Куда путь держит Караван?

немцы?!
-    Да, нет. Просто милиция станет называться полицией.
-    Да ты, что?! А зачем?
-    Не знаю.
-    Вот, паразит! Внучек! Так он мне уже и «Ausweis» справил. Триста рублей ему отдала.
-    А Вы откуда про «Ausweis» знаете?
-    Валера! Мне-то уже девяносто три годка. В Германии я девкой молодой в войну батрачила у бауэра. Мне-то еще повезло. А кто на фабрику попал, да на рудники, тем тяжко пришлось. Наши, когда пришли, бауэр просил остаться у него. А я – нет, к мамке. Приехала в Запорожье. Мамки нет. Меня в Магадан. Немцам, видите ли, не сопротивлялась. Вот локти потом и кусала десять лет. Полегло сколько там наших. Норму не сделал – без еды остался. А без еды – какая норма? Вот так и решали с нами проблему общепита.  
-    Внучку-то сколько лет?
-    Двадцать восемь уже.
-    А что не работает?
-    Работал в Ижевске, на Автозаводе автоэлектриком. Завод развалился сюда приехал. Везде дурят. Стал каменщиком. Работал в Сочи у хозяина на доме. Пол дома построили – хозяин их прогнал без денег. Других нанял. И тех прогнал. Таких как он у меня пять семей – на мне сидело. Теперь – четверо.
-    Работу нашли?
-    Да, что ты! Халтурку!
-    Какую?
-    Трех сирот приютили. За каждого по двенадцать тысяч платят и невестке – восемь, как воспитателю. Вздохнули они малость. Жизнь почувствовали человеческую. А эти твари в Москве в ладоши хлопают – живем мол хорошо. Ага!      
-    А пенсия у Вас есть?
-    А как же.
-    И сколько?
-    Да, где-то больше двадцати тысяч. Мне-то сейчас она на что. Все детвора моя выгребает. Когда нужны были деньги – их не было, когда теперь не нужны – есть. Нет больших иезуитов нигде, чем только у нас в России.
-    У Вас ко мне какая просьба?
-    Да. Слышала – на Москву в поход людей собираешь? Возьми его. Я бы и сама пошла на супостатов за Россию, да стара уж.
-    В Церковь идите. Там сейчас Ваше место.
-    Какая там – Церковь. Безбожница – я!
-    Ан, нет! Вот там и есть сегодня Ваше поле брани, Елена Владимировна. Аминь!
-    Внучка-то возьмешь?
-    Пусть приходит – если не он, то кто же России поможет.
-    Спасибо, Валера.

                                             ***
    Автомобиль «Mazda» красного цвета на большой скорости мчался по трассе.
В машине ехал священник Александр Белых с матушкой Светланой. Были они у своего духовника Епископа Серафима, где исповедались и приняли Дары Таинства Святого Причастия. Батюшка, облегченный отпущением грехов, делился с матушкой ощущением окрыленной радости.
-    Да, Света, нет большего счастья, как не знать греха. Будто крылья выросли на спине, и хочется лететь, лететь, куда-то ввысь. Все-таки хорошо быть Православным человеком.
-    Это уж да, батюшечка, - согласилась матушка.        
    Двое парней в форме инспекторов ДПС заметив нарушение Правил дорожного движения, приготовились принимать меры. Один из инспекторов махнул жезлом и автомобиль, визгнув тормозами, остановился как вкопанный. Из окошка автомобиля выглянуло недовольное лицо батюшки. Инспектор приложил ладонь к козырьку фуражки, отрапортовал.
-    Инспектор ДПС, старший лейтенант Волобуев! Нарушаем Правила, товарищ! Ваши документы.
-    Вот, искушение, - пробурчал себе под нос священник. – Ребята, а где Дима? Он же всегда на этой дороге работал.  
-    На бэ-сэ (11)!
-    Где? - не понял священник.
-    В отпуске без содержания, - пояснил Волобуев.- Ваши документы!
   Священник позвонил по телефону и ему быстро ответили.
-    Павел Борисович, га, га, га! Узнали?! Да это, я! Тут Ваши ребята… да… да… хорошо!
   Священник протянул телефон Волобуеву.
-    Молодой человек, Вас Павел Борисович Семинитин просит…
  Волобуев взял телефон.
-    Да, товарищ полковник. Никак нет, товарищ полковник! Да, товарищ полковник! Так точно, товарищ полковник!
   Волобуев вернул телефон батюшке.
-    Ну, что, - вопрошающе с издевкой посмотрел на Волобуева священник.
-    Сказал, что я уволен еще вчера, - ответил Волобуев.
-    Ну, что же это такое? – неподдельно расстроился священник. – Молодой человек, давайте я поговорю с ним. И он простит Вас.
-    Насколько мне известно – день увольнения считается рабочим днем, - впал в раздумье Волобуев, - а уволили меня еще вчера. Значит, лейтенант Сорокин, Вам принимать меры.
   Сорокин подошел к священнику.
-    Инспектор ДПС, лейтенант Сорокин! Прошу Вас выйти из автомобиля и с документами проследовать к служебному автомобилю. Прошу больше никуда не звонить. От этих слов священник впал в полную прострацию и послушно проследовал к автомобилю. Он никак не ожидал по отношению к себе подобного «хамства» со стороны доблестной милиции.  
   Волобуев и Сорокин усадили в служебный автомобиль священника и его супругу и поехали в станицу Троицкую, где проживала эта чета. Но, не доехав пяти километров, съехали с трассы и остановились.
-    Выходите, - скомандовал Волобуев.
   Все вылезли из машины. Сорокин отвязал привязанного к дереву ослика и подвел его к священнику.
-    Так, батюшка, - строго сказал Волобуев, - Вам даруется сей ослик. Имя его: Арон. Отныне он Ваш!    
-    А машина, моя? – бледнея от ужаса, спросил батюшка.
-    Она пойдет в счет голодающих сирот России. И меньше вопросов. Быстро в седло! И не забудьте, матушку! Аминь!
-    Аминь! – повторили все.
   Проводив священника и матушку в добрый путь и, пожелав им Ангела в дорогу, ребята вернулись на место, где их ждала «Mazda». Затем на обеих машинах добрались до лагеря, где ловили рыбу Дима и Вова – подлинные инспектора ДПС. Переоделись, поели ухи и разъехались каждый по своим делам.
   Обратиться в милицию священник не решался. Он их боялся и тихо презирал. К ворам – себе дороже. И переступив через, свою гордыню, он пришел к Валерию Галаверде – Атаману Казачьего Куреня.    

                                             ***

   Увидев входящего в кабинет священника, Валера подошел к нему, наклонил голову и протянул к нему руки, сложенные крестом – правая на левой, ладонями вверх.
-     Благословите, отец Александр.
   Священник сложил пальцы правой руки так, что они изображали буквы: Ic. Xc., то есть Иисус Христос, и, осеняя Валеру крестным знамением, произнес.
-     Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
   Потом они поздоровались троекратным целованием. И Валера предложил батюшке сесть за стол.
-    Как поживаете, батюшка?
-    Слава Богу. Жаловаться грех.
-    А что – разве хочется?
-    Грешен, грешен, Валерий.
-    Что случилось… Хотя батюшка – я знаю Вашу печаль.
-    Ваши ребята?
-    Из семьи они потомственных казаков. Но от казаков у них остались всего лишь фотографии их предков.
-    Машина в порядке?
-    В порядке. Они Вам ее сегодня вернут. Вы уж будьте к ним снисходительны. Из нищих они. Да и грехи им отпустите. Епитимию или трудовую повинность им, какую наложите.
-    Грехи им отпустить? – священник поднес ладонь правой руки к своему лицу и затем сжал ее в кулаке. – Я им отпущу. Ох, как я им отпущу грехи эти. На всю жизнь запомнят.
-    Что же так сурово, батюшка? В милицию пойдете? Тогда прямо сейчас и идите и про машину забудьте.
-    Ну, что ты Валерий, - спохватился священник. – Никакой милиции. Обещаю. Но разве мне не было обидно, после того как мы с матушкой через всю станицу до дома на ослике проскакали. Ладно, я в седле сидел. А матушка? После такой джигитовки она на месяц выпала из… ну, ты понял откуда.    
-    Знаете, батюшка: из всей этой истории мне ослика только жалко. Через всю станицу столько перенес. И не забудьте его им вернуть. Идите с Богом, батюшка. Я не смею больше тратить на себя Ваше драгоценное время. Аминь.

1. Взглянем (воровской жаргон).
2. Имущественная или денежная поддержка заключенных (воровской жаргон).
3. Правление воровского сообщества в заключении (воровской жаргон).  
4. Отбывает срок лишения свободы (воровской жаргон).
5. Пятнадцать лет лишения свободы (воровской жаргон).
6. Глава Правления воровского сообщества в заключении (воровской жаргон).
7. Исправительная колония № 3.
8.  Князь в изгнании (иврит).  
9.  Наставник (иврит).  
10. Учитель (иврит).  
11. Отпуск без сохранения заработной платы.