- Ну что ты хочешь сделать? Найти свой белый платок? Ищи внимательнее. Там его нет.
Диван отодвинулся от батареи и неспешно разинул плюшевую пасть. Из-под рифлёной половинки на пружинах показался красный язычок матраса.
- Но я же видел, что он был здесь, был здесь, вон там… Где там? - диван явно не знал, что делать.
Потолок напрягся. По пыльному лбу пошли волны тонкой приятной шпаклёвки. Из коридора послышались шаги.
- Где моя машина? – прорычал Макс, хозяин квартиры, хлопнув облупившейся дверью.
- Ты про тетрадь? – протянул диван.
- Это машина! Мне нужно производство, - хозяин стал рыться на полках.
- Думаешь, я её спрятала? – ответила банка с печеньем. Хозяин нахмурил нос и повернулся к шкафам.
- Так! Вы меня уже давно достали! Из-за вас я постоянно теряю вещи, а потом желание их искать. Я считаю, мы с вами должны пойти в суд.
Банка фыркнула.
- Что? Мы всегда любили тебя, - расплакались шкафы.
- Даже в тот раз, когда скорлупа этих стен не дала мне выйти на улицу, когда Инга меня позвала? - спросил Макс, произнеся слова "скорлупа этих стен" слегка нараспев.
- Какая Инга? - удивилась квартира. Занавески пошли к углам карниза. - Ты не знаешь никого с таким именем. Хватит прикрываться своими выдумками!
– А когда вы выли из-за сквозняка, чтобы я простыл и не выходил отсюда три дня? – вспылил хозяин. - Или так сложно сдерживать эти крики по утрам, из-за которых я не могу уснуть и выхожу отсюда слишком поздно?..
- Причём тут мы! – возмутились шкафы. – Шумы и сквозняк – это уже к стенам. Почему ты нас равняешь? Они без нас – ничто!
Хозяин зарычал. Он подошёл к окну, чтобы увидеть мир, но наткнулся лишь на узоры днища гигантского подшипника. Он прилип к стеклу с той стороны и змеился на одном месте. «Что ты там видишь?» - спросил Макс. Подшипник только лениво заворочался в другую сторону. Квартира вздрогнула стенами и что-то проворчала. Её голос звучал уязвлённо.
- Так, давайте уясним! Шкафы – вы моя составная часть, так что не надо наезжать на стены! Стены не любят, когда на них наезжают, правда, стены?
- Правда, - донеслось из-под обоев.
- Макс, мы все считаем, что несём тебе только добро, - заявила квартира. – Ты всегда находишь здесь уют. Можешь быть в тепле, снимать линзы, когда вздумается. А посмотри, какой чудесный стол стоит у нас на кухне! Это не просто стол, он покрыт красным полосатым деревом, а это сегодня встретишь не на каждой кухне. Знаешь, сколько за него можно отдать?
- Я не желаю это слышать! – закричал Макс. Да, похоже, у него сегодня был не лучший день. – Через суд! Только через суд!
Он стоял около входа в гигантское здание и смотрел на качающийся в небесах синий флагшток. На самой его вершине развевался такой же синий флаг. Толпы людей со всяческим домашним скарбом стекались к стеклянным дверям, от которых по глянцевому граниту уползали прямые полосы тускло-коричневого цвета. На календаре четверг, а значит, сегодня будет день суда вещей.
- Мистер МакДоннели, что вы хотите предъявить вашей раскладушке? – спросила судья в навьюченном парике, показывая молотком на толстого ирландского фермера.
- Я... Я перестал пахать поля из-за неё, – грустно ответил тот, всплеснув руками в белых садовых перчатках. – Она так прекрасна, что я не могу расстаться с ней ни на час. Посмотрите: эта фирменная лакировка на боках, этот оригинальный дизайн трёх ножек. Обивка напоминает царский трон. Я лежу на ней и не могу выйти из дома; всю работу давно выполняет техника, а я толстею, становясь богаче. Пожалуйста, не могли бы вы поскорее вынести приговор, а то мой урожай погибает...
- Спасибо. Раскладушка мистера МакДоннели, что вы можете на это ответить?
Раскладушка молчала.
- Мисс? Вам есть, что сказать?
Макс удивлённо уставился на окружающих. Тысячи людей стояли и ждали, что же прозвучит в ответ. Но раскладушка оставалась безмолвна.
- Похоже, вам нечего сказать, миссис МакДоннели.
Старый адвокат с хитрыми морщинами вдоль щёк наклонился к судье и прошептал:
- Тамара! Мы не можем вести допрос, если один из свидетелей отказывается давать показания. Похоже, у нас нет повода для обвинения.
Макс не услышал этого, потому что рядом с ним бодро спорили два странных мужика в красных клетчатых рубашках, державшиеся за что-то в карманах.
- Моя «Хонда» скажет, как всё было на самом деле! – упирался один.
- Идиот! Сегодня она не сможет говорить, и они всё перенесут! Я давно говорю, что надо решать вопрос через другую инстанцию! – рычал второй.
- Какую? Та, которая предлагала просто выбросить машину?
- Может, и через неё! Хотя, мы же выбросили их номер… А, ладно.
Макс напрягся. Что он делает здесь, среди этих уродов? Он попытался разобраться, но всё это было похоже на попытку сидящего на коне коня ковыряться в коне конём – одним словом, невозможно.
Судья посовещалась с сидевшей слева от неё толстой старухой в очках и стукнула молотком.
- Зал, тишина! Кажется, свидетель не может давать показания по не зависящим от него причинам. Мы откладываем заседание до 22 мая.
По залу пронёсся вздох разочарования. Подошла очередь женщины с коляской.
- Ваше обвинение?
- Я устала таскаться с ней по городу! – всхлипнула женщина. – Мне было обещано, что эта коляска – лучшая среди всех колясок мира, но она сломалась на первой же прогулке! Мне приходится тащить её отдельно, а малышку Барни держать на руках. У меня не хватает рук на всё это. Знаете, в последнее время Барни даже сама не хочет лежать в ней… Может, она перестала в неё верить?
Хозяин квартиры вздохнул. Оказывается, где-то люди страдают от вещей ещё больше, чем он.
- Ну-ну, не принимайте так близко к сердцу. Коляска миссис Ли, ваше слово?
Коляска безмолвно стояла, подбоченившись на сломанное колесо.
- Коляска миссис Ли?
Из сиденья доносилась только пустота. Болтающийся ремень напоминал убитую змею. Судья стукнула по дереву.
- Перенесено!
Собравшиеся недовольно заворчали. Некоторые уже взмахнули руками и начали проталкиваться к выходу. Очередь шла, давая владельцам возможность сделать своё заявление. Мужчина с «Хондой» привлёк башенный кран, чтобы его любимицу доставили в зал через широкое окно. На боку сияла длинная серебристая царапина - след от столкновения. На просьбу хозяина рассказать всё об аварии она не ответила, и водитель лишь крикнул что-то о чёрном цвете, выходя из зала. Каждый раз вещи хранили молчание, и хозяева вынуждены были довольствоваться новой датой заседания.
Подошла очередь Макса. Застенчиво положив руки на Библию, он поднял глаза на сетку с домашним скарбом, взгромоздившуюся у трибуны ответчика. Всё, что не уместилось в неё, осталось дома: веб-камера связывала зал суда с квартирой. Её пустые стены любопытно рассматривали заляпанную маслом футболку хозяина за трибуной. Она вспомнила, что это он сделал на кухне 24 ноября, когда смотрел фильм про каких-то морских коров. В тот день было пасмурно. Квартира улыбнулась.
Макс загрустил, осознав, что только он видит, как она улыбается.
- Итак, вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что я ничего не имею против моей квартиры! – внезапно провозгласил хозяин. – Она очень многое значит для меня, потому что я провожу в ней так много времени. Можно сказать, она давно уже часть меня.
- О, это так мило, - ответила квартира через вебку.
В зале раздался вскрик.
- О, чёрт! Она отвечает! – запричитал адвокат.
- Боже! Он разговаривает с вещами! – зашептались истцы.
- Значит, это вправду возможно? – задумалась судья.
- Да, я хочу сказать, чтобы вы все любили свои вещи! – воскликнул хозяин. Его глаза странно покраснели. Чёрная футболка будто начала покрываться рёбрышками, как поверхность трости. – Вы вложили в них деньги, когда покупали их. Ваши деньги – это ваш труд, ваша гордость и доказательство вашего статуса. Вы провели со своими вещами много времени, и поэтому они стали для вас родными. Будьте же ласковы с ними, и не бейте ногами, когда наткнётесь в темноте.
- Что это с ним? – спросил один истец другого. Оратор на глазах менял цвет и будто сгибался пополам. На лице у него прорезался мех, и вскоре стали различимы бороздки из мягкого итальянского сукна. Второй истец ошарашенно открыл рот.
- Ваши вещи – это вы сами. Это стало давно понятно, хотя кому-то ещё не нравится это слышать. Вы должны заботиться о них, потому что вы можете. То, что вы можете – это ваша сила. А если у вас нет силы – вы не нужны. Если вы не можете заботиться о вещах – вы не нужны вещам… – ноги хозяина превратились в огромную подставку, и вскоре она вся покрылась плюшевыми бороздками. – Но вам нужны вещи… И поэтому вы не должны… брдлпхпх…
Он расширился в тазе и превратился в диван, упёршийся бортами в края трибуны. Раздался тихий скрип трескающегося дерева. Диван улыбнулся. Красный язычок из китайского хлопка высунулся между подушек.
- Истец! Истец?.. Вам есть, что добавить?
Диван молчал. Публика ошарашенно глазела на его невозмутимость. Казалось, ничто не было способно сломить его.
- В таком случае, не вижу смысла назначать новое заседание. Марат, Виктор, уберите это!
Два здоровых грузчика в кепках и синих комбинезонах подняли диван и понесли его к остальному скарбу. Уже вечером придётся разгружать всё это обратно в ту же самую чёртову квартиру. И кто надоумил этого идиота поселиться на восьмом этаже без лифта?
- Насмотришься тут, потом страшно и чайник купить, - сказал Виктор, отряхивая руки, когда им удалось впихнуть ношу в сетку.
Марат зажёг сигарету.
- Плевать, всё равно мне он пока не по карману, - ответил он.
