части непонятные мне силы. Хочется лечь на землю, как-то укрыться, а куда спрятать голову, я не понимаю. Всё в чёрно-белом изображении.
К эпицентру взрыва ложись, так меня в армии учили. А если всё небо рвётся на части? Ты весь в том эпицентре, наверно, и вся наша земля. А на светлой полосе неба вырисовывается чёрный мечущийся объект - это так страшно. И он не один там барражирует мрак ночи, их много.
- Тебе такие страшные сны снятся, они из области фантазии. Ты фантазёр!
Распутин не спорит с рыбачкой Соней, но и согласиться с ней не желает. Похоже, что эта реплика задела его за живое, потому что он вздрогнул.
- Я не люблю современных фантазий. Там столько ужаса, что дети, которые смотрят эти фильмы, непременно получают огромные душевные травмы. В них заранее закладывается страх, и они уже его рабы на всю свою жизнь.
Мне кажется, что фантазия должна быть доброй и вдумчивой. Человек её сам домыслит, это уже его право. А сон так и останется сном, там ты ничего не придумываешь. Ты только проводник чужой мысли, или события. А что-нибудь тебе хорошее снится?
- Во сне я собираю красную ягоду. Её на болоте очень много лежит. Но самое интересное то, что наяву я в этих местах никогда не был, только во сне. Начинает сон сниться, и я узнаю там тропинки, по которым уже ходил в предыдущих снах. Одни и те же места снятся. Так и хожу я там, собираю ягоду. Бывает, что собираю кишмиш и виноград, это всё в лесу происходит, их там целые заросли. Деревья, увитые обильными лозами, полные спелой ягоды. Тоже одни и те же места.
- Очень интересные сны, полные романтики. Наверно, в таких снах ты отдыхаешь. – Софья сейчас улыбается Распутину, проникла в его тайну. Как фея, она меняется, и рассказчик всё это замечает.
- Вряд ли там отдохнёшь, так же идёшь, движешься, может, душа отдыхает! Но есть сны, которые, наверно, никогда не разгадать!
- Гришенька родной, мне расскажи, пожалуйста?! – фея уже чарует Распутина своим обаянием.
- Безусловно, это вещие сны. Их немного, но они яркие. Снится мне Храм Господний в Иерусалиме, я там никогда не был. Но знаю, что это он, душой это чувствую. Златоглавый храм, стоит на вершине горы. Там такая мощная энергетика, что каждой клеткой своего тела это чувствуешь: ни с чем не спутаешь. И солнце ярко светит! Невольно восхищаешься этому эффекту природы: даже во сне чётко передаётся. Всё так и задумано Богом, место такое. Ничего не искажается!
Можно сразу сказать, что этот сон сбудется, Распутин побывает в Иерусалиме, и в Храме Господнем. Его последующая жизнь так и сложилась, всё стало реальностью, но это долгие годы его жизни.
А вот что осталось его загадкой на всю оставшуюся жизнь, так это другой сон. Но, похоже, что этой разгадке ещё не пришло время.
Высоченный храм. Мраморные, хорошо отделанные светлые стены. Или дворец такой. Но там внутри него вода. Гришка плывёт на лодке или идёт по ней. Он этого не понимает – как? Но легко движется там по зеркальной глади воды. Она поражает его воображение своей прозрачностью. И на его душе такая же чистота и покой. Сначала он не понимал, почему это происходит: такое восприятие чистоты и гармонии - в его мозгу? Разгадка проста.
Где-то недалеко капают редкие капельки воды: кап-кап. Их хрустальный звон в полнейшей тишине храма четко слышен Распутину. Тут всё живо, ничего не придумаешь. Отсюда ощущение чистоты и душевного равновесия. Задумка такая, чтобы человек понял это!
Потом видел мраморные колонны, лестницы, уже снаружи храма, дворца. Я так и не разобрался, что это было. Что я видел в своей жизни? Как уже говорил раньше: берёзы, да соломенные крыши. И то это лёгкая память раннего детства: ярко выхватила, вспышка такая, и на всю жизнь. А тут дворцы, да храмы, как будто они сошли сюда из учебника древней истории, не иначе.
Пока рыбак рассказывал Софье свои байки, сейчас он сам не хочет, чтобы это по-другому воспринималось, лодка слегка отплыла от берега, и он взялся за вёсла.
- Видишь, какие сказки могут присниться человеку? - это он Соне. Та всё находится под впечатлением рассказанных снов. – Не надо в это верить.
- А я верю тебе! – тут твоя душа есть, в каждом твоём слове.
Распутин досадливо поморщился. Не хотел он, чтобы кто-то ещё раз заглянул в его душу. Таких людей было мало в его жизни: именно, кто по-настоящему понимал его. Первой была его бабушка.
Даже мама до конца его не понимала, у неё на переднем плане была работа, ей надо было кормить семью. И жена не понимала. Между ними события и громада человеческой жизни, что как глыба способна раздавить любого человека. И его личная жизнь.
Софья всё же получила на это право, даже не от Распутина. Как там это получается на космическом уровне? Наверно, и она сама того не знает. Проще сказать, они родственные души.
Не всякий человек может сказать про себя всю правду. А исповедаться в церкви ещё тяжелее. За всю жизнь многие люди этого не сделают. Поэтому не зря на Руси говорили: чужая душа потёмки. Там можно только блуждать незнакомцу. А кто-то зашёл в эту горницу и сразу зажёг там свет, это образно сказано.
Кто это знает - хозяин? Знает! И ещё тот, кто может там быть!
Рыбы было немного, её определили в садок, что под тальниками в воде находится. Набрали котелок воды и двинулись к своей землянке. Встречает их там семейство грибов, те снимают перед гостями свои шляпы. – Присаживайтесь, пожалуйста, гости дорогие!
Когда пили ароматный чай, то и Распутин заметил, что никогда он не был такой вкусный, как сегодня. Но Софья своих секретов не выдаёт.
- Ладно, хозяйка, и тебе вечером будет сюрприз от Распутина. А пока надо снова работать.
Вечером проверили сетки, и Гришка уже потрошит ножом двух сомов по килограмму весом. Софья удивляется: Зачем?!»
- Много будешь знать – раньше состаришься!
Та думает: «Уху мы варить не будем, это точно!»
- Может жарить?
- Теплее стало, но до истины ты не докопаешься.
Гришка растопил печку, та уже на своём законном месте стоит. Когда та хорошо прогрелась, образовались угли. Затем снаружи землянки рыбак подвесил в трубу на прутике тушку одного подсоленного сома.
Через десять минут деликатес был готов. Аромат был настолько силён, что Софья места себе не находит.
- Ешь, красавица! Только пальчики не откуси! – это Гришка подзадоривает её. – Не проглоти их!
- Язык что ли? - дразнится Софья. - Руки и губы у неё в жиру, глаза искрятся весёлым блеском, но оторваться от здоровой и вкусной еды у неё нет сил. Явно, что эта пища не домашнего приготовления. Тут всё на глазах происходит. И сама она не может похвастаться, что ела что-то подобное в своей жизни.
Два сома исчезли, как будто их и вовсе не было на столике. Теперь надо запить это дело чаем. И скорее упасть на царские полати отдыхать. А сырая одежда пусть возле печки висит, сушится там.
Горит в землянке спиралька, травит недовольных комаров. Те вовсю возмущаются, но вынуждены прятаться на улице за плёнкой. Пусть они там и зудят своё. А рыбакам сейчас как никогда комфортно, сухо и тепло. Чем не романтика?
Голова Софьи лежит на груди Распутина, она на всей рыбалке главный романтик. Такое у неё законное право, и сейчас она восторгается.
- Вот видишь, как всё хорошо у нас, не зря мы взялись за это дело. Тут даже дождь не страшен. А если всё хорошо сделаем, то тут и зимой можно будет отдыхать и рыбачить на речке.
- Какие у тебя планы?! – восхищается Григорий. – Есть и среди женщин отчаянные рыбачки, но их мало. Ты, наверно, пополнишь их ряды, и мне с тобой веселее будет.
Кстати, мне государственную работу обещали, на насосной станции. Хватит, по рынку с тележкой носиться, четыре года на это дело ушло. И официально оформлять нас никто не хочет, получается, что это мои потерянные годы. Не задумываясь, мне оттуда надо уходить.
Но тут заговорила Софья:
- Я не хотела тебе говорить, Гриша, но всё равно это надо сказать. Я разговаривала со своими детьми на счёт того, чтобы ты у нас жил: они молчат. Память об отце сильнее их разума, вроде, как маму у них забирают. Не обижайся! Они тебя уважают, но боятся сделать шаг мне навстречу.
- Нисколько не обиделся! Это их право выбирать, как им лучше жить и с кем жить. Отца им всё равно никто не заменит, и они это прекрасно понимают. Хоть он и умер, не хотят они его навсегда терять. Им его память дорога, о тебе они не думают, ещё возраст не тот. А я не бедствую, у меня есть своя квартира, так что про это можно было вообще не говорить.
- Я хотела, как лучше сделать, чтобы всем хорошо было. Но у тебя жить я тоже не смогу. Пойми, детей одних оставлять – грех большой. И тебя я терять не хочу. Спасибо, что сейчас мама с ними остаётся. А так бы совсем плохо было бы, рыба того не стоит.
Пусть пока всё будет без изменения, ладно, Гриша. Ради детей тебя прошу!
- Я согласен, пусть всё так и будет, как ты решила. Это самый простой выход из создавшегося положения. И многие годы этот вопрос уже не поднимался, зачем изболевшиеся души тревожить.
Утром собрали рыбаки сетки, спрятали их у землянки, чтобы их с собой не тащить, и поплыли к своему шалашу. В свой рай за грибами. А там их, как гвардейцев на параде, счёта им нет, все бравые ребята. Ждут их грибы, не дождутся.
Ахнула Софья и давай их до лодки сначала пакетом, потом охапками носить. А грибница она знатная, от её глаза грибам трудно укрыться. И Распутин с радостью смотрит на её счастье. Хотя она вся мокрая от утренней росы, но она счастлива. Именно здесь на природе, вдали от всех своих домашних проблем, и только тут её красоту можно увидеть, хорошо рассмотреть её и восхищаться ею.
- Как мы всё это потащим, – изумляется Софья, глядя на большую гору белых грибов, – у нас рук не хватит. Да ещё рыбы сколько поймали.
- Поплывём другим путём, по озёрам, так можно будет почти до самой дороги добраться. Только выберемся мы на трассу чуть выше, чем прежний раз выходили. От последнего озера всего с километр расстояния будет до дороги, может и того меньше. Ты там никогда не плавала, Софья, но другого выхода у нас нет. Будет тебе экскурсия по новым местам. Всё не на руках да своём горбу весь груз тащить на трассу.
Плывёт загруженная до краёв лодка прямо по кувшинкам, другого пути тут нет. Хоть и жалко Софье всю эту красоту портить, но здесь их плантация, не пройти, не проехать. Терпите, милые! Вот и ондатра вылезла из воды, положила свою рыжую голову на кувшинку и удивлённо смотрит на странных паломников. «Что они здесь тащатся по моим владеньям, похоже, что заблудились страннички. – Геть отсюда!» – совсем по-русски ругается канадская красавица.
- Вот это приём! – смеётся Гришка. – Совсем страх потеряла рыжая бестия. Сколько я вашего брата на шапки перестрелял, со счёта сбился. А теперь эти шапки никому не нужны, столько вас расплодилось, что наглеть стали.
Малые озёра закончились, и дальше их ожидало огромное озеро с табунами уток. Те шумно встали на крыло и делают облёт своей территории. Они тоже недовольны и долго ругаются на своём языке. Хорошо, что их рыбаки не понимают. Но те сами быстро успокоились, куда людям до них «реактивных». Плывут себе по озеру «пердячим паром», никому они не мешают. Ну и пусть себе плывут.
И этих «реактивных» Гришка немало перестрелял за свою бытность на охоте. А сейчас невольно надо всех прощать, лишь бы они его простили. Тогда азарт руководил человеком, его азартная душа.
