деревне да сбивает народ с понталыку! Была бы моя во-ля...
- Ой. - начинает икать дед Мотя. - Ой! Токо не груби. Молодая ишшо хвост поднимать!
Пятясь от наседающей на него со стиснутыми кулачками Насти, дед Мотя стаскивает с лавки свой зипунок, умудря-ясь по пути опорожнить ста-кан с самогоном и смачно крякнуть напоследок.
- Ну, дак, ты это, Кузьмич. Не хворай, понимаешь...
- Иди, иди, Иуда. - сердится Настя. - Прохиндей подзаборный. Алкаш конченный...
- Дак, Насть, грубишь ведь. Я ить хотел как лучшей, понима-ешь...
- Иди, сказала тебе! ...
… На следующий день ни свет ни заря дед Мотя отправился прове-дать своего друга - вчерашнего сотрапезника, при-хватив с собою баночку меду, да несколько букетиков сердечных трав. Тщательно вытерев о по-ловичок обувку, он робко постучал в дверь савельевой избы. На стук не отве-тили. Он потянул на себя дверную скобу. Дверь легко отво-рилась.
- Са-ве-лий... - негромко проговорил дед Мотя в сумерки прихожки - Кузьмич....
Мертвая тишина смутила деда. Он осторожно прошелся по скрипучим половицам, заглянул в спальню - никого. Для верности зачем-то посмотрел за печь.
"Что за чертовщина такая? Никак в больницу свезли друж-бана? Ой, грех на душу взял! Ой... Хотел как лучшей... "
Дед Мотя тяжело опускается на лавку.
"Пойду к Насте. Поди ругаться не будет? За вчерашнее..."
Неожиданно, в сенцах заскрипела дверь.
"Не иначе, Настя. Спрячусь-ка я от греха подале. Мало ли чё..." Дед Мотя схватив свои свертки живо юркнул за печную занавеску...
- Ну, вот, Дуся. Заходи.
Наблюдавший за входной дверью в щелочку дед Мотя пора-зился увиденной картине. На пороге стоял розовощекий, бодрый Кузьмич. Ря-дом с ним, с улыбкой во все лицо - Дуська Брагина, его давнишняя уха-жерка.
- Вот, Дусь, будь хозяйкой. Две недели назад исполнился год, как нет с нами моей Матрены. Теперь имеем право. Она, поди в обиде не будет? - вздохнул Кузьмич и перекрестился, от-весив трижды поклон в сторону образов. - Вот так-то. Негоже нам с тобой на старости лет хорониться от людей. Негоже. Ввечеру созовем друзей и ...
В этот момент за печкой послышалось неясное бормотание, потом что-то грохнулось, кто-то крепко чихнул дважды...
- Ой, свят, свят, свят! - запричитала Брагина и трижды освятила себя крестом. - О, Боже!
Растерявшийся было Кузьмич, схватил ухват и начал медленно продвигаться к печи:
- Это что там за чертушка орудует в моем хозяйстве? - произнес он угрожающе и ткнул ухватом в запечную занавеску.
- Ой! Кузьмич, не надо! Не губи! Сам выйду! - заверещал по-поросьчьи дед Мотя и как ошпаренный вывалился из-за занавески.
- Чё дерёсси? Как чуть что, сразу в драку...
- О! Чертушка! Откуда ты взялся? - радостно воскликнул Кузьмич, ставя ухват на место. - Ты чё, ночевал, что ли, за печью?
- Не. Я токо что пришел. Проведать тебя болезного, а ты... - дед Мотя хитро подмигнул другу. - Ожениться сдумал?
- Ой, я, однако пойду... - растерянно произнесла Брагина. - Де-лов много. Да и корову выгонять надо...
- Какая корова? Окстись, Дусёк! Выгляни в окно. На улке снег лежит, а она корову выгонять бежит. От счастья ты совсем того? ...
- Мо-тя-я-я! - строжится Кузьмич. - Ты мою Дусю не обижай, а то ...
- Ладно уж, мо-ло-до-же-ны. - пропел дед Мотя. - Слюбится, за-будет-ся...
- Вобщем так. Часам к пяти вечера жду тебя в парадной фор-ме. По-нял?
- Как не понять. Вот токо гостинцы свои положу на стол и удаляюсь. Кузьмич, можно тебя на секундочку?
Друзья вышли во двор. Над Медвежкой занимался новый день. Было свежо, но не холодно, хотя всюду лежал первый, еще не тронутый
снежок.
- Однако, тепло возвернется?... - глубокомысленно то ли спросил, то ли просто отметил Мотя.
- Да. Такого отродясь не бывало. Чтобы в сентябре...
- Кузьмич, Христом-Богом прошу: доложи честно. Токо чест-но.
- Ну? Что тебе опять?
- Моя лекарства подействовала?
- Какое лекарство? - не понял Кузьмич.
- Ну, вчерашняя самогонка на травах.
- Ах! Это! - смеётся Кузьмич. - Конечно подействовало!
- О! Я же говорил...
- Ты же сам видел как Настя меня отхаживала. Чуть копыта не от-бросил...
- Да я по другой части тебя спрашиваю. По мужской. Понима-ешь?
- Мотя, в наши годы на нас с тобой только кол или ухват может по-действовать...
- Э! Не скажи, дружок! Травы - это великая сила! Значит по-действо-вало. Иначе ба, ты Дуську не...
- Это ты брось, если поссориться со мной не хочешь...
- Хорошо. Бросаю. Но "чуриловки" к вечеру обязательно сгон-доблю... Ладно. - Мотя жмет крепко руку своего друга. - Испи-римент мой вполне удался. Факт налицо. Теперя надо ду-мать...
- Чудак-человек ты, Мотя. Ре-бе-нок! И как жизнь тебя не об-карна-ет?...
- Ладно. Ладно. Разговорчики на Волге. Скоко ба ты не гута-рил, а я все-таки головастый человек. И-зо-бре-та-тель! Зву-чить?
- Звучит. Звучит.
- Вот то-то и оно. Вам всем далеко до меня. Пойду подумаю еще кое о чем. Может получится - хитро улыбается Мотя, спускаясь с крыльца. - Ты, это, шибко-то не увлекайси. Дусю, однако, утомишь!... - уже хохочет дед. - Да и сам не подорвись. Силов-то много надо...
- Ну, Емеля! - улыбается Кузьмич. - Ну, болтун!
- От болтуна слышу. А подкрепление я тебе к вечеру до-ставлю. Чу-риловка, братуха, это тебе не какой-то там са-могон, понимаешь! Не сум-левайси.
Дед Мотя скорым шагом идет к калитке. Ступает через при-ступку и аккуратно закрывает дверку на вертушку.
- Ну, бывай, молодожен! - кричит он в спину, входящему в дом другу. - Не подкачай... Я, ежели поднапрягуся, то еще покру-чей могу лекарству изобресть! ...
