идее, хорошо откладываться даже в его худой памяти.
Теперь же у него даже с этим былосложно, как Джонни с горечью убедился, пытаясь изучать книжку «медицина для
идиотов»: мало того, ему приходилось столько усилий тратить, чтобы при помощи
словаря (спасибо Интернету!) понять значение отдельных слов, так они ещё и
упорно не хотели задерживаться у него в голове!
Получалась парадоксальная ситуация:описания различных тяжёлых, неизлечимых болезней действительно производили на
него сильное впечатление, однако в итоге в его больном мозгу откладывались не
знания, а лишь сильный страх, тревожные образы того, как те или иные напасти
могут в скором времени свести его в могилу. И, начав приходить по этому поводу
в отчаяние, Джонни однажды решил попробовать нетрадиционные средства. «Но где
же было тогда моё хвалёное (им самим, разумеется, больше некому) критическое
мышление?»– с горечью бесполезного теперь раскаяния думал Джонни, вспоминая
мысли, в своё время подтолкнувшие его к безрассудному решению.
Он также представлял себе свою маму.Ведь в своё время он смеялся на ней... Последние годы жизни мама отдавала
большую часть пенсии за различные шарлатанские снадобья, которые принимала от
своих болезней. У Джонни эта ситуация вызывала мучительные, противоречивые
ощущения. С одной стороны, ему было очень жаль маму, вынужденную отчаянной
ситуацией со здоровьем цепляться за обман, а с другой – он ненавидел мразей, которые воттак наживались на больных людях, продавая им иллюзорные надежды на
выздоровление.
Джонни тогда недоумевал: почему она неможет просто взять и смириться с тем, что болезнь её неизлечима? Зачем отдавать
свои последние средства мошенникам за этот абсурд, если толку всё равно не
будет?! Но мама тогда только мрачно качала головой в ответ на такие его соображения,
и говорила с горечью: ты просто ещё молодой, а когда-нибудь ты вспомнишь меня!
Впрочем, особенно часто она этоупоминала применительно к религии. Джонни, считавший себя в некотором роде
идейным наследником К. Маркса, презрительно называл веру опиумом народа и
(само)обманом. Его же мама, чем ближе она была к последней черте и
соответственно сильнее у неё связанная с этим экзистенциальная тревога, всё
больше тратила свои убывающие силы на посещения различных сект, где тщетно на
закате своих дней пыталась искать какую-то неведомую истину.
Уже после смерти мамы, разбираясь в еёкомнате, Джонни как-то нашёл огромное количество пустых пачек гомеопатических и
прочих шарлатанских снадобий, упаковки от которых она зачем-то бережно хранила,
словно зловещий памятник тому, как её обманывали, наживаясь на её стремлении пожить
ещё немного подольше, продавая ей, по сути, ложную надежду.
И рядом лежали «настоящие» лекарства,которые были только начаты, но потом мама, очевидно, прекратила их принимать.
Рассматривая этикетки, Джонни с горечью подумал, глядя на десятки так и не
выпитых таблеток: «Одним из факторов, значительно приближавших её гибель, было
высокое артериальное давление. Эналаприл, фуросемид... Они, хотя и не
воздействовали непосредственно на причину гипертонии в её случае, тем не менее могли
бы ей помочь, однако мама почему-то не стала их принимать, то ли из
иррационального страха перед «химией», то ли по какой-то иной причине, которую
уже не выяснить...»
Теперь же и он сам, получается, поступалподобным образом. Джонни даже, пожалуй, пошёл ещё дальше, открыв для себя
порошок, который жрали индийские «торчки», а также различные травки. Ему тогда
казалось, данные препараты должны были помочь ему улучшить память и соображение,
но как он теперь с мучительным сожалением осознавал, за этим стояли больше его
мечтания, нежели факты. Тогда же Джонни рассуждал так:
В Индии, где многие люди употребляюттакие штуки, заболеваемость раком и болезнью Альцгеймера в разы ниже. Как
обычно, трясущийся за своё здоровье Джонни даже очень беспокоился о возможной
токсичности употребляемых им средств. Однако его успокоила найденная в
интернете информация о том, как когда китайцы якобы кормили лабораторных
грызунов огромными дозами принимаемого им порошка, до двух тысяч мг/кг, даже
через год (огромный по мышиным меркам срок) не наблюдалось заметного повышения
смертности в экспериментальной группе по сравнению с контрольной.
Соответственно, наивно поверивпрочитанным результатам, Джонни принялся жрать эту хрень лошадиными порциями. И
лишь после наступления множества зловещих симптомов, ломая руки, подумал о том,
как материал о «безвредности» вполне мог быть проплачен дилерами.
Кроме того, теперь до него такжедошло, с чем был связан кажущийся благоприятный эффект, так впечатливший его.
Индусы действительно гораздо реже умирали от болезни Альцгеймера, но по очень
банальной и прозаичной причине: до неё нужно ещё элементарно дожить! Очевидно,
у многих из них, тех, кто умирал в юном или ещё сравнительно молодом возрасте
от холеры или иной инфекционной срачки, не могла развиться сенильная деменция.
По горькой иронии Джонни дажепод другой, ещё не заблокированной учётной записью не мог рассказать о своих
подозрениях. Во-первых, написанное им могут чего доброго воспринять как
завуалированную рекламу/пропаганду наркотиков. А во-вторых, его сразу спросят,
о чём он думал, когда жрал эту дрянь в таких количествах. И ведь действительно,
почему всю его несчастную жизнь хорошие, стоящие мысли посещали его лишь в
форме горького раскаяния?!
И это была отнюдь неединственная терзавшая его мысль в те дни. По ночам Джонни всё чаще охватывал
ужас: «А если я не проснусь?! Сердце возьмёт да остановится, или долбанёт
геморрагический инсульт в результатеразрыва аневризмы... Да мало ли какие могут быть причины умереть во сне с таким
слабым здоровьем?!» И он подолгу вертелся с боку на бок, охваченный мучительной
паникой: «Меня, моего сознания в дальнейшем вечном потоке времени больше
никогда-никогда уже не будет!»
Потом Джонни представлял себе,как через какое-то время найдут по запаху его в значительной степени
разложившийся уже труп. Может, тогда даже в новости попадёт, но эта не та
известность, увы, которой он искал. Нет. Последнее время ему мечталось о том,
как его идеи, знания, открытия помогут людям с такой болезнью как у него
вернуть себе здоровье, раз уж ему самому это было не суждено. Однако для этого
нужно активно работать над проектом, требовавшим огромных усилий, времени на
который у него оставалось так мало, учитывая быстро ухудшающееся состояние
здоровья.
Таковы, то есть, были его благиенамерения – много трудиться над реализацией своих планов. На практике же это
оказывалось нереальным, учитывая происходившее с ним: сначала каждую ночь он подолгу
ворочался, охваченный ужасом перед тем, что его сон окажется вечным, пока,
наконец, уже когда рассвело, не погружался в дурную дремоту, сопровождавшуюся кошмарными
снами и частыми пробуждениями.
Днём же, точнее уже вечером,вылезши, наконец, из кровати и кое-как поев, подолгу бессмысленно тупил перед
экраном, изображение на котором расплывалось на две части, и ему требовалось
приложить значительное усилие, чтобы снова сфокусировать свой взор. А потом
мучительно тревожно думал о том, о какой зловещей патологии головного мозга может
свидетельствовать это двоение, и как мало ему, наверное, осталось жить.
Его настрой стал ещё болеемрачным, когда он случайно узнал очень печальную новость, непосредственно
касавшуюся другого человека, но имевшую также трагически пророческое значение
для него самого. Произошло это так: Будучи изгнанным изо всех без исключения
групп контакта, посвящённых ВСД, кроме своей собственной (в которой кроме него
никого не было), Джонни продолжал в них заходить, надеясь найти материал для
своих исследований по данной проблематике.
Однако встречая там лишь рекламупсихолухов и обращённые к новичкам призывы взять себя в руки/посетить
психотерапевта, которые к тому же он не имел возможности никак
прокомментировать, чтобы выразить своё несогласие, расстраивался, и в то же время не заходитьтуда и не читать также не мог.
А однажды, заглянув в группу «ВСД:Возвращение к жизни», Джонни увидел там сообщение женщины по имени Ольга, в
своё время вызвавшей у него особый интерес. Джонни сразу вспомнил, как год
назад, когда у него впервые возникли странные, пугающие искажения зрения, он
под другой учётной записью писал в разные группы, пытаясь найти кого-нибудь с
похожими симптомами. Тогда Ольга была единственной, кто откликнулся. Она сразу
написала: «у меня прям в точности то же самое, – тоже думала, я одна такая, у кого подобныйкошмар творится со зрением!»
С тех пор Джонни каждый раз, когда виделв группе сообщения Ольги, немного успокаивался, думая: «Раз она ещё жива,
значит, возможно, и мои дела ещё не так плохи!» Также, наблюдая её общение с
некоторыми другими участниками группы, Джонни неоднократно поражался невежеству
последних, когда они выражали свои предположения относительно психосоматической
этиологии многообразных симптомов, испытываемых Ольгой.
Например, когда она жаловалась на ком вгорле, мешающий проглотить слюну, а иногда даже как будто затрудняющий дыхание,
из-за чего возникает сильный страх, ей стали говорить что-то вроде: «Ком –
невысказанная обида, вставшая поперёк горла и тем самым препятствующая
нормальному вдоху и вообще полноценной жизни». После чего рекомендовали
обратиться к психолуху/психотерапевту, чтобы «проработать» данную проблему.
Надо отдать должное Ольге: несмотря насвою болезнь, она смогла разумно посмотреть на ситуацию. Отметив, что ощущение
кома в горле усиливается после ссор с мужем, случающихся у неё довольно часто,
Ольга связала изначальную его причину не с переживаниями, а с патологией
позвоночника. К тому же, по её словам, у неё ещё много других проблем со
здоровьем, некоторые из которых доставляли ей гораздо больше оснований для тревоги.
В первую очередь это касалось ситуации с глазами. С одной стороны, они были у
неё «сухими» снаружи, с другой – имелась куча странных симптомов,
свидетельствовавших (как объяснили Ольге её врачи и как понял Джонни, у
которого подобное также происходило, вызывая у него сильную тревогу) о наличии
отёка внутри глаза.
Казалось, должно быть понятно: подобные проявленияуж точно никак не могли быть следствием каких-то «неправильных» мыслей или
эмоций! Но, как ни странно, именно они вызвали среди любителей
психосоматических интерпретаций особое оживление. По их мнению, эти симптомы
ясно указывали на то, что Ольга «держит свои слёзы в себе» и «не может
выплакаться».
Джонни, конечно же, был в шоке от такогоистолкования. Ехидно размышляя о недалёкости людей, высказывающих такие версии,
он даже невольно пробовал примерить данное объяснение на себя. Ведь последний раз
он плакал 30 лет назад, в 13 лет, когда ему впервые поставили диагноз ВСД.
Конечно, сам Джонни мог интерпретировать это как следствие взросления, однако
