Алёнину комнату. Через полчаса здесь царил идеальный порядок, но зверюшки мы так и не обнаружили. Одно хорошо: Лёнка немного отвлеклась на разговоры, поэтому перестала лить слёзы.
– Скорее всего, она скрылась под раковиной или кухонными шкафами, – решил я. – Давай ты поищешь в ванной, а я – на кухне.
Так мы и сделали. Лёнка скрылась за дверью, а я шагнул в арку, ведущую в просторную, сделанную в светлых тонах, кухню. Мы часто сидели здесь зимними вечерами, грея руки о кружки с горячим чаем, и это были самые лучшие вечера из всех, которые только можно было себе представить.
Оглядев каждый угол, я, чертыхаясь, опустился на коленки и принялся заглядывать под многочисленные кухонные шкафчики. Вдруг послышался вскрик, и звук разбившегося стекла.
– Что ты там ещё сотворила? – крикнул я, вскакивая на ноги, и побежал в ванную. Посреди комнаты стояла Лёнка и, снова шмыгая носом, смотрела на лужу чего-то прозрачного. В этом «нечто прозрачном» блестели осколки стекла. Воздух наполнился одурманивающим цветочным запахом. Таким сильным, что даже
заслезились глаза.
– Я разбила любимые мамины духи, – произнесла Алёна. – Ой, что теперь будет…
– Вот же чудо-юдо! – хоть я и привык ко «второй личности» одноклассницы – мягкой и несколько неуклюжей, она не переставала удивлять. – Ну чего ты стоишь? Давай, убирай всё. Ну не рыдай, все можно исправить.
Алёна присела на корточки и, роняя слёзы в лужу духов, принялась осторожно собирать осколки.
– Не обрежься, смотри, – предупредил я. – А я продолжу поиски твоей вислоухой…. как её там… А кстати, как её зовут?
– Никак. Мы ещё не придумали имя, – ответила девчонка, подняв на меня зелёные, блестящие от слёз, глаза.
– Тогда когда найдём, сразу придумаем ей имя. Нельзя, чтобы кошка долго была безымянной. Ладно?
Она кивнула, и я удалился. На кухне искать было уже бесполезно. Кошки там не было. Поэтому я пошёл в полутемный зал. Большое окно было занавешено шторами. Алёнка никогда не пускает солнечный свет в комнату – не любит. Тем более, когда родителей нет дома. Может быть, боится. Она никогда не рассказывала об этом.
Я осмотрел все углы, заглянул под полку, на которой стоял телевизор, и даже отодвинул, насколько это было возможно, массивное кресло. Кошки не было и здесь. Я было отчаялся. Нельзя говорить Алёнке, что её «безымянной» нет в квартире. Она ведь расстроится, просто ужасно расстроится. А снова видеть её слёзы – нет, это выше меня. И именно в тот момент, когда я начал сыпать проклятья на эту вислоухую негодницу, диван издал тихий, тоненький писк. Я замер и прислушался. Писк повторился – чуть громче и отчетливее. Сначала я даже испугался. Подумал, что надышался духов, поэтому начались галлюцинации. Но диван действительно издавал звуки, похожее на «мяу». В том, что либо в диване, либо за ним и пряталась потерянная шерстяная «драгоценность» не оставалось сомнений. Только как она туда попала, интересно? Ведь сама бы ни за что не смогла запрыгнуть на подлокотник, а потом спрыгнуть с него, тем более, если она маленькая.
Я заглянул в широкую щель между спинкой мягкой мебели и стеной, и, конечно же, увидел два зелёных глаза.
– Иди сюда, кис-кис-кис, – я протянул к котёнку руки, а она забилась подальше и прижала уши. Испугалась. – Ну иди, не бойся.
Я простоял так несколько секунд. Кошка, видимо решила, что мне можно доверять, поэтому, принюхиваясь, подкралась ближе. Я взял её на руки, а уже через несколько секунд она висела на майке, царапая острыми коготками кожу.
– Лёнка! – крикнул я, а котёнок испуганно прижал уши.
– Нашёл? – с надеждой в голосе спросила Алёна, вбежав в комнату. Увидев на моих руках маленький пушистый комок, в зелёных глазах заблестели радостные огоньки.
Она бросилась к котёнку, протянув руки. Зверюшка только сильнее прижалась ко мне, боязливо посмотрела на хозяйку, а потом, цепляясь когтями за майку, взобралась на плечо и уткнулась носом в шею.
– Чучело! – беззлобно усмехнулся я. – Нельзя так кричать. Будь спокойнее, она же маленькая совсем.
– Кис-кис-кис, – тихо, почти шёпотом, позвала котёнка Алёнка. – Ну, маленькая моя, иди ко мне. Кис-кис-кис…
Но кошка не обратила внимания на зов. Лёнка заметно расстроилась.
– Ладно тебе, не хмурься, – улыбнулся я, стараясь поднять однокласснице настроение. – Пошли на кухню. Нужно налить ей молочка. Видишь, как просит?
И в самом деле, «комочек» громко «запел», зажмурившись от нетерпения.
***
– Мне она не нужна, – в который раз, без былой уверенности, утверждала Алёна, рассеяно глядя, как кошка с забавным чавканьем лакает молоко из розовой миски.
– А чего тогда бегала по дому, как сумасшедшая? – поинтересовался я с улыбкой. Любил с ней спорить.
– Я же тебе уже говорила, что кошка мамина! – воскликнула девчонка, хмурясь. – К тому же дорогая!
– Ну ладно, будем считать, что я тебе поверил…
Тут зверюшка оторвалась от миски и сладко зевнула. Потом упала на спину и несколько раз перевалилась с бока на бок.
– Что это с ней? – испуганно спросила Алёна, совершенно не знакомая с животными повадками и привычками. Тут же, заметив мой насмешливый взгляд, осеклась и, тряхнув длинной чёлкой, отвернулась.
– Если она покалечится, влетит мне! – объяснила она своё поведение и, будто подтверждая или опровергая её слова, кошка громко мяукнула.
***
Мы сидели в Алёнкиной комнате за компьютером и искали подходящее имя для новой обитательницы квартиры. Банальные Мурка-Дунька отпали сразу. Во-первых, эти клички уже надоели, во-вторых, породистых кошек принято называть как-то «эдако». Вариантов было много. Даже слишком много, чтобы поверить, что все эти сто с лишним страниц в интернете – клички кошек. Но это было так. Порой в списке можно было найти такие странные клички, что начинаешь сочувствовать животным, которые носят эти «письмена» на ошейниках.
– Всё, мне надоело! – в конце концов, восклицает Лёнка и, оттолкнувшись от стола, крутится на компьютерном кресле. Как ребёнок, честное слово!
– Мне, признаться, тоже. Какие-то дурацкие клички, – сказал я, закрыв вкладки в поисковике.
– Ну, давай, думай сам. Ты же у нас мастер придумывать всякие имена и прозвища, – Алёнка, сделав очередной круг и повернувшись лицом ко мне, улыбнулась.
Я отвел взгляд. Не могу смотреть на неё – такую милую, с идеальной, доброй улыбкой, с весёлыми желтыми огоньками в глазах. «Втрескался, друг мой», – поставил мне «диагноз» Костя. Я не обратил на это внимание – мало ли что болтают. Мне просто нравилось проводить время с Лёнкой. Никогда не знаешь, что от неё можно ожидать.
– Дай мне минутку подумать, – проговорил я, искоса наблюдая за одноклассницей.
Вот и сейчас ведёт себя странно, не как обычно. Алёнка – насупившаяся, погрузившаяся в глубокие раздумья – сидит в компьютерном кресле, обняв коленки, и дёргает ниточку с привязанными к ней фантиком от конфеты. А маленькая кошечка, желая поймать шуршащую бумажонку, прыгает, встает на задние лапы, бегает вокруг хозяйки и смотрит на неё такими честными, наивными глазами… Такими же зелёными, как у Лёнки.
Играть роль постороннего наблюдателя было странно – будто смотришь на картину в музее. Заигравшись, Алёна и её новая приятельница, кажется, не замечали меня. Но быть «зрителем» мне нравилось. Можно было смотреть на неё, не рискуя быть замеченным. Так мы и сидели: она, как всегда, удивляла, а я любовался ею.
Я неожиданно понял, что значит то самое «единение душ». Алёна не любила животных. Не ненавидела, но и не любила. И вдруг в её жизни появился маленький пушистый комочек с такими же изумрудными глазами, как у неё. Она нашла ту самую родственную душу в этом котёнке. Наверное, ей нужно было встретиться именно с этой «непутевой» вислоухой «негодницей», чтобы сердце её оттаяло.
– Назови её Боня, – вдруг сказал я, нарушая молчание.
Лёнка вздрогнула – начисто обо мне позабыла. Вскинула на меня ярко-зелёные глаза. Я отвернулся.
– Боня? – переспросила девчонка. – Мне нравится… А что это значит?
– Красивый, миловидный, – ответил я, думая вовсе не о кошке. – В переводе с английского.
– Боня, – произнесла Алёна, обращаясь к питомице. – Бонечка…
Котёнок подпрыгнул, а потом взобрался по свисающему с кресла пледу на Алёнины колени, прижался к ней и громко замурлыкал.
– И ей понравилось, – Лёнка улыбнулась, и у меня внутри потеплело.
***
– Пойдем со мной на «ёлку»!
И тут же я захотел взять свои слова обратно. Глупее ничего придумать не мог? Идиот! «На елку»! Звучало глупо, по-детски. Заявиться к однокласснице без предупреждения и огорошить с порога таким предложением – странно, по крайней мере.
Близился новый год. В школе, как всегда, организовывались предпраздничные мероприятия. В этом году на «ёлку» нужно было прийти с парой. Я сразу подумал о Лёнке, и спустя неделю все-таки решился пригласить. Её реакцию я даже не пробовал предсказать – все равно не было бы верной догадки.
Лёнины щеки запылали алым, и она поспешила отвернуться. Неловкое молчание продолжалось недолго. Боня стала громко просить открыть дверь на кухню – проголодалась. Будучи радушной хозяйкой, Алёна пригласила меня пройти. Дважды просить не пришлось.
Мы пили чай. За окном бушевала метель, и из-за этого сидеть в тёплой комнате было в два раза уютнее.
Боня – пушистая, пухленькая вислоухая кошечка – устроилась на коленях хозяйки. Изредка она протяжно мурлыкала. От удовольствия. Ленка, красная как рак, рассеяно гладила любимицу.
Я же сидел, стараясь сохранить невозмутимый вид.
– А чего это ты вдруг? – спросила, старательно отводя взгляд, Алёна.
Я пожал плечами. Какой чёрт меня дёрнул? И что теперь делать? А если она откажется?
Лёнка задумчиво смотрела в кружку. Я испугался. Вдруг я её обидел? Как глупо… А может, её кто-то уже пригласил? Не мудрено, этот выскочка Киров давно на неё заглядывается.
– Коська сказал, что я тебе нравлюсь, – произнесла Алёна.
Теперь она смотрела в окно, где на фоне тёмно-синего неба танцевали снежинки. Мне хорошо был виден профиль одноклассницы. Щеки её больше не пылали, на них остался лишь лёгкий румянец. Он невероятно шел ей, её золотым с рыжей медью волосам, изумрудам-глазам…
– Это правда?
Вопрос заставил меня замереть. Я растерялся. Наверное, первый раз в своей жизни. В голове крутилась лишь одна фраза: «Прибью этого придурка».
А Алёнка ждала ответа. И я решился.
– Нравишься.
Она молчала, словно над чем-то раздумывая. А потом улыбнулась.
– Здо̀рово, – тихо сказала она.
– Ты пойдешь со мной на вечер? – повторил я свой вопрос, осмелев.
– Пойду, – кивнула Алёна, а Боня громко и счастливо заурчала, будто говоря: «Я мур-рада. Очень мур-рада».
