шуточный бой, проверяя, насколько хороши хранящиеся здесь мечи, ножи, кинжалы и прочие предметы, выкованные римскими мастерами.
Хоть Хильдерик и отдал войску на поругание весь город, он строго наказал бывшим с ним дружинникам не растаскивать слишком сильно имущество и не портить убранства дворца; увидев, что мужчины открыли золоченый сундук и теперь, посмеиваясь, выкидывают на пол хранящиеся там наряды, он добродушно усмехнулся. Но когда они сорвали с высокого окна штору, намереваясь порезать её на части, он нахмурился и прикрикнул на них.
- Не трогать! – грозно прогремел Хильдерик, и занавесь оставили в покое. Гипсовому бюсту, стоящему у стены повезло не так сильно. Один из воинов с силой толкнул его – помещение наполнил оглушительный грохот, и римский античный бог раскололся на несколько частей. Франки захохотали, глумясь над осколками бюста. Но тут Хильдерик не сильно возражал – все таки негоже чужим богам возвышаться в его, короля франков, дворце. У римлян свои боги – у его народа свои.
Факелы, должные освещать коридоры дворца, потухли, и король приказал слугам, оставшимся в замке, вновь зажечь их; ровный свет огней оживил обстановку, и пришельцы почувствовали себя здесь свободнее и увереннее. Однако, Хильдерику все равно казалось, что дворец пропитан какой-то странной мистической атмосферой. Казалось, здесь никто никогда не жил, и ни одно живое существо не тревожило своими шагами этих мозаичных плит. Что дворец этот всегда был пуст – и ждал только Хильдерика с его дружиной. Хильдерику хотелось бы оказаться первым человеком, познавшим красоту и величие этого места. Но снующие в пределах его видимости слуги мешали ему погрузиться в свои мысли и нарисовать блистательные, полные мистической загадочности картины.
К вечеру большая часть помещений дворца была осмотрена; помимо спален, залов и кабинетов отыскали библиотеку. Но толстые рукописные книги в богатых переплётах не представляли для варваров никакого интереса – они не умели ни читать, ни писать.
Хильдерик выбрал себе спальню и отправился в главный зал, давать распоряжения по его обустройству и приготовлению всего необходимого для вечернего пира. Он не был удовлетворён тем беглым осмотром дворца, который они совершили, но решил, что ознакомится с интересующими его местами позже. Он уже представлял, как изменится это место, когда здесь поселятся старейшины и его ближайшие соратники.
А пока двое воинов разыскали по его приказу один из погребов, ломившийся от избытка съестных припасов – взору варваров предстали большие округлые бочки, множество свисающих с потолка колбас, вяленое мясо, а так же изобилие прочих лакомых продуктов.
- Вот это да!– присвистнул рослый, светловолосый германец с резкими чертами лица, восхищенно оглядывая погреб. – Всё вышло, как обещал король! Еда, золото, девки – все что угодно к нашим услугам!
- Верно, Гундобад – отвечал его не менее рослый товарищ Бавдомер – Давай-ка посмотрим, что за богатства припасли для нас римляне.
В погребе было все, что только могла пожелать утроба здорового, сильного мужчины. Обоняние дружинников улавливало столь соблазнительные запахи, что аппетит их немедленно взыграл, и жажда наполнить поскорее желудок едой и выпивкой была так же сильна, как и жажда крови, ощущаемая ими в бою. Достав длинные ножи, франки принялись срезать колбасы, висевшие под низким потолком, дабы хоть немного утолить разгорающийся голод.
Вот только что было в бочках? Вероятно, красная веселящая вода.
Воины Хильдерика были неискушенными в выпивке людьми – франки варили пиво и пили в основном его; они, конечно, знали, что такое вино, но в Лансе им досталось только две бочки этого напитка, а в Камбре – четыре. Но здесь бочек было гораздо больше. Гундобад вытащил затычку из первой – и на землю полилась рубинового цвета жидкость. Бросив на товарища исполненный радостного предвкушения взгляд, дружинник нагнулся, подставил мозолистые ладони под струю и затем поднес руки ко рту. Сделав глоток, он удовлетворенно усмехнулся, вставил затычку обратно и вытер тыльной стороной ладони подбородок.
-Хорош напиток!- довольно протянул он.
Шорох, донёсшийся откуда-то из-за бочек с вином, прервал беседу франков.
- Крыса – предположил Гундобад, прищурившись, но все же вытащил из ножен широкий меч.
Второй воин не стал доставать столь же грозное оружие, но его сильные пальцы крепко сжимали рукоять ножа.
Стараясь не шуметь, мужчины подобрались поближе к источнику шума и остановились, прислушиваясь. Шорох раздался снова. Огонь факела, который нес Бавдомер, освещал помещение достаточно хорошо, чтобы можно было разглядеть все, что нужно. За бочками совершенно точно кто-то был. Переглянувшись, воины начали обходить ряд с двух сторон, держа наготове оружие. Когда факел Бавдомера наконец осветил небольшое пространство за импровизированной «стеной», раздался громкий, жалобный вопль, а потом кто-то заскулил, судя по всему - от страха.
- Ого! – воскликнул Гундобад – Ты смотри-ка!
За бочками, вжавшись в стену, сидел растрепанный, насмерть перепуганный старик. Его глаза сверкали во тьме безумным блеском, скрюченные пальцы сжимали какую-то склянку. Старик был облачен в длинную серую тунику до щиколоток, на ногах у него были сандалии. Увидев франков, он заскулил и ещё сильнее вжался в стену так, как будто намеревался проскользнуть сквозь неё в соседнее помещение или на улицу. Черты его лица исказились от ужаса – он что-то зашептал, как в бреду, а потом зажмурился, словно считая: если я никого не вижу, значит и меня никто не видит.
- Вот так крыса – усмехнулся Гундобад. – Ты кто такой? – спросил он старика. Старик ничего не ответил, только крепче сжал свою склянку.
- Скулит, словно баба – Бавдомер оскалился в недоброй улыбке и сплюнул на пол.
Нагнувшись, он схватил старика за шиворот и вытащил его из-за бочек на свет.
- Тощий то какой – франк подцепил кончиком меча какой то амулет, висящий у старика на шее.
Воин презрительно скривился, оглядывая сидящего на полу безумца. Потом вновь поднял его за шиворот, дабы рассмотреть находку лучше – раздался звук рвущейся ткани – на тунике старого римлянина образовалась внушительных размеров дыра.
- Вот так дела – наблюдающий за разворачивающимся действом Гундобад еле сдерживал рвущийся наружу хохот.
- Похоже, твоя одежда сгнила так же, как и ваша империя – насмешливо продолжал Бавдомер, но старик то ли не понимал его, то ли вообще не слышал.
- Лучше бы мы нашли ещё одну бочку с красной водой – проворчал франк, так и не добившись от старика ответа – Что будем с ним делать?
- К королю отведем. Пусть потешит нашего Хильдерика, если сгодится на это.
Решено было устроить большой пир в честь взятия города – местом проведения празднества был назначен центральный зал дворца. Туда уже притащили три длинных стола, которые теперь стояли в ряд – и шесть таких же длинных скамеек. Не хватало только еды и напитков. Когда дружинники уже начали вспоминать о Бавдомере и Гундобаде, отправленными на поиски погреба, те, наконец, явились. Они вели под руки неряшливо одетого, совершенно безумного на вид старика.
-Это ещё что такое? – осведомился король, увидев их – Где вино, мясо, паштеты? Вы нашли погреб?
- Погреб мы нашли, сир – лицо Гундобада вдруг приняло серьёзное выражение – И там был вот этот. Порешили привести его сюда – кто его знает, кто таков!
Старик ошарашено озирался вокруг, как будто обстановку дворца и человеческие лица он видел впервые.
- Он говорить то умеет? – Хильдерик окинул старика внимательным взглядом.
-Этого мы у него не спрашивали. – Гундобад пожал плечами - Эй!
Франк встряхнул старика, но тот не устоял на дрожащих ногах, сполз на пол, словно мешок с костями, и уставился на Хильдерика огромными черными глазами. Губы у него дрожали, как будто он силился что-то сказать, и не мог.
Вдруг старик резво подполз к королю, не отрывая от него страдальчески-болезненного взгляда, крепко обхватил Хильдерика за ноги и прижался лбом к его коленям.
Короли франков благосклонно относились к тем, кто признавал их могущество и проявлял к ним почтение, но этот старик пытался выразить свои чувства слишком необычным для римлянина способом. Был бы это бургунд или сиагр, Хильдерик наверняка добродушно засмеялся бы, но сейчас брови молодого правителя взлетели вверх, и на лице франка проступило выражение крайнего недоумения.
- Да он совсем сумасшедший – разочарованно сказал король, и в его голосе проскочила нотка сочувствия – А ведь по виду римлянин. Погреб то далеко?
- Не очень – Бавдомер пожал плечами – Пошли, принесем еды и выпивки! – обратился он к собравшимся в зале товарищам.
Хильдерик с интересом разглядывал сумасшедшего старика, который, похоже, не собирался его отпускать. Всё это выглядело довольно забавно, но не настолько, чтобы надолго занять внимание молодого правителя. Хильдерика с детства учили уважать старцев и прислушиваться к ним – и сейчас, став королём, он не забывал об этом. Уважение, которое он проявлял к своему воспитателю, старцу Виомаду – главе совета старейшин, было велико, и уважение это распространялось на весь совет, чьей целью испокон веков было поддерживать вождей, высказывая мудрые мысли и дельные предложения. И теперь Хильдерику было странно видеть человека в сединах, да ещё и римлянина, на полу, у своих ног.
- Ну, хватит – быстро сказал Хильдерик – Эй, Гундобад! - окликнул он дружинника – Подарок конечно хорош, да только он мне шагу не дает ступить. Отведи этого чудного в какую-нибудь комнату подальше, вели накормить. Живо!
Сумасшедшего не без труда оттащили от короля; старик цеплялся за него с такой силой, как будто Хильдерик являл собой единственный путь к спасению его жизни. На Хильдерика выживший из ума старец произвел удручающее впечатление – а уж эти полные безумного блеска чёрные глаза.… Племянник Меровея с облегчением вздохнул, когда старика увели. Но даже когда уже начался пир, король с трудом смог отвлечься от этого странного образа, стоящего перед его глазами. Но вскоре мясо, колбасы, фрукты и обильное количество вина сделали своё дело. Веселящий напиток на сей раз оказался весьма крепким – по крайней мере, Хильдерику показалось, что эта «вода» крепче, чем всё то, что он доселе пробовал.
Воины веселились во всю – веселился и молодой вождь. Все заботы отступили на второй план, и Хильдерик погрузился в водоворот бешеного веселья. Он чувствовал себя едва ли ни на вершине мира, восседая на резном деревянном кресле с высокой, разукрашенной узорами спинкой. Каждый раз, перед тем как опрокинуть содержимое тяжелого кубка в глотку, Хильдерик произносил короткую речь во славу племени, расписывая воинам их блестящее будущее, если они будут до конца идти за ним. Перед внутренним взором франков сверкали, словно чистые капли дождя, несметные количества драгоценных камней, золотых монет и украшений. У дружины не было повода не верить королю после столь успешной кампании – карманы воинов были набиты золотом, и количество взятой ими добычи даже превышало доселе ожидаемое. После нескольких таких тостов, в очередной раз
