Дело было осенью сорок третьего.
Иду я, молодой лейтенант, по базару. Кругом шум, торговля полным ходом. Навстречу взвод солдат с капитаном во главе.
- Лейтенант! – окрикнул меня командир. – С нами пойдёшь.
- Товарищ капитан, у меня задание… – попытался я возразить.
- Отставить. С нами идёшь. Диверсанта ловить.
Ну что, делать нечего. Прошли несколько метров. Капитан указал на мужика за прилавком. Мужик как мужик: в светлой кепке, полноватый, губы на пол-лица.
Офицер жестом приказал взводу рассредоточиться, а сам к прилавку подошёл и говорит что-то вроде: «Собирайся, ты попался».
А губошлёп в подлой улыбочке расплылся: «Да я что? Да я ничего, товарищ капитан…» И выхватывает из-под прилавка пистолет. Выстрел – капитан наповал.
«Огонь!» – кричит кто-то из взвода.
Я на землю падаю, достаю пистолет. Кругом свист пуль: подлец в кепке отстреливается, солдаты по прилавку из винтовок лупят… Немного в себя пришёл, ближе к прилавку подползаю, прицеливаюсь по диверсанту, щелчок… Не стреляет пистолет! Щёлк, ещё раз щёлк! Заело!
Оглядываюсь: паника, крики, люди врассыпную… А к подонку фашистскому, кажись, подмога прибежала… Вижу: почти всех из взвода нашего положили.
- Уходим! – крикнул кто-то губошлёпу в кепке. Тот наутёк…
Тишина. Лежу на животе ни жив, ни мёртв.
Подходят две женщины, щупают меня.
- Живой? Раненый?
Переворачиваюсь на спину, вздыхаю глубоко.
- Герой, – искренне произносит одна из женщин.
- Да, – говорю я сам себе. – Тот ещё герой. Лучше б пристрелили…
