ВОЛК

************ВОЛК************

Удивительное еще иногда встречается, ей-богу. Хотя трудно в это поверить в суете опу­ тывающих будней.
Удивительное или странное порой обрушивается на тебя, неподготовленного, неожидан­ нио. И только от тебя зависит увидеть, принять его или пройти мимо, поглощенному своими проблемами и суетой ежедневности.
А может... да нет, вряд ли.  Но лучше по порядку.
Я устал. Ничего нового и невероятного в этом, конечно, нет. Все устают. Но наступает момент, когда понимаешь - все. Тайм•аут необходим. А восемь лет без отдыха и редкие выходные почти превратили в робота, функциональную единицу.
Итак, решено •отдых... Три дня покоя в условно недоступном семейном пансионате на Голанах.
Я не случайно выбрал это место из-за его отдаленного, насколько это вообще в Израиле возможно, расположения вдали от оживленных трасс и близости к горной вершине Хермон. Среди скалистых оранжево•бурых утесов, с редкими проплешинами зелени, как иллюстрировала фотореклама, стоял симпатичный пансионат в некоем финском, как мне представлялось, опять же по проспектам, стиле. Деревянная конструкция с крышей-раскладушкой до земли, с бассейном и хорошей, опять же по рекламе, кухней. Итак, решено. Три дня добро­ вольного заточения в комфортной изоляции среди тишины и покоя, под молчаливой охра­ ной гор.
Мой старенький форд, несмотря на усталость во всех узлах, докатил меня к подножию  ожившей рекламной карты.. Бурые отроги, казалось, сжимали небольшой пансионный оазис, подползали прямо к зеленеющим газонам лужайки.
Подхватив дорожную сумку, я вошел в грубо сколоченные, обитые железом (под старину) двери. Кондиционированная прохлада приняла меня, подвела к небольшой стойке справа от входа. Полноватый, лысеющий мужчина пред пенсионного возраста, приветливо улыбаясь, спросил:
•Стаканчик колы? Или сок с дороги?
•Доброе утро. Я заказывал номер.
•Да, господин Томски. Номер вам понравится. С видом на бассейн.
•Вы знаете мое имя? •удивился я. Портье смущенно улыбнулся:
•Не много у нас сейчас посетителей, господин. Мертвый сезон. Я получил ваш звонок позавчера, а так как других приезжих нет, то...
• Зовите меня Дани.
•Да, Дани. Вот ключ. Комната, как я уже сказал, выходит на бассейн. Он открыт кругло- суточно. На завтрак вы уже опоздали, но если хотите...
•Я позавтракал, спасибо. .
•Ужин, •продолжал портье, •можете заказать до девяти вечера. Роза noдаст.  Роза,•это
моя жена. Ну, а если что- то  захочется ночью, вон там, в углу, видите? Это aппарат кофе,

сэндвичи, сигареты. Что еще? Инструкция в номере, на двери. У нас тихо, вас никто не потревожит. Заполните, пожалуйста, бланк.
- Отлично. Покой - это то, что мне нужно. А сколько сейчас гостей, э...
- Алекс, - представился портье,• меня зовут Алекс. А гостей ...Двое австралийцев. Муж и жена. Из этих, ну ...христианских сионистов. Надо же, какое словосочетание. Вы о них слышали?
Я кивнул.
•Странные люди, - продолжал Алекс. •Но довольно милы. Надо же, борются за право «святого» народа на Святой земле. Хе-хе. Их бы идеалы нашим министрам. Ну, да ладно. И еще один господин. Скрипач, кажется. Тихий человек. Ночью иногда играет.
•Ночью?• Удивился  я.
•Но если вам будет мешать, - поспешно проговорил Алекс,• вы скажите.
•Но почему ночью?
•Да, замялся Алекс. •Тоскливо, видно. Горы вокруг. Хотя от тоски в тоску не сбегают. Но как знать? Я эти горы люблю. Много у меня суеты было в жизни. Видимо, теперь на контрасте. Вот уже лет двадцать я тут живу. Привык.
•И что же этот скрипач?
•А что скрипач? Уже пятый день у нас. Утром завтракает и куда- то уезжает. Ужинает иногда. Да, вот он, видите. В машину садится. Ну, в развалюху красненькую. Я думал, что он уже уехал. Задержался он сегодня что - то. •
Я мельком увидел худощавого, лет пятидесяти мужчину, опрятного, но какого-то неухоженного. Так одеваются старики в вещи десятилетней давности моды. Опрятно, но несколько нелепо.
•А ночью играет. Жалобно так. Ох Давайте по рюмочке, пока Роза на кухне. - Он достал два стакана-бочонка. - Это греческий коньяк Метакса. Настоящий.
•Спасибо. Пил как-то в Тель-Авиве. Самогон.
•Э, нет, - Алекс хитро прищурился. •»Метакса» в Тель-Авиве только на этикетке. Контрабандное дешевое пойло. А этот прямо из Солоников. Племянник недавно был, вот и побаловал старика.
Действительно коньяк был превосходным. Намного мягче знаменитого «Мартеля» и не отдавал сивухой, как тот, купленный в Тель-Авиве, на рынке Кармель.
•Вот и познакомились, - Алекс спрятал бутылку и рюмки внутрь стойки. - Вам у нас понравится. Вот только ...
Что? - Пустяки, но... несколько постояльцев съехало. Я вынужден предупредить. Я недоуменно взирал на хозяина отеля. А то, что портье - хозяин, я уже догадался.
•.Ничего страшного. В округе завелся волк. Я думаю, скорее, шакал. Ну и вот, понимае­ те, по ночам... Нет-нет, сюда ему не попасть. Но дурной знак. Нервы... Это там, в горах. Но понимаете, Дани, некоторых это очень нервирует.
Я думаю, что мне это не помешает.
- Да? Значит, вы остаетесь? •Ну, если это единственная причина. •Да, да других, слава богу, нет. Но из-за нее пришлось сделать скидку в цене, и все равно ряд комнат пустует.
- Кстати, о цене. Чем лучше оплатить• чеком или «Визой»?
- Как вам удобнее. -
И часто он воет?
- Кто, волк? Тут есть одна странность. Как только скрипач начинает играть, волк за­ молкает. И молчит, не нарушит воем музыку. Невероятно. Он как будто слушает. Но это чушь, верно? А как скрипач закончит, он опять взвоет и тишина. Меломан такой выходит.
•А туристы - христиане не жалуются? Алекс улыбнулся;
Блаженные они. Да и лет им порядочно. Постарше меня. А ведь я уже давно не юноша.
Хорошие люди, но со странностями. Коктейль в голове. Иисус Христос и сионизм. Это же надо. Говорят, что волк им не мешает. Это, мол, колорит Святой земли. Предошущение мессии, машиаха, по-нашему. И этот вой, мол, что-то означает. А по мне, вой он вой и есть. А скрипка, мол, возрожденный еврейский дух. Коктейль, одним словом. Но - люди милые, сами увидите. Вы уж извините, заболтался. Места у нас отдаленные, до супера километров семнадцать. Ну, иногда полиция приезжает или ремонтники, поставщики. Но довольно редко. Вот и разговорился. Я вас провожу.
Не стоит, Алекс. Я сам. Тут у вас очень уютно, да и заблудиться нереально.
Передохните с дороги и спускайтесь в столовую. План есть в номере и телефон. Если что-то нужно - звоните.
Спасибо, Алекс, - я направился в номер.

На обустройство много времени не ушло. Через час я уже изнывал от безделья. Вот, так стремишься к покою, а когда он наступает, не знаешь, куда себя деть. Отдых, видимо, тоже требует  адаптации.
Внизу, в баре я заметил свой любимый ликер «Адвокат». Что ж, возьму бутылочку. Нужно ведь с чего-то начать.
В холле царило оживление. Высокий, седогривый мужчина оживленно о чем-то говорил с Алексом, громко хохотал. Пестро одетая женщина достаточных лет возилась с видеокамерой. Алекс заметил меня.
Господа, разрешите вам представить нового гостя.  Высокий господин переключил внимание на меня.
Шалом! - радостно воскликнул он. - Я - Губерт. Можно просто Берт. А это моя жена Мирьям. Как Святая Дева. Хорошее имя, верно? - он протягивал руку. - Рад, очень рад. И Мир рада, правда? Святая земля. Иисус сказал, что нет римлянина и иудея. Святая правда. Все мы братья.
- И давно вы так думаете? - съехидничал я.
Губерт сначала не понял, а потом укоризненно посмотрел на меня. - Да, я понимаю скепсис. Это понятно. Мы, европейцы, были часто несправедливы к вам, за это и карал нас господь. Вы были среди нас и вне нас. К тому же я немец. Из Австралии, но немец, и груз вины лежит и на мне.
Берт! - Мирьям отложила камеру. - Не нужно, Берт!
Нет, нужно! Это очищение. Я вам скажу больше. В восемнадцать лет я попал на фронт. В вермахт. И то, что я увидел, хотя шел последний год войны, и то, что узнал после... Я по­ нимаю, что это может вызвать тут, на Святой земле, хм, определённую реакцию. Но я решил еще тогда бороться за Бога, помогал, чем мог Израилю. Нет, я не оправдываюсь.. Но я несу грех своего народа и пытаюсь искупить его.
Берт, тебе нельзя нервничать. - Мирьям быстро вытащила из сумочки таблетки.
Алекс принес воды.
Мы ничего такого не думаем, - отводя взгляд, уверял он.
Извините. Я не хотел вас обидеть, - успокоился Губерт. - Просто...просто ... Я несу в себе стыд, который всю жизнь стараюсь изжить борьбой за Сион. За возвращение народа бо­жьего - Богу. Давайте выпьем. Вы извините меня.
Алекс суетливо поставил на стол вино, фрукты.
Алекс, присаживайтесь. Я приглашаю. Как вас зовут, молодой человек?
Ну, не совсем молодой, - пошутил я. - Уже сорок минуло.
•Сорок? - Губерт рассмеялся. - Конечно молодой. А мне уже семьдесят минуло. И не вчера. Ха-ха. Зовите меня Берт, юноша, так удобней.
Меня зовут Дани. Даниэль.
А чем вы занимаетесь, Дани?
Чем? Работой. Я, знаете ли, из бывших. Ну, когда-то были бывшие князья:, графы. Так и когда-то были специалисты. Я ведь родился: не здесь. На Украине. Но уже десять лет в Израиле.
- А, так значит, что такое диктатура, и вам известно, - Берт разлил вино по бокалам.
Кое-что, - не стал я: вдаваться: в подробности.
Но Бог, как сказано, соберет народ свой. И мы, наше поколение уже увидим, нет, уже видим это чудо. Давайте выпьем за Бога, за святую эту землю. За Сионизм! - Губерт встал.
Шолом!
- Лехаим, - поправил Алекс. Все вьпили.
Берт, а можно нескромный вопрос? Этот шрам у вас с войны?
Губерт ладонью провел по рубцу, от виска протянувшемуся к краешку губы.
Шрам? Нет, это другая история. Мне нечего скрывать. Я расскажу. Гнусная история. Вы слышали что-нибудь о так называемой организации «;Второе распятие?» Это фашистская псевдо христианская организация. Их пока не так много.
Но мы боремся, чтобы они совсем исчезли, - вставила слово Мирьям.
- Да, боремся, - продолжал Губерт: - Но во многих странах есть уже ячейки. Кризис. Молодежь путает Бога и Сатану. Сложно, Мы боремся, пытаемся вернуть молодежи Бога. А это, - он опять потрогал шрам, - схлестнулись как-то. До баталии дошло. Подонки.. Они назвали вторым Иисусом знаете кого? Нормальному человеку это и в голову не придет. Адольфа, нет, не Гитлера. Тут их еще можно было бы понять. Хотя я считаю, что все беды немцам и проклятие божье было послано антихристом Гитлером; как и на русских - Сталиным. Может это и неоднозначно, но что-то тут возможно и есть. - Берт задумчиво теребил очки. - Так о чем я? Ну да. Подумайте только, второй Иисус - Адольф Эйхман. Как вам? Ну да, простите, понятно.
- Но почему все-таки Иисус? - я старательно раскуривал потухшую трубку. И, честно го­
воря, не знал, как реагировать на это известие.
Почему? Ну, потому что идеологически Эйхман им близок - это понятно. Извините.
Не надо извиняться, Берт. То, что антисемитизм - их платформа, и так ясно. Евреи такие же люди, как и все. Но кто-то к нам неплохо относится, а кто-то ненавидит. Это нормально, не стоит извиняться.
Я, - Берт смутился, - не... хотя вы, возможно, и правы. Но я... видимо, комплекс еще си­
дит во мне, извинился подсознательно не за то что вы еврей, а за то что я немец. Хоть и австралийский. Думаю, что еще предстоит  время искоренения: комплексов. А пока...
- Теперь вы меня извините, Берт.
Ладно. Мы оба неудачно выразились. Окей?
И что же Эйхман?
-Да тут нечто. Они подвели теологическую базу. Ну, там много чего наверчено, но суть в том, что Эйхман,