кому не спешил.
— Кто там?
— Открывай, пока я не выломал эту чертову дверь! — заорали на площадке.
— Да только тронь мою дверь! — взъярился Матвей. — Я сам тебе что-нибудь сломаю!
Он щелкнул замком, догадываясь, что на лестничной клетке стоит тот самый псих, которому они собрались звонить.
«Наверное, отследил звонок», — понял парень.
Обеспокоенные воплями на лестнице, выглядывали любопытные соседи. Этим всегда что-нибудь нужно. Шоу нашли!
— Все в порядке! Это он так шутит! — Матвей поспешил захлопнуть дверь за психом. Им оказался высокий парень с широким разворотом плеч, похожий на военного спецназовца.
— Где она?! — здоровый бугай, в ответ на приглашение зайти, впечатал Матвея в стену, зажав его горло согнутой рукой. Парень почувствовал, как ноги отрываются от пола и начал откровенно задыхаться, пытаясь высвободиться из железного капкана. Совершенно белые глаза спецназовца готовы были убить, а пудовый кулак уже летел, чтобы врезаться с размаху Матвею в
челюсть, выбить половину зубов, сломать нос или, в лучшем случае, проломить стену прихожки.
— Стоять! — рявкнули сбоку и на кулаке повисла Ритка, подлетев откуда-то сзади. — Отпусти его, ты мамонт!
Мужик хотел сгоряча стряхнуть с себя девушку, но она намертво вцепилась в его бицепс, рискуя сломать ногти, которыми, кстати, она и впилась в мускулы качка, ногти Рита сделала буквально вчера и теперь твердо
решила проверить их крепость на этом психе — расцарапать ему всю морду. Бугай растерялся от такого напора маленькой женщины и Матвея отпустил, даже отступил на шаг, на всякий случай. Парень схватился за горло, с хрипом вдыхая воздух, Рита кинулась к нему. Виновато поглядывая на них, мужик затоптался на коврике.
— Звонок был отсюда, — упрямо высказался псих, обвинений с Матвея он не снимал.
— Я же сказал тебе, что нашел этот телефон, — хрипел парень.
Бугай обмяк, словно из него выпустили весь воздух и рухнул на полку для обуви.
— Я все кругом обыскал, — с горечью пожаловался он. — Ушла четыре дня назад и пропала. Трубку не берет, сама не объявляется, а тут ваш звонок. Нервы не выдерживают! Знал бы, что так все обернется, ни за что бы туда ее не потащил. Но если вы нашли телефон на дороге, значит, она где-то рядом! — снова вскинулся бугай.
— Ничего это не значит, — Матвей с легкостью разрушил его надежды. — Ты сам-то, кто?
— Павел Слепнев, я ее брат.
— Матвей Окунев.
Мужчины пожали друг другу руки, словно не они пять минут назад готовы были раскроить один другому черепа.
— Давайте пройдем на кухню, чего в прихожей-то разговаривать, — Рита, с опаской, отошла на шаг, пропуская вперед бугая Слепнева, а Матвей остро, как никогда, почувствовал, насколько мала его
квартира. Павел занял ее всю собой, голову он нагибал, чтобы случайно не задеть притолоку.
Пока Риточка собирала на стол, разогревала борщ и картошку с мясом, мужчины помалкивали, хотя Павлу очень хотелось излить кому-нибудь душу — это было видно невооруженным глазом. Он ерзал на своей табуретке, не знал, куда деть кулачищи и поглядывал то на хозяина дома, то на Риту, но пришлось терпеть до конца обеда. После еды Матвей открыл форточку и закурил, предоставляя Ритке начать допрос, та быстренько убрала посуду, просто сбросив ее в раковину, и уселась напротив гостя.
— Ну так кто же такой Лука? — задала она первый мучивший ее вопрос.
Павла не надо было подгонять.
— Вы бы видели его, — начал он, кипя от переполнявшей ненависти. — Молодой бог! Высокий, красив, как дьявол! Светлые волосы вот такими кудрями до плеч, глаза ярко-синие, за голосом можно пойти, как крыса за дудочкой. Я сам, когда увидел, залюбовался на эту скотину, рот закрыть не мог. Картина! Глаза отвести невозможно! И главное, я свел их вместе своими руками! — парень посмотрел на кулаки, которые так безответственно подвели его и предали. — У моего друга был день рождения, ну я и взял с собой Маргошку, чего она киснет дома одна.
— У нее нет подруг? — вставила Рита.
— Есть, почему нет? — вздохнул Павел. — Только после аварии, после смерти родителей… — поправился он. — В общем, закисла она дома, никуда не выходила и я, можно сказать, силком вытащил ее в люди. Думал: хоть повеселится, а веселится теперь эта тварь!
Он выпил воды из стакана и продолжил:
— Маргошка сразу же в него влюбилась, с первого взгляда, я это почувствовал, и она понравилась тому козлу, ведь она же красавица у меня, — с нежностью улыбнулся парень. — Как уж они успевали встречаться, не знаю, а только через неделю она заявила, что уходит к нему. Они, мол, с Лукой не могут жить друг без друга, особенно он, ему, типа, нужна ее поддержка.
— Тебе надо было настоять, — тихонько ввернула девушка.
Матвей молча стоял у окна. Сигарету он докурил и наблюдал за Риткой, то, что он видел ему откровенно не нравилось: смотрит на этого Пашеньку-мамонта с жалостью, а на него, Матвея, ноль внимания, словно и нет
его. Мамонт-Пашенька заливается соловьем, только что не плачет. Видели мы таких, знаем, окучивать баб можно разными способами и этот ничуть не хуже других, а, может, даже еще и лучше, вон она как плывет, еще немного и сядет к нему на колени, чтобы утешить, как следует. Матвей шумно выдохнул и сжал губы, уговаривая себя, что ерунда это все, его воображение, но мысли вертелись, возвращаясь к теме: Павел выше его, сильнее, а бабы любят тех, у кого бицепсы, неважно, что мозгов при этом нет, им главное красота, не Ритка ли сказала, что девочки любят глазами и она в этом случае ничем не отличается от дурищи Маргоши.
— Попробовал настоять, — охмурял Пашенька-мамонт чужую женщину, горько усмехаясь при этом, явно, чтобы вызвать побольше жалости. — Запирал ее в комнате, провожал в школу, встречал из школы, плевать, что смеются, а она есть перестала, разговаривать со мной перестала, сидела и строчила ему SMS-ки. Видела только его, грезила наяву, а потом все равно убежала, так что все это было бесполезно. Вот только я стал у нее врагом номер один, возненавидела она меня.
— Паш, она же не серьезно, пойми, — Ритка не сводила глаз с мамонта и, как бы жалея его, положила ладонь на сжатый кулак. (Матевей дернулся — все, повелась!) — Это еще детство, на самом деле, она любит тебя, у нее никого нет, кроме тебя.
Матвей прошел мимо них на свой стул и, словно бы ненароком, вернул ладонь своей женщины на место, одарив соперника мрачным взглядом. Обломись! Павел тут же спрятал кулаки под стол, посмотрел виновато.
— Ну вот, а потом она вернулась, этим же вечером. Он ее выгнал. Что-то Маргошка сделала не так или сказала не то, в общем, пришла домой. Краше в гроб кладут, закрылась в комнате и лежала. Не плакала, а просто лежала неподвижно, а я не знал, что делать. Через два дня этот дьявол позвонил ей и позвал обратно.
Поникшие плечи здоровенного мужика, который не может справиться с девчонкой и набить ее обидчику морду, вызвали у Матвея презрение. Не может удержать сестру, а лезет отбивать его Ритку!
— Запер бы в комнате, повысил бы голос, в конце концов! — разозлился парень. — Может, ее просто надо было хорошенько выдрать, чтобы по мужикам не бегала? Ремень достать ты не пробовал?
История с девчонкой начинала надоедать, к тому же ему совсем не нравились Риткины взгляды, которыми она награждала Пашеньку, а то, как она погладила ему руку!..
— Матвей! — укоризненно округлила глаза его собственная женщина, которая проявляла интерес к другому мужику, прямо на его, Матвея, глазах.
— Ладно, молчу, — проворчал он, подвинул свой стул к Ритиному и сел, демонстративно обняв ее рукой за плечи. Ритка удивленно покосилась на него, но не возразила.
Пашка продолжил:
— Он позвал, и она сорвалась, сбежала из запертой квартиры, пока меня не было, а вечером пришла снова полутрупом, опять он ее прогнал, — парень посмотрел на Матвея. — Может, ты и прав, может, действительно надо было… Но я не мог даже ругаться на нее! Если бы этот гад хорошо к ней относился, я бы сам, за руку ее отвел, лишь бы она была счастлива, но Лука вытирал об нее ноги, а Маргошка готова была ему их целовать.
Риточка вздохнула и прижалась к Матвею.
— А набить морду Луке тебе не приходило в голову? — парня уже начинал бесить этот бугай. Отследил же он его звонок, и его же чуть не придушил легким движением руки, почему же с Лукой он так церемонился?
— Пробовал много раз, — возразил Павел. — Только у него папа — важная шишка и драться мне приходилось всегда с телохранителями, а этот гад только смеялся. К тому же Маргошка обещала покончить с собой, если я что-нибудь с ним сделаю. Я в гневе сказал ей, что убью его, а она заявила, что тоже жить не будет!
— Бедная девочка, — прошептала Ритка.
— Паша, — сдавленно донеслось от двери.
Бледная до синевы Маргоша ласточкой пролетела через кухню и повисла на Павле.
— Паш, прости меня, пожалуйста! Он подлец! — девчонка рыдала в голос, потерявшись в лапищах своего брата. — Он скотина! Он меня не любил! Забери меня домой! Забери! Давай уедем, прямо сейчас!
Под мышкой Матвея, прямо под его ухом громко всхлипнули. Он удивленно посмотрел на Ритку, которую опасался выпустить из своих рук. Девушка увлеченно размазывала по щекам слезы и самозабвенно хлюпала носом, ткнувшись им ему в бок.
Павел стиснул Маргошу и, кажется, тоже готов оросить ее макушку слезами. Скупыми, мужскими. Сейчас они устроят настоящий потоп в его кухне, а у него ламинат не водостойкий!
— Цыц! — грохнул он кулаком по столу. — Прекратить реветь!
Все трое подскочили и уставились на него мокрыми глазами. Пашенька-мамонт тоже. А еще собрался соблазнить чужую женщину, слабак и плакса! Из-под мокрой подмышки выглянули красные Риткины глаза.
— Маргоша, сядь сюда, оторвись от брата! — распорядился Матвей. — Паш, доставай из холодильника торт, тебе только руку протянуть! Рита, ставь чайник и налей этой несчастной борща. Пусть только попробует не съесть! — подавил на корню он возражения девочки. — Павел, не встревай, ты вообще не умеешь детей воспитывать! Лучше залезь еще раз в холодильник, там в дверце должна стоять водка! — из шкафчика он достал стаканы. Пить, так пить!
— Я водку не буду! — замахала руками Риточка.
— Конечно, не будешь, — согласился Матвей. — Никто тебе ее не нальет, можешь выпить свою Сангрию, которая из Испании осталась.
Ритка надулась. Сама же сказала, что водку не будет, так чего обиделась? Пойми этих баб!
Маргоша с ужасом уставилась на полную тарелку борща, но поймала неумолимый взгляд Матвея и неуверенно взялась за ложку.
Водка была разлита по стаканам: первая порция пролетела синей птицей, вторая сизым голубем, следующий стакан был выпит уже спокойней и под горячую закуску. Остатки картошки и котлеты Риткиной матери прошли на «ура». Матвей сходил на балкон и принес вторую бутылку, игнорируя беспокойные взгляды своей легкомысленной женщины.
«Надеюсь, ты поняла, на кого
