мы с таким воеводой, как ты, огонь и воду пройдём! Ты же видел – воевать мы умеем. Ну что, возьмёшь?
- Возьму, но не в свою дружину, а в дружину князя Рюрика.
- Согласны! – Обрадованно зашумели теперь уже дружинники Рюрика. – А ты у нас за воеводу будь!
- Хватит медлить! Уходить надо.– Услышав эти слова, раздражённо пробурчал Градомир. - Ты со мной, Оскол, или со своей дружиной?
- Как уходить? А жёнки и дети бодричей там остались.
- Уже не остались. – Сзади Оскола ответил Корлин. – Я людей послал, чтобы сюда их вели. А ещё послал, чтобы две ладьи данов сюда пригнали, а у остальных днища топорами пробили, чтоб неповадно гнаться за нами было. Спаси тебя боги, Оскол, за заботу о нас. Не забудем мы этого. И если помощь будет нужна или беда какая, то дай весть – обязательно на помощь придём.
Цедраг внимательно оглядел руян, окруживших Оскола, бодричей и вагров во главе с Корлином и недовольно поджал губы.
* * *
Ладьи славян плыли под парусами к родным берегам. Уже давно скрылся из глаз берег данов, а Оскол всё оглядывался назад, выискивая – нет ли погони? Во всех ладьях были раненые, а также отдельно лежащие, прикрытые запасным парусом мёртвые, которых славяне планировали предать огню на родной земле.
- Оскол, - окликнул его дружинник Таислав, - русичи сигналят. Что делать будем?
Оскол увидел, как на одной ладье упал парус, и к ней начали приставать остальные ладьи русичей.
- Спускайте парус и доставайте вёсла! Посмотрим, что там случилось.
- Опасно, Оскол! Как бы борта ладьи не пробить!
- Ничего! Волны не такие большие, ладьи выдержат.
Посреди моря, сгрудились, прижавшись бортами, ладьи славян. Под напором волн их борта ударялись между собой, тёрлись, сдирая смолу с досок, но все понимали, что только важное событие может вот так собрать в единое целое посреди моря эти струги.
Крутослав и все русичи стояли без шлемов, и их длинные клоки волос, оставленные на выбритой голове, развивались на ветру. Перед ними, смотря перед собой вдаль, стоял Остромысл.
- Ты повёл всех в набег, тебе и ответ держать. – Крутослав говорил громко, стараясь, чтобы каждое его слово не заглушали ни шум волн, ни удары бортов ладей. – Не уберегли мы все князя Вратибора. Да, князя! Для нас он - князь. Ты закон знаешь, и не мне тебя учить!
Остромысл вздохнул и снял с себя меч в ножнах:
- Так тому и быть. Я готов!
- Погоди! – Крутослав выставил вперёд свою ладонь, останавливая Остромысла. – Перед смертью князь Вратибор просил выполнить две его просьбы: позаботиться о своём сыне Мирославе и не убивать тебя. Мы выполним волю князя и оставим тебя в живых, но ладью ты должен покинуть!
Оскол в душе ужаснулся: покинуть ладью в море, где не видно берега – это неминуемая гибель, но Остромысл не показывал страха:
- Я чту закон и выполню его. А ещё я должен отдать свой меч тому, кого я считаю достойным носить его. - Он нашёл глазами Оскола. – Оскол, возьми этот меч! Вы все видели, как он бился, и поэтому я ему передаю свои ладьи и имущество. Желыба! – Остромысл позвал одного из своих воинов. - Вот вам новый воевода! А нет, то ищите себе нового.
Желыба, соглашаясь с Остромыслом, кивнул головой, а тот, скинув сапоги, прыгнул с ладьи в воду.
- Погоди! – Оскол схватил пустой бочонок и кинул ему вслед. – Может это тебе поможет…
Остромысл охватил одной рукой бочонок, а другой начал грести, удаляясь от ладей.
- Не захотел, значит, ты его гибели. – Крутослав пристально смотрел на Оскола.
- Не захотел… Спас он меня в бою.
- Не боишься, значит, нарушить закон?..
Оскол промолчал, а Крутослав понимающе кивнул головой:
- В бою он спас тебя, ты спас его, ты спас и нас. И сейчас хочешь его спасти. Нет ничего выше доблести, чем спасти своего товарища. Я видел, как ты бился с данами. Хорошо бился! Если бы был жив князь Рус, то он непременно бы взял тебя в свою дружину. Ты духом наш. Многого может достигнуть тот князь, у которого есть такой воин. Вот тебе моя рука. – Крутослав протянул Осколу руку, и тот пожал её. – Знай, когда будет тебе трудно, то всегда можешь обратиться к русичам.
У рядом стоящего князя Цедрага от услышанного нахмурились брови. Он ещё раз поглядел на Оскола, на мелькающего среди волн с бочонком Остромысла и, цедя слова сквозь зубы, промолвил:
- Ну что, закон исполнили – пора в путь!..
- Да, пора. – Согласился Градимир, и славяне, поставив паруса, направились к родным берегам: ладьи руян и русичей с изрядно поредевшим войском – к своему побережью, а бодричи и вагры на бывших ладьях данов – к своему.
Цедраг смотрел на удаляющиеся ладьи руян и русичей, и на лице его возникло недовольство:
- Не по нраву мне этот Оскол, хотя, надо признать, воин он отменный. – И он посмотрел назад, туда, где боролся с волнами Остромысл.
- Чего так? Ведь он нас спас. – Не понял Траскон.
- Много чести ему воздали. Освободить нас – это был его долг. А ты слышал, как он сказал: «Я - дружинник князя Рюрика!» Ты слышал – князя! Князя каких земель?..
- Так у его отца Годослава была земля. И он твой брат…
- Эта земля сейчас под моей дланью, а насчёт брата… – После паузы Цедраг добавил. - Надо ещё посмотреть – мой ли он брат?
- Как ты думаешь, князь: почему Славомир находится в темнице у короля франков, а не княжит у бодричей?
Цедраг недоумённо пожал плечами:
- Почему?..
- Не поддержал его народ, не простили ему союз с данами. Не поддержали его бодричи в его делах неправедных. А без поддержки народа править тяжко.
- Народ не поддержит – поклонюсь в ноги франкскому королю Людовику. С его поддержкой нам сила данов будет не страшна.
Траскон внимательно посмотрел на князя, и это не ускользнуло от него:
- Что смотришь?
- Как ты похож на своего отца!
Князь Цедраг самодовольно улыбнулся:
- Он многому чему меня научил. А сейчас скажи людям, чтобы свернули парус – на вёслах пойдём.
- Зачем? Под парусом-то быстрее…
- Я тоже не боюсь нарушить закон.
