глаукома, на что тот ответил отрицательно,
оговорившись, правда, что отца своего никогда не видел, а потому может судить о
своей наследственности лишь максимум наполовину.
На протяжении следовавшего заэтим визитом к окулисту месяца Джонни несколько раз ходил в другую поликлинику
измерять внутриглазное давление пшикалкой, так как в его районной поликлинике
№666 не нашлось даже такого незамысловатого девайса. Зато, с другой стороны,
добродушная медсестра сказала ему: ходите столько, сколько нужно. Видимо, ей
неприятно было наблюдать, как люди даже такого возраста как Джонни уже теряют
зрение на оба глаза.
Однако когда Джонни снова пришёлк окулисту в своей поликлинике, тот заявил, что у него не столь высокое
давление, чтобы объяснить такие симптомы. При этом Джонни не мог не отметить
для себя примечательную закономерность: верхний порог нормы данного показателя в
РФ был на несколько миллиметров выше, нежели в цивилизованных странах. Не
иначе, чтобы люди слепли, теряя в первую очередь периферическое зрение/широту
кругозора и не замечали, какую гибельную политику проводят власти в области
здравоохранения,– думал он с горьким цинизмом.
Желая всё же получить какое-тоопределённое заключение специалиста, Джонни попытался задать ему «наводящий»
вопрос, могут ли быть столь странные симптомы следствием его неврологического
заболевания. Однако окулист так и не ответил ничего определённого, лишь попросив
резким тоном не пытать его вопросами, на которые у него нет объяснения и поинтересоваться
у соответствующего врача, а к нему приходить только через год для наблюдения.
Услышав последнее предписание, Джонни немог не подумать цинично про себя: «меня уже через год скорее всего в живых не
будет, не говоря уже как я дойду, если ничего совсем не буду видеть к тому
времени!» Но вслух такую мысль высказать не решился, опасаясь услышать
настоятельную рекомендацию непременно обратиться к ещё одному врачу –
психиатру.
Тем не менее, в то злополучное лето уДжонни появилось ещё сразу несколько оснований для мрачных предчувствий,
связанных со здоровьем, и, как следствие, вероятным скорым завершением
жизненного пути. Странные, жутко пугающие вещи стали твориться у него не только
с глазами, но и сразу с несколькими другими частями организма. Например,
однажды случайно увидев свои зубы (обычно он на них не смотрел когда чистил),
Джонни увидел страшную картину: повсюду спереди, сверху и снизу с них неровно
слезла эмаль, обнажив под собой безобразное зрелище бурого дентина. Один клык
слева вообще почернел. Смотрелось это просто ужасно.
Когда же перепуганному Джонни в тот жедень удалось попасть на приём к стоматологу, врачиха не только не выказала ни
малейшего понимания или сострадания к его ситуации, но ещё и цинично
усмехнулась по поводу паники, которую он испытывал по поводу катастрофы,
случившейся в его ротовой полости. Поскольку мысли об этом не давали ему покоя,
через пару дней Джонни сумел так же дуриком, рассказывая тёткам в регистратуре,
какой у него кошмар творится во рту, попасть к врачу уже в другой поликлинике.
Эта доктор показалась ему удивительно милой и внимательной, но и она также не
могла сказать ничего определённого о возможных причинах необъяснимого
разрушения его зубов, удивившись только его осведомлённости, когда он заявил с
порога, мол, никакие тетрациклины не принимал (один из возможных факторов, с
которым она могла связать такое явление).
Наверное, со стороны, особенно длясуеверных людей, такое стечение напастей выглядело так, словно Джонни подвергся
какому-то страшному проклятию, отнимавшему у него одновременно возможность
видеть мир и показывать себя миру в сколько-нибудь презентабельном виде.
Однако даже на этом основания для егоопасений за своё здоровье тем летом не заканчивались. Ещё одна плохая новость
ждала Джонни у терапевта, к которой необходимо было сходить, чтобы получить
направление к неврологу. Уровень железа в биохимическом анализе крови, который
она зачем-то отметила в бланке (какой смысл его определять без ферритина,
трансферрина и связывающей способности?– недоумевал Джонни, который, не
подозревая пакостей со стороны данного микроэлемента, то ли поленился, то ли
постыдился отмечать данные параметры в бланке), оказался несколько сниженным, а
раньше был нормальным! Когда Джонни вышел из кабинета, где он узнал результаты,
его сразу же осенила зловещая догадка: раковые клетки новообразования,
растущего где-то в его организме, сжирали железо! А может, срабатывал некий
защитный механизм, противящийся подкармливать этим металлом быстро растущую
губительную опухоль. Даже свои зрительные симптомы Джонни интерпретировал
теперь в новом, паранеопластическом, свете: вероятно, злокачественная опухоль
спровоцировала реакцию иммунной системы, поражавшую теперь сетчатку обоих его
глаз!
Конечно же, обсуждать свои «раковые»мысли с терапевтом Джонни не решился, так как в любом случае, поступи он таким
образом, до появления явных признаков болезни она, наверное, отправила бы его
консультироваться по этому поводу не в онкологический центр, а в ПНД, а потому
просто попросил у неё направление на общий анализ крови. Сама же терапевт
никаких пугающих предположений на основании сниженного показателя делать не
стала, а лишь рекомендовала принимать какое-то железосодержащее средство,
называвшееся «железный дуралей» или как-то так.
Увидев в результатах общего анализагемоглобин 144 и гематокрит 45, Джонни вначале немного успокоился относительно
«анемии хронической болезни» (он ожидал гематокрит около 30), подумав «раковые
клетки ещё не всё железо у меня успели сожрать». Однако когда заметил
увеличение тромбоцитов (не в сравнении с нормой, т.к. теперь они были у нижней
её границы, но на фоне прежнего показателя) тревожные мысли охватили его с
новой силой.
Терапевт также почему-то ещё к тому жене испытывала особого энтузиазма направлять Джонни к неврологу, указывая на
отсутствие соответствующей записи со стороны офтальмолога в карте, но в конце
концов согласилась, добавив при этом: «Вы только объясните там подробно, что
окулист рекомендовал Вам обратиться, потому что у Вас такие симптомы...»
Джонни почувствовал себя глупо,будучи вынужден выпрашивать аудиенцию у врачихи, которая и в прошлый раз ему
ничего внятного не сказала относительно его состояния. Тем не менее, он питал
скрытую надежду, что его всё же направят куда-нибудь на обследования «в
приличное место».
Невролог вначале даже оченьудивила его. Когда Джонни рассказал ей свои симптомы, она понимающе кивнула
головой и сказала, что это, мол, «спазмы сосудов». Естественно, спрашивать у
неё, откуда она это знает было глупо, а потому Джонни с видом искреннего
удивления поинтересовался лишь, неужели в её практике ещё подобные случаи
встречались, на что врач ответила вроде как утвердительно, после чего выписала
уколы.
Это был отечественный препаратМесидол, разработка которого в своё время была почему-то заброшена в СССР – то
ли, как с тревогой предполагал Джонни, из-за жутких побочек, то ли по причине
общего сгорбливания медицины во второй половине восьмидесятых. Первым делом
тщательно изучив вкладыш, Джонни не мог не отметить для себя, каким
чудодейственным там преподносился этот препарат, по крайней мере, если судить
по списку показаний к применению – от инсультов и инфарктов до вегетососудистой
дистонии. Не иначе, государства Запада спешат внедрить его у себя,– думал он с
циничной иронией. Джонни догадывался о суровой правде: за бугром если и слышали
про Месидол, то задвинули его в разряд сомнительных снадобий с недоказанной
эффективностью, которые российская фарминдустрия скармливает нищим лохам,
которые если и помрут в результате, никто особо сокрушаться не будет.
Поэтому Джонни был поражён удивлением,которое выразила невролог, когда он ей сказал, что после десяти уколов чудодейственного
препарата его зрительные проблемы ничуть не уменьшились. Впрочем, он в любом
случае теперь больше концентрировал своё внимание не на этом факте, а на том,
направят ли его ещё куда-то для выяснения причин поражения глаз.
И действительно, врач записала его вдругую, более «центральную» поликлинику, к неврологу «второго уровня». Сама
она, надо думать, находилась на первом. Пытаясь представить себе
функционирование этой системы, Джонни невольно цинично подумал: Интересно, до
какого уровня нужно дойти, чтобы они разобрались, наконец, почему я теряю
зрение?!
Но деваться было некуда, и он принялсямысленно готовиться к предстоящему визиту, продумывая то, как лучше построить
рассказ о своих симптомах. Ведь говорить о них полностью, как есть, было
нельзя: Джонни догадывался, к какому специалисту его направят дальше, если он
расскажет правду о том, как видит своё отражение в стенах!
Зайдя в кабинет невролога второгоуровня, Джонни невольно отметил для себя: она значительно младше по годам своей
коллеги из его поликлиники. Но при этом, очевидно, у неё выше статус. Каким
образом ей удалось этого добиться?– недоумевал он. В чём секрет её
«профессионального успеха»?
По завершении приёма у него появилисьнекоторые соображения на эту тему, когда он подводил для себя безрадостные
итоги визита. После беглого осмотра и расспроса, невролог «второго уровня»
небрежно сказала: «Я там написала заключение для Вашего доктора». Джонни, не
готовый совершенно к такому повороту, вначале опешил даже: ведь он-то ожидал
разъяснений, что и как. Может, надо было спросить у неё? Но, с другой стороны,
тогда она бы просто сказала: «Ваш доктор Вам всё объяснит!»
У Джонни возникли нехорошиепредчувствия. Закрыв дверь кабинета, он принялся рассматривать листок, едва
державшийся в его сильно дрожавшей от волнения руке. «Что там такого страшного
написано? Почему она мне не рассказала?» – недоумевал Джонни. К счастью, у
«невролога второго уровня» был ещё отнюдь не худший из врачебных почерков. Джонни
удалось разобрать текст её предписания, адресованного врачихе из поликлиники
№666: «Изыскать возможность сделать МРТ головного мозга для исключения
органической патологии. Рекомендовать консультацию психотерапевта».
Формулировка поразила Джонни: чтозначит «исключить»? Ведь у него в любом случае была патология головного мозга, а МРТ может лишь помочьвыявить то, насколько она серьёзна! Но запись насчёт психотерапевта впечатлила
Джонни не меньше! Ему также показалась странной формулировка «изыскать
возможность». Получалось, при желании это можно сделать, но...
Прочитав же фразу ожелательности обращения к психотерапевту, Джонни задумался: «за что?» Ведь он
же так тщательно старался избегать в разговоре с врачихой упоминания своей
тревоги, беспокойства, разнообразных навязчивостей, делая упор исключительно на
соматических, физических симптомах. Ему только показалось подозрительным, когда
невролог спросила, усиливается ли тремор при
