Изумрудные глаза

Зима сопротивляется
И брызжет жидкой грязью,
Еще за нос хватается,
Под курткой достает.
Но солнце поднимается
Все выше. Улыбается.
Весны лучи горячие
На  землю щедро льет.
***
Эти нехитрые стихи сочинила классная любимица  Ася Ижина. Любили её за все. За огромные серые глаза, пушистые светло-русые волосы, темные брови дугой, за стройную фигуру; за то, что давала списывать, что дежурила за других, при необходимости прикрывала. О таких говорят " светлый человек". Это я приемлю. А вот когда по телевизору идет конкурс, песенный, к примеру, судьи, закатывая глаза, восхищаются исполнителями:  « Ах, как вкусно (он), (она) поет». Мне это кажется пошлым. Вы что, пробовали на зуб эти звуки, вылетающие изо рта!!?
Когда у нас намечались школьные праздники, дни рождения, Ася пекла очень вкусные пироги. Она жила с мамой и всему у неё научилась. Её отец вернулся с фронта без ног. Екатерина Семеновна долго боялась рожать ребенка. Муж без ног да еще дитё два года на маминых руках и ногах, как минимум. Наконец, в середине семидесятых, когда ей уж было за сорок, родила Асю. И почти сразу у мужа начался сахарный диабет, а потом гангрена левой культи, и он ушел туда,  откуда дороги нет, так и не поиграв со своей дочкой. Но глаз, точь-в-точь  Аськиных, не спускал с неё почти год.  Может, и передал ей добрый  нрав, жизнелюбие, чистоту помыслов и то, что подходит немногим - «золотой» характер.
В тот год, с которого я начала рассказ, был последний школьный. Приближались государственные экзамены, и мы нервничали. Это и понятно. Год прошел шаляй - валяй, а теперь надо было поднапрячься. Однако на удивление все прошло гладко, и даже ночь, когда встречали рассвет, была ласковой и многозначительной. Мы загадывали заветные желания и верили, что они сбудутся.
Но прошло несколько дней, и одноклассники разлетелись, как выросшие птенцы из гнезда. Осталась в селе наша любимица Ася: у неё сильно заболела мама.
А года через два мы окончательно потеряли связь друг с другом. Конечно, это неправильно, когда так быстро забываем друзей, с которыми десять лет сидели за одной партой, играли в волейбол, теннис, соревновались, пели в хоре и у костра.
Наш класс был такой дружный! Не разлей  вода! А вышли за порог школы  - и стали чужими. Но так заведено в жизни: своя рубашка ближе к телу. И пока одни устраивают свою жизнь, учатся в  разных городах, находят себе пары, вовсе не сидевшие с ними за одной партой, и уже с другими вьют гнезда.
Вот и моя дорожка свернула в сторону Свердловска, где я закончила  журфак, встретила свою судьбу. После получения диплома,  Диму пригласили в областную газету,  меня назначили ответсекретарем  в городскую. Но работники из нас поначалу были никакие: через год я родила двойню - Дашу и Сашу. Если бы не бабушка, мама Димы, дали бы они нам перцу!
 Подросли ребятишки  -  неожиданно вечером звонок подал тревогу. Сноха  звонит:
- Соня, Степан сильно заболел, приезжай!
Наревевшись, созвонившись с начальством, на следующий день села в поезд и поехала в родное село выручать брата. Рита встретила меня на перроне со слезами:
- Степушку вчера домой выписали, а ему ни стоять , ни сидеть не разрешают: сделали серьёзную операцию на печени. Что дальше  бу -у -у- дет!!? Мне на работу идти, а с кем его оставлять ? Кроме тебя, Сонечка, мне не к кому обратиться.
- Рита, Рита, перестань ныть. Я взяла отпуск, и буду с братом сколько надо. Моим детям уже нянька не нужна, они даже рады, что домашний ербер слинял.
- Ой, спасибо, золовушка,  я побежала.
Степан лежал желтый, худой, со впалыми щеками, постаревший лет на десять. В комнате пахло лекарствами и ещё чем - то специфическим. Вся тумбочка заставлена пузырьками, медприборами, таблетками. Еле сдерживая слезы, я приклеила ко рту улыбку и наклонилась над братом, чтобы он не видел моих красных глаз:
- Как дела, Степушка?
- Уже лучше…
А вижу, что настрой у него нехороший,надо потихоньку возвращать его к жизни. Но он не дурак, понимает, что мне тяжело притворяться. И вдруг говорит:
- А знаешь, Аська Ижина в село вернулась. У тетки сейчас живет. Видел её. Невеселая, но шустрая, в больнице её обожают.
- Да ты что, братик, миленький! Я тебе сейчас укол поставлю,  таблеточки дам, а сама сбегаю на часок к своей подружке. А ты, если что, сразу звони. Вот мобильный, не урони, а то не поднимешь.
- Да ладно тебе, конечно, иди, а я посплю. Прости, но уже устал разговаривать .
Я чуть не бегом - на соседнюю улицу, а в просторном  дворе, усаженном деревьями и цветами, женщина белье стирает.
- Аська, подруженька дорогая!!!
Женщина подняла голову, вгляделась в меня, бросила мокрую тряпку и кинулась на шею:
- Сонечка, милая, как я рада! Ну-ка, дай поближе рассмотрю. У -У -У -У !! !  Располнела размера на два.
- По размеру  на каждого!
- У тебя двое детей?
- Двойня!
- А помнишь Люську  Кочкину? Володька Стрюков в пятом классе её поцеловал, а она  потом два дня рыдала: «А вдруг у меня ребеночек родится?». Ты не знаешь, где она сейчас?
- В областном центре где-то бухгалтером работает, троих детей воспитывает. Здесь у неё мать с братом живут, вот она и заглядывает изредка.
- Ася, а где твой «заячий хвостик»?
- На сверхсрочную остался. На таджичке женился. Ребятишек полон дом. Черноглазые, симпатичные.
 - А не знаешь,  где  наш красавчик Дима?
 - Нет, не знаю. Подружка его Надюха в музыкальное училище поступила, замуж  вышла. Ценится как специалист. Вот вы - журналисты, одна я серая мышка в белом колпаке.
- Что так? - встревожилась я, заметив, наконец, в ясных серых глазах пепельную пелену.
 Ася помолчала, о чем-то задумалась.
 Я осторожно так говорю:
 - Не хочешь часть груза переложить на меня? Мы же самые близкие подруги, хоть словом помогу.
 - Пойдем…
Ася вынесла скамейку, накрыла её домотканой дорожкой, поставила под пушистой березой в тенек, где резвились два  очаровательных котенка.
- Слушай. Когда ты уехала, я все раздумывала, куда мне податься? Поступить в институт шансов не было: математика хромала, да и маме все хуже становилось. Пошла в медицинское училище, тем более, что ускоренные двухгодичные курсы у нас прямо в райцентре открыли. Матушка поддержала мою инициативу, ну я и стала готовить себя к службе Гиппократу. Знаешь, понравилось, и получается неплохо.
Глаза Аси ожили, щеки порозовели, и моя подружка повеселела. Улыбнулась и продолжила:
- Однажды иду с занятий, а навстречу парень на велосипеде. Видать, задумался. А увидел меня, так тормознул, что чуть с ног не сбил.  Я, естественно, шарахнулась от него, а он засмеялся. Зубы ровные, один - золотой. У меня что - то в голове мелькнуло.
- Испугалась?
Я глянула ему в лицо и обомлела: глаза изумрудные, чистые, брови сросшиеся, но не лохматые, как у кавказцев или таджиков. Очень ровные, темно - русые. Я не могла оторвать глаз от его лица. Вообще-то я не люблю красивых парней, ты это знаешь: влюбленные нарциссы. А парень, улыбающийся мне, не думал о своей красоте. Это было видно по его простому выражению лица. И я влюбилась сразу, без раздумий. Скажи он: «Пойдем со мной», - и я бы пошла. Но он никуда не звал, а только рассматривал.
- Меня зовут Костя, а тебя?
- Ася.
- Редкое имя,  мне нравится. Красивое. И сама ты ништяк. Рад,  что встретились!
- А я раньше не видела тебя!
- Хм! Так я только два дня как откинулся.
 У меня в голове словно молоточки застучали: вот так влипла! Он понял мое состояние.
- Да не бойся, по дури за драку сначала в малолетку залетел,  а исполнилось восемнадцать - перевели на взрослую зону. Два года чалился.
Во мне просто все кипело. С одной стороны тянет к нему, стыдно себе признаться, с другой  с тюремщиками ещё не зналась.
- Ася,  и среди зэков есть порядочные люди,- попыталась успокоить её я.
Моя подруга помолчала, три раза глубоко вздохнула и усмехнулась:
- Не поверишь, но мне вдруг стало все равно. Я смотрела на него и боялась, что выдам себя. Еле собралась с силами, сделала зверское лицо и сердито сказала:
 -Мне некогда, обед кончился, надо идти. Ты не поверишь, его чистые глаза затуманились:
 - Сидел в тюрьме, значит, уже не человек?
Мне стало стыдно, и я искренне убедила его, что это не так…
В общем, разошлись, обиженные друг на друга. Потом, спустя порядочно времени, рассказывает он мне:
- Разошлись мы в разные стороны, и стал я размышлять. Расхотелось ехать к дружкам, пиво пить, кататься на велосипеде, а вот перестать думать о тебе не смог. Глаза закрою, а перед ними личико детское, губки пухлые. А руки будто полированные. Потом глаза вспомнил, и мягко так в них утонул. Честно!
- А взять Надюху. Ух, огонь девка!. Коня на скаку остановит, мужика то есть. Попробуй откажи ей в чем - нибудь!? За это она, наверное, мне и нравилась! А в постели - дьявол! К этой притронуться страшно. Не для меня такая краля! А не выдержал! Веришь?
- Знаешь, Соня, за неделю, что не виделись, вся извелась, а вот уверена, что и он себе места не находил, связал нас кто-то невидимой ниточкой.
Душа болела, будто в ней горящих углей накидали. А перед глазами стояли его глаза. И в них я видела нежность, страсть, цветы, морские волны. Ночами чувствовала его рядом, фантазия разыгрывалась до неимоверных размеров. И это у девственницы!!!
Через несколько дней шла с вечернего сеанса, слышу, кто-то догоняет меня. Оглянулась - он.
- Привет, погуляем?
Вот так прямо с корабля на бал. Наверное, поэтому я долго не думала:
- Пойдем.
Свернули с главной дороги  на боковую, между модно постриженными  кустами с бело-розовыми мелкими цветочками. Было тихо, только сверчки подавали  голоса, да изредка машинные фары чиркали по кустам, как гигантские спички. Костя повернул меня лицом к себе и сказал:
- Как мне не хватало тебя! И как ребенка поцеловал в губы, - то, о чем я тебе говорил, чепуха. Сейчас огонь в груди пылает. Веришь? Не знал я, что так бывает!
Однажды пришел мой милый подшофе. Я сразу сказала:
 - Так дело не пойдет. В таком виде ко мне не приходи.
Естественно, стали встречаться реже. Волнение все увеличивалось. Костя, я это видела, готов  был за меня душу отдать, но и проклятое спиртное имело над ним власть.
Когда окружающие узнали, с кем я встречаюсь, заохали, заахали:
- Ты с ума сошла! Он же бандит! Таскается по общежитиям, пьёт…
Я уже начала метаться , и мне становилось все больнее. Решила провести эксперимент: выпила рюмку водки, чтобы запах был, и потянула Костю в пустую комнату в бараке, недалеко от дома. Думаю, как же он себя поведет? А он притащил откуда- то стул, усадил меня, сам сел на пол, положил голову на колени и ждал, когда я в себя приду.
Мне надоела эта игра, и через пару часов я, вроде как, отрезвела.
Он улыбнулся, блеснув  зубом:
 - Голова не болит!?
И тут я сказала себе: «Пусть кто угодно и что угодно говорит, а я люблю его».
Так мы повстречались до осени. Кроме ласки, нежности, цветов и шоколадок я от него ничего не видела. Тактильная близость - и та редкость. И однажды он говорит:
- Давай поженимся?! Я люблю  тебя, буду таким, каким ты захочешь! Всю жизнь!!!
- Знаешь , Сонечка, я растерялась, любила его, но был у нас ещё один пунктик, который ставил преграду.  Дело  в том, что по национальности он был немец. И  когда моя мать узнала это, её чуть удар не хватил: «Ты о чем - нибудь думала??? Ты соображала, когда  любилась с  ним!!? Вспомнила, что отец вернулся с фронта и всего два года прожил? Что деда