Сержант Ерхан

последнее мгновение не сделал бы этого. Богатое воображение, некоторых наблюдателей присутствовавших там, рисовало, впоследствии, при разборе этого происшествия, страшную картину возможного. Что могло бы быть, если бы Ерхан чуть позже заметил супостата вооружённого топором?

        Какие-то мгновения, образовавшаяся в столе расщелина, сильно защемив, удерживает в ней топор. Это даёт возможность Ерхану тут же, стремительной  прытью покинуть ставшее смертельно опасным место его обычного пребывания. Володя в бешенстве  вырывает из  расщелины  стола  защемлённый ею топор. И,  с ещё большим  ожесточением и  яростным криком, похожим на звериный рык, боясь, что жертва уйдёт от расправы,  бросается за Ерханом, побежавшим  куда-то вглубь территории.  Надеясь настичь и зарубить его там. Быстро пришедший в себя  Ерхан в несколько длинных и сильных прыжков был уже далеко от него. Как яростно и злобно не кричал Володя, преследуя Ерхана. Но возможности  догнать его, с такими длинными и сильными ногами  вихрем уносившими его с места происшествия, у Володи, гораздо слабее его физически, совсем не было.

        Так  внезапно налетевшая стихия, не давшая времени Ерхану на первых порах опомниться, чуть было не снёсшая ему голову, беспорядочно перемешала все его мысли и чувства, отдав его униженного и оскорбленного, потому что позорно бежал с поля брани, воле спасительного инстинкта.

Первые мгновения и секунды все наблюдавшие за этим происшествием растерялись, даже бесстрашный ротный старшина Ожелас, бывший в этот день дежурным по части, не сразу пришёл в себя, чтобы понять и оценить так внезапно изменившуюся обстановку, но, опомнившись, далее, начал руководить поимкой и обезвреживанием злоумышленника. Наконец, усилиями многих людей – военнослужащих, под руководством Ожеласа и вскоре присоединившегося к нему  Ерхана обессилевшего Володю изловили, разоружили и поместили в каптёрку, и закрыли там до утра следующего дня. Ещё день колебались, решая, как поступить с ним, но теперь, уже с участием комбата майора Уварова и замполита старшего лейтенанта Мелкумяна, когда доложили им о случившемся. Комбат  был сильно возмущён и раздражён,  узнав, что натворил этот супостат, и предполагал сначала, отправить его на правёж на гауптвахту с максимально возможным сроком отсидки там. Уже было начал распоряжаться об отправки его туда. Но, решил, прежде, ещё до развода, утром, лично побеседовать с ним, не терпелось скорее всё выяснить и  пообещать ему, что за такие проделки, его служба не будет лёгкой. Хотел  разобраться с глазу на глаз с главным виновником такого, не совсем обычного происшествия; выяснить, что толкнуло этого супостата взяться за топор и определиться поскорее, как поступить с ним, как наказать его. И,  возможно, ещё хотел услышать его жалобные слова раскаяния, и обещания, что подобное больше не повторится.

      Когда  возмущённый  комбат  вошёл в каптёрку, то застал его  лежащим на матрасе  каптёрщика, с видом полного безразличия ко всему, что происходит, находился, будто в полной прострации.  И  не соизволившего даже, подняться и поприветствовать старшего по званию, как того требует устав воинской службы. Комбат никак не ожидавший этого,  пришёл в состояние ещё большей ярости,  стал угрожать ему, то гауптвахтой, то дис. батом. В бешенстве кричал: – мне обо всём доложили! Отправлю  тебя гада в дис. бат,  там отучат хвататься за топоры! Ты зачем мерзавец схватился за топор, ты объяснишь мне? – вопрошал озлобившийся комбат, ожидавший вразумительного ответа. На что, не менее озлобленный Володя, ничего ему  не говоря, и ничего ему не объясняя, дерзко ответил, продолжая и далее лежать на матрасе, так и не соизволившего подняться; злобно, как зверь, почуявший угрозу своей жизни,  прорычал ему в ответ: – я вас всех порублю. Комбат никак не ожидавший услышать такое, расстроенный и озлобленный,  поспешно вышел из каптёрки, понял, что диалог с этим супостатом бесполезен; распорядился временно убрать с пожарных щитов колющий, режущий, имеющий значительный вес инвентарь – ломы, багры, топоры, хотя до самой отправки из части, его держали надёжно закрытым в каптёрке под присмотром дневального.

  Теперь, хорошо  обдумав, и  внимательно изучив его личное дело, приняли всё же, другое решение и отправили его в психиатрическую клинику от греха подальше, чтобы не подвигал своим примером  других рядовых военнослужащих, к подобным действиям. Там (с опозданием) его признали непригодным к военной службе и через два или три месяца он был уволен из армии и отправлен домой. Этим действием он подтвердил, чтобы там где-то не расслаблялись, и впредь знали, что материал с такими навыками и повадками, как у него, не следует признавать пригодным к службе в армии. Напрасно кто-то подумал в военном комиссариате, призывая его на воинскую службу, что он утратил те, ранее приобретённые им повадки и навыки, если, что не так, хвататься за топор. И с помощью топора радикально решать возникающие  проблемы. Разрубать одним махом топора гордиев узел возникающих проблем.

После случившегося повреждённый топором бильярдный стол куда-то исчез, по распоряжению  комбата или замполита старшего лейтенанта Мелкумяна, его упрятали подальше с глаз долой, никто и никогда на протяжении всего срока службы уже не играл в бильярд. Это происшествие вывело Ерхана из состояния душевного равновесия, представлялось ему, а не поднимет ли кто-то ещё руку с топором или ещё с чем-то острым или тяжёлым на него. Ещё какое-то время грезился ему устрашающий топор, так неожиданно взметнувшийся над головой, чуть не убивший его. Он уже не был таким беспечным, стал более осмотрительным и подозрительным ко всем. Уж не мерещился ли ему этот злополучный топор в руках наказываемых военнослужащих позднего призыва. Оставшийся срок службы где-то около двух месяцев он без надобности не показывался среди сослуживцев, был как-то больше печален, задумчив и безразличен ко всему. Так как-то тихо и незаметно он демобилизовался из армии.