Галаверда взмахнул ногой и со звучным «чвак» Гришка самолетиком спикировал харей прямо в грядку с арбузами. Быки – в стойку, и снова звучных – «чвак», «чвак»! И двое следующих туда же – за Гришкой. Третий бык поднял руки и орет: «Брат, я свой – из ментов!» Но Галаверда его уже не слышал и отправил ударом в живот в арбузную кучу. Тот воткнулся в нее задницей и замер как мумия. Потом мне и Эльвирке пришлось тягать их всех до машины.
- Да, это правда, - сказал Буряк. – Воров они не жалуют. У них транспарант в штаб-квартире висит с надписью: «Россия без воров, жидов и коммунистов!»
- Ну, если без воров в России, - сказал Половинка, - тогда ты без работы останешься. Ха, ха, ха!
- Да, нам без воров в России не надо! Ха, ха, ха! – согласился Буряк.
- А вообще, Александр Васильевич, - спросил Костя, - Вы для чего нужны?
- Ха, ха, ха! Как для чего! Ха, ха, ха! – захлебываясь и сквозь слезы, отвечал Буряк. – Вот ты поставил свой дом или магазин под нашу охрану и работай спокойно.
- А я полагал так: я плачу налоги и милиция уже должна охранять мой дом и чей-то магазин. Ваша же роль – быть охраной на заводах и фабриках, где администрации проще нанять вас и не думать об организации мероприятий по предотвращению хищений внутри предприятия.
- Это не правильно.
- Что платим налоги? Согласен.
- Нет. Что милиция должна охранять твой дом… То есть не только они… И мы тоже.
- И я должен платить дважды?
- Да, нет же! Понимаешь, у государства не хватает средств…
- Скорее не хватает мозгов у власти – это в лучшем случае. В худшем – все это делается намерено, то есть Россией правит вор.
Буряк заерзал на стуле; достал из брюк платок; вытер с лица, выступивший пот и заторопился на службу.
- Так, ребята! Спасибо за компанию. Тебе тоже, Виктор. Не опаздывай на совещание. А то Сорока – новый глава, парень серьезный. Хотя, что тебе уже. Сам бежишь… Давайте, всем пока!
- Лучше – прощай! – помахала ручкой Катя.
- Ну, зачем ты, так… Костя? – расстроился Половинка. – Уважаемый в районе человек.
- Ха, ха, ха! Это хамло? – Катя указала пальцем в сторону уходящего Буряка. – Он, когда в ГАИ работал и выдавал регистрационные номера, такой тварью был. А сейчас – ну прямо ангелочек!
- Ну не надо, не надо так…, - сказал Половинка. – Не судите и не судимы будете. Да и жизнь – она круглая. Кому как еще повернется.
- А замечания делать можно? – спросил Костя.
- Нет. Это тоже осуждение, - ответил Астафьев.
- О, как удобно! Вы прямо, как наш председатель Православного союза рассуждаете.
- Это Ишачок-то? – усмехнулась, Катя.
- Исаак Ферштейн. Катя, не умничай! – повысил голос Костя.
- Не ори! Дубина! Тоже мне – праведник. Помоги лучше газ провести.
- Это где? – спросил Половинка.
- В станице Ладожской.
- А где … эта станица?
- Где, где… в Караганде! Никто в крае не чешется. Я за пол улицы денег уже заплатила. То за проект, то еще за хрен знает, что?
- Сколько уже отдали? – спросил Костя.
- Да, с каждого двора не менее полторы сотни тысяч деревянных.
- Я за двести тысяч газ себе провел. С долгами кое-как рассчитался.
- Ну, да. За нас бы и не взялись, если бы на нашей улице ветеран войны не жил. Да и то, как только дедок вдруг ласты склеил, так тут же какой-то Гитаренко из администрации стал задницей вилять. Насилу угомонили его.
- Эх, Россия, Россия! У нас уже не эпидемия, а пандемия началась. Воруют и грабят все! Кто открыто, а кто в рамках Закона.
- Это как в рамках Закона? – спросил Половинка.
- Пока я проводил себе газ – думал: БТИ и газовики меня разденут до гола. Маломальская справочка – 170 рэ. Копия с паспорта домовладения не менее трех тысяч. Кусок трубы вварить – проект: три листочка – не в одну тысячу!
- А открыто?
- Открыто? Вот, Буряк промолчал. А его парней – Теплова Сашку и Половникова Кольку год назад братья-казаки из «Казачьего куреня» ох, как отметелили.
- Да ты, что? И за что?
- Остановили. Видят – номера ставропольские, и вдруг им пообедать захотелось. Накормили. Теперь их до сих пор воротит от слов: «Приятного аппетита, товарищи милиционеры. Смотрите – не подавитесь».
- Под зад их всех надо, - сказала Катя. – Как-то по телевизору смотрела «Новости», там какой-то депутатец хренов и фамилия у него, что ли Брикетов гнал порожняк на тему: «Давайте отберем деньги на газ у лошарых глав районов. Сами же этих лохов двигают, затем народ опускают и будто никто тут не причем.
- Кого ты собралась гнать? – с усмешкой спросил Половинка.
- Да, хотя бы и с тебя начать. Потом губернатора… Тут, ха, ха… Как-то Мазолина по больницам носилась. Орала, как пострадавшая. Как только слиняла – снова тот же бардак.
- Нет Бога в душах людей. Нет, - вновь запричитал Астафьев.
- Да, что ты заладил, Ленька: «Нет Бога, да нет Бога». Вон наш благочинный. Земли ему не хватило своей, так он оттяпал у деда-соседа кусок. Тот к нам в администрацию. А ему в харю комбинацию из двух рук – член-фигуру. Мол: дедок воткни ко шашку в ножны, а то топорик в Магадане выдадим. Ниже травы, тише воды стал.
- Бог нам всем Судья, - сокрушенно выдохнул Астафьев.
- И опять на те же грабли…, - сказал Костя.
- Это как? – спросил Половинка.
- В начале двадцатого века страну всколыхнуло. Выводы не сделали. Тогда стихия толпы в феврале семнадцатого года смела монаршую власть. В октябре девяносто третьего опять волнения…
- Ой, не напоминай, - замахал руками Половинка. – Если бы буча народных депутатов Верховного Совета РСФСР одержала верх – не было бы и этих депутатов и нас. Февраль семнадцатого – самое страшное время в истории России. Убивали всякого – прилично одетого. И такое могло бы случиться и в девяносто третьем году.
- И случится. Выводов-то опять не сделали. Не буча народных депутатиков страшна, а стихия толпы.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, развязали в Чечне гражданскую войну. Ну, на время отвлекли народ от ощущения собственной нищеты. Стихла стихия. Ну, хорошо, можно еще раз взорвать парочку домов, самолетов и пустить под откос очередной поезд. Что дальше? Кстати – пароходы еще не топили в морях и реках.
- Ты хочешь сказать, что это все дело рук Москвы?
- Я считаю, что Москва все это знала, знает и отслеживает.
- Я согласен с тобой, что кто-то из официальных лиц все-таки владел информацией о предстоящих диверсиях, но не доложил по долгу своих служебных обязанностей в соответствующие структуры. Но это же обыкновенное предательство; измена Родине отдельных людей.
- Правильно – обыкновенное. Но по обыкновению разрушили промышленность, сельское хозяйство, науку и прочее. И вот уж очень много сейчас этих отдельных людей во всех структурах государственной власти. Вы помните ощущение собственной нищеты?
- А как же. В детстве мне было стыдно друзей домой к себе приглашать.
- Да. А когда люди выбирают на что потратить свою получку: или купить дрова, чтобы не замерзнуть зимой, или купить еды, чтобы не умереть с голоду. Сегодня в России таких тридцать процентов. Москва развозит по Миру дорогие подарки, борется с гуманитарными катастрофами, а сама сидит на вулкане.
- Да, глупости все это. Народ богатеет…
- Не народ. А власть, ее холопы и спекулянты – от финансовых жуликов до барыг блошиных рынков.
У Кости зазвонил телефон.
- Да, слушаю! А, Исаак! Ну, и… Приезжай сюда. Кафе «Чайка». Хорошо, давай.
- Что, Ишачок? – кокетливо спросила Катя.
- Да, сиди, ты…, - махнул рукой Костя.
- Но все равно какая-то стабильность наметилась.
- Это затишье. Один толчок и вся Россия взлетела. Поэтому кто-то считает: пусть лучше один дом взлетит и на время людей отвлечет от власти бездельников.
- Ну, ты вроде бы и прав. Но у нас в России все на все завязано. Начни Президент крошить губернаторов – на следующих выборах тут же проиграет. Или губернатор нас… слетит! Народ ничего не решает.
- Ангела к трапезе! – в комнату вошел Исаак.
- Спаси Господи! – одновременно ответили Астафьев и Костя. Константин встал и троекратно поцеловался с Исааком. Также поступил и Астафьев.
- О, Исаак – ха-Наси (8)! Эксиларх (9) ты наш, – радостно и торжественно объявила Катя.
- Ой! Катька! Ты откуда здесь? – удивился Исаак.
- Сессия у меня, мой таннаи (10).
- На каком курсе?
- Четвертый.
- Что у тебя? - обратился к Исааку Костя.
- Был вчера на круге «Казачьего куреня». Бузят казачки. Чеченов бить в поход идти собираются. В Ставрополе сбор. Тамошний атаман, Валерка Галаверда объявил о сборе ста дивизий. Но это только повод. Народ нищ. Власть ворует. Как бы русский юг не загорелся. Батюшка не дал благословения бить чеченов. Говорит: «Вера наша Православная любовь и жизнь людям несет. Мы не латиняне крестоносные, и не басурмане какие. Ударишь ли ты по иконе топором, так и человек иконка Божия. Две половины в нас: от Бога и от сатаны. Как разделить. Хочешь ударить по дьяволу, а ударишь по Богу».
- Вопрос сложный. Русских грабят и чеченам отдают. Как тут себя сдержишь?
- Знаете, помню, - сказала Катя, - мне бабушка рассказывала. Было ей девять лет и брату ее, Коле – тринадцать. В сорок третьем, летом в город Токтогул в Киргизии пригнали чеченов. Грязные, ободранные, голодные. Стоят, трясутся.
Раскидали их по русским домам. Киргизы в юртах жили или в сараях дырявых. Чечены к ним не пошли. Русские люди с ними землей поделились, но работники они никакие. Воровством промышляли. Каждой их семье раз в месяц по барану выдавали. Они их резали и сушили на солнце. Затем срезали куски мяса и так ели. И как-то Коля оторвал кусочек мяса, и тут как назло чечен увидел. Схватил палку и айда за ним. Тетка Колина увидела это и на перерез. Сбила с ног чечена. Коля убежал. Чечен встал и орет: «Его убить надо! С него не получится человека!» Тетка на него с кулаками: «Ах, ты подстилка фашистская! Он же сирота круглый». Затем у них «хизри» какой-то председателю сельского Совета жаловался на плохое отношение к ним со стороны русских. Он им отвечает: «Вы Гитлера с хлебом, солью встречали, а мы с вами этим хлебом и этой солью делились. Что же вы хотите себе после этого – любви беззаветной?» Стали тогда они киргизов подговаривать: «Мы же с вами братья по вере. Давайте начнем вместе русских убивать. Киргизы перепугались. Как же так: пришли к нам русские и лечили нас, и учили нас. Но нет им, не сказали. Колхоз работал и днем, и ночью. Ночью в основном поля поливали. И вот киргиз по имени Артык Олтынбаев… У него на правой руке шесть пальцев было. Притащил в час ночи телегу, полную початками кукурузы. Распряг коней и завалился спать. Только упал на сено, как слышит: скрип, скрип. Встал и видит – чечен лошадь запрягает. Ну, и давай кричать. Киргизы набежали; догнали брата по вере и кетменями порубили. Когда Хрущев пришел, они быстро из Киргизии сбежали.
- Хорошо, что делать? – спросил Костя.
- В Ставрополь надо тебе ехать, - ответил Исаак. – Он тебя послушает. Ты с ним еще в девяносто третьем жидовы бастионы в Москве штурмовал. Нельзя допустить волнений. Нация итак в опасности.
- Ишачок, - вытянула вперед шею, Катя, - ты о какой нации печешься? О нации «ферштейнов»? Ха, ха, ха! Или о русских?
- Знаешь, Катя. Буряк скорее балерина, чем ты русская.
- Ох, ох, ох!
- Дело в том, - обратился ко всем Исаак, - в
