покинуть номер и уйти в бассейн.
Мы с Мариной, точно по команде, стали срывать с себя одежду, и принялись целовать и ласкать друг друга, как в голливудских мелодрамах, словно всю жизнь до этого только этим и занимались. Самым важным моментом перед физической близостью для меня всегда было ощущение и запах женской кожи. Малейший дискомфорт прикосновений мог мгновенно уничтожить всё желание. С Мариной всё случилось наоборот: тонкий, пряный аромат то ли прелого сена, то ли восточных трав, только усилил и без того пылавшую во мне страсть. Это был тот редкий случай, когда занимаешься не сексом, а именно любовью. Когда прикосновения, поцелуи и слова важнее ласк эрогенных зон, а точнее, - когда всё это сливается в единое целое, и ты полностью теряешь контроль над собой, над временем и пространством…
Спустя несколько минут или часов в номер постучал Вадим. Мы оделись и, узнав, что ужин давно закончился, поспешили в бар что-нибудь перекусить. Там Марину разыскали друзья и, приглядываясь ко мне, ревниво поинтересовались, куда же она пропала. Марина отвечала невпопад, всё больше загадочно улыбалась и посматривая на меня. Мы попрощались и договорились встретиться за завтраком.
В номере я выслушал море претензий от Вадима, в том смысле, что он тоже человек, и что с друзьями так не поступают. Я извинился, предложил ужин в ресторане за мой счёт и всё такое, но никакой вины за собой не чувствовал. Вместо этого в душе моей и в теле шумел ласковый морозный ветер, перед глазами мелькали сосны, а мимо проплывали два цветных и загадочных силуэта, плавно скользивших к нам, на Землю, из других, счастливых и сказочных миров…
Утром мы с Мариной встретились в шумном кафе отеля. Лыжники в комбинезонах и спортивных костюмах бойко сновали между столиками с едой и напитками, суетились возле кофейных аппаратов, жарили тосты, стучали вилками и ножами. Все вокруг сосредоточенно трудились над завтраками, но для нас были лишь декорациями свидания. Мы тоже автоматически клали в большие тарелки салаты, ветчину, тосты, яйца, пирожные, а потом выбрали столик в самом углу, приземлились и без умолку стали болтать. К нам по очереди подходили Маринкины друзья и подруги, подошёл и Вадик, обеспокоенный моим исчезновением. Всем им мы невпопад что-то отвечали, заговорщицки хихикали, и почему-то всё время извинялись. Мне показалось, что даже видавшие здесь всякое турки стали как-то подозрительно коситься на нас.
После завтрака мы сходили в хранилище за лыжами и отправились на склон. Как же приятно было сидеть на парном кресле канатной дороги вместе с Мариной и, поднимаясь ввысь, разглядывать вместе горы, сказочные ущелья и склоны, занесённые снегом, которых я раньше почему-то не замечал.
Мы катались по незнакомым, целинным трассам и радовались новым пейзажам, крутым спускам и просто друг другу. Пообедать решили в маленьком кафе, нависающим над скалистым обрывом, за большими стёклами которого открывалась захватывающая панорама лесистого склона. Неожиданно погода стала меняться, небо затянулось серыми тучами и в воздухе закружились маленькие снежинки. Видимость на спусках усложнилась, и мы, впрочем, как и другие лыжники, вынуждены были закончить катание и осторожно съезжать вниз, в долину.
- Вов, а давай съездим на фуникулёре в Бурсу, - предложила Марина.
- А разве здесь есть фуникулёр? – удивился я.
- Мои друзья вчера ездили, им очень понравилось. Надо взять такси на пятачке возле отелей. До фуникулёра порядка семи километров.
С Мариной я готов был ехать куда угодно, потому сборы наши были недолгими, и уже через полчаса мы гуляли среди микроавтобусов, обутых в цепи, и тщетно пытались объяснить туркам маршрут нашей поездки. Водители удивлённо пожимали плечами и разводили руками, о чём-то громко переговаривались на своём языке, но упорно не воспринимали такое простое и понятное слово: фуникулёр.
- Ви вонт ту Бурса, - пытался я объяснить на ломаном английском, и водители автобусов согласно кивали, предлагая за сто долларов ехать по обычной дороге в город.
- Фу-ни-ку-лёр! – чеканил я по слогам и, уже отчаявшись, хотел было добавить: «шъёрт побъери», когда один из водителей кажется сообразил, чего мы добивались и теперь уже нас озадачил радостным возгласом:
- Телеферик!
«Звучит как-то смешно, как телепузик, - подумал я. – О чём это он?»
- Канатная дорога, - показал я руками в сторону подъёмников с кабинками. - Ту Бурса.
- Телеферик, телеферик, - радостно закивали головами турки, а один из них полез заводить автобус.
- Давай садиться, - предложила Марина. – Ты так доходчиво изображал вагончик на канате! Думаю, они поняли. По крайней мере, отсюда вниз только одна дорога. Проедем несколько километров и сориентируемся.
Уже в автобусе я наклонился к Маринке и тихо сказал на ухо:
- Если турок не придурок, значит это был не турок.
Водитель сурово оглянулся в мою сторону, а затем резко свернул с главной дороги в лес и вскоре автобус, проехав пару километров под высоченными соснами, упёрся в сиротливо нависавшее над пропастью сооружение с табличкой «TELEFERIK». Вниз из-под крыши этого домика уходили несколько толстых металлических канатов.
- Так кто придурок? – поддела меня Маринка.
В кабинку, похожую на те, что поднимаются на гору Ай-Петри в Крыму, набилось человек двадцать разного народу. Прозвенел громкий звонок, металлическая конструкция качнулась и, набирая скорость, понеслась весело вниз, открывая панораму двухмиллионного портового мегаполиса, - древнюю столицу Османской империи, город Бурсу. Остроконечные шпили минаретов виднелись повсюду, возвышаясь над остальными сооружениями, как стоящие на боевом дежурстве ракеты. Узкие улочки петляли между зданиями и скверами; а дальше, к горизонту, уходили в море длинные портовые причалы с похожими на гигантских крабов погрузочными кранами.
Во время прогулки по городу, я поражался, насколько эта Турция была не похожа на Стамбул или курортную Анталию. Мы фотографировались на фоне старинных магазинчиков и памятников, покупали жареные каштаны, которые продавались здесь на каждом углу. Над арочным входом в одну из роскошных мечетей в центре города нас удивила выбитая в камне дата постройки – 1399. Если предки живущих на этой земле людей могли строить такое шестьсот лет назад, то их стоило уважать, хотя бы только за это.
Было по-весеннему тепло, мы расстегнули куртки, и казалось, что мы реально телепортировались из заснеженного высокогорного посёлка в другую точку земного шара, с другим климатом и другими людьми. «Вот и происхождение загадочного слова – телеферик» - подумал я, высказав своё предположение Марине.
- Какой ты умный, - сказала она. – Ну да, телефон, телевизор, теле... Перемещение через пространство, да? Удивительно, как в течение часа можно попасть в другое время года, совсем в другой мир! Правда, Вов?
Мне нравилось всё, что она говорила. Для меня этим другим миром была она, и я хотел знать о ней всё, начиная с самого рождения. Я задавал разные вопросы и Марина легко обо всём рассказывала. А я не мог понять, как же так вышло, что где-то совсем рядом, в это же самое время жила-была моя избранница, но в другом, параллельном мире и только сейчас орбиты наши случайно соприкоснулись.
А потом, отвечая на мой прямой вопрос, Марина спокойно сказала, что у неё есть дочь и вообще она замужем. Сказала и пристально заглянула мне в глаза. А я отчего-то растерялся, заморгал и стал вертеть головой по сторонам.
- Но я всё время замужества не была уверена, с тем ли человеком связала свою судьбу. Хотя, в целом, он - неплохой муж. Но, теперь я точно знаю ответ на свой вопрос! - Маринка словно оправдывалась.
Мы зашли в кафе, которое завлекало пёстрой витриной и доносившимся ароматом шашлыка. Куски сочной баранины на шампуре чередовались с кружками аппетитных баклажанов, и устоять от заказа такого блюда было просто не возможно. Алкоголь в меню полностью отсутствовал, а из напитков была только кола. Пока готовился шашлык, я мотнулся в магазин и купил бутылку рома. В высокие стаканы со льдом и колой я наливал ром и, удивляя любопытных турков, мы чокались нашим волшебным напитком под нескончаемые тосты и стихи, которые вдохновенно посыпались из меня, словно я готовился к этому дню всю жизнь…
Поднимаясь поздно вечером на канатке в Улу-Даг, мы, обнявшись, любовались сквозь большие стёкла рассыпавшимся внизу ковром городских огней, а я никак не мог решиться сказать Марине, что завтра утром улетаю. Войдя в номер, мы сразу вручили Вадику специально купленный для него в Бурсе подарок - симпатичный медный чайничек, как маленькую компенсацию за нашу влюблённую беспардонность.
- Я всё понял, - сказал Вадим, разглядывая миниатюрный чайник и уже привычно поторопился из номера.
Ну а мы, вдохновлённые романтической прогулкой в другом измерении, снова растворились в любовных ласках, сметая все границы приличий. И снова я, не сдерживаясь, шептал Марине разные нежные слова, придумывал неожиданные сравнения, и просто говорил, и говорил что-то несвязное, словно в беспамятстве…
Утром следующего дня возле большого нарядного автобуса суетились отъезжающие, распихивая свой багаж по открытым грузовым отсекам с обеих сторон. Было пасмурно, одинокие снежинки, весело кружась, падали из ниоткуда. Мы с Мариной стояли чуть поодаль; она крепко держала меня за куртку и смотрела пристально снизу вверх полными слёз глазами.
- Почему ты не можешь остаться ещё на два дня? – спрашивала она дрожащим голосом.
- Где твоя шапка? – зачем-то беспокоился я. – Ты же можешь простудиться.
- Вова, турецкая виза на месяц или больше. Почему ты не хочешь остаться?
- Но как? – спрашивал я. – Где жить? Как улетать?
- Что-нибудь придумаем!
Меня окликнули. Обернувшись, я увидел, что все туристы уже сидят в автобусе и только мне наш гид машет рукою.
- Как только ты вернёшься, я тебя сразу наберу, и мы решим, как быть дальше, - заверял я.
- Я уже решила! – Марина стала покрывать моё лицо поцелуями и слезами.
- Вовчик! Пора! Ты держишь всех! Вовчик! – кричал, выглядывая из двери урчащего автобуса, Вадик.
Я мягко отстранил Марину и увидел, что её растрёпанные волосы почти полностью покрыты снегом.
- Падают снежинки на мою Маринку! - выдал я экспромт и, поцеловав свою заплаканную снежную принцессу в губы, рванул к автобусу.
Медленно спускаясь по заснеженному серпантину дороги вниз, автобус фыркал и покачивался, а я смотрел в окно на проплывавшие мимо сосны и ели, на причудливые каменные изваяния, одиноко торчавшие из огромных снежных завалов, и всё более ненавидел себя за то, что смалодушничал, что не хватило смелости хоть раз в жизни сделать правильный мужской поступок.
Среди высоких стволов деревьев неожиданно мелькнули два рыжих силуэта оленей, и многие пассажиры бросились к окнам фотографировать испуганных диких животных. А мне вдруг почудилось, будто это моя Маринка, перевоплотившись в олениху, бежит за мной, пытаясь догнать и вернуть. Сердце заколотилось. Я уже было хотел закричать водителю, чтобы тот остановил автобус, но не решился, представив, как нелепо буду тащиться несколько километров вверх, к посёлку, с тяжёлым чемоданом.
Внизу снег
