Дорога в Сад (продолжение 1)

полотенце и пошел в туалет. Он был свободен и я уже через пару минут вышел обратно в коридор. Постукивание колес – единственное, что нарушало тишину вагона. Все купе были закрыты, ни из одного не доносилась болтовня или музыка. Выйдя в тамбур, он оказался на редкость не прокуренным, я шагнул в пространство между вагонами и вошел в тамбур соседнего вагона. Тут тоже оказалось чисто и ничем не воняло. Миновав дверь, я оказался в плацкарте. И вот здесь я начал не на шутку нервничать. Нигде в проеме не торчала пятка с дырявым носком, обуви на полу не было вовсе, и стояла гробовая тишина. Я начал прислушиваться хоть к чему-либо. Только стук колес. Сделав шаг и попав между первыми койками, я огляделся. Там также как в моем купе были заправлены кровати, на которых никто не спал. Ни вещей, ни грязи, ни одной помарки. Дальше все шло по накатанной. В конце вагона я недоумевающее оглядел пройденное расстояние и у меня закружилась голова. Я схватился за первый поручень и немного постоял. Что за чертовщина?
То, что я понял дальше, чуть не вызвало у меня сердечный приступ. Поезд же стоял в Орше, не ехал! Откуда стук колес? Когда я шел умыться, поезд точно стоял. А когда я вышел из купе, он ехал… Нет. Он точно стоял, но стук колес был. Я осел, держась рукой за поручень и решая, куда сперва идти – к проводнику или в ресторан. За окном картинка была статичной, поезд явно никуда не двигался, однако стук колес все равно продолжался. Голова кружилась, но стало легче и я выпрямился. Тяжело вздохнув, двинулся в сторону ресторана. Раскрыв дверь со стеклом посередине, я растерянно оглядел зал. Пусто. Бармен отсутствовал тоже. Бутылки и посуда, все прочие принадлежности были на своих местах. Все блестело и сияло чистотой. Я протер глаза – ничего не изменилось.
Неожиданно меня посетила мысль не возвращаться в купе, а пройти дальше, в следующий вагон. Решено. Аккуратно ступая, я дернул ручку двери. Она не поддалась. Но такого не может быть, посетители другой части поезда также имели возможность ужинать в ресторане, кто мог запереть дверь с одной стороны, но оставить открытой с другой?! Оставалось только вернуться обратно, вышибить эту махину было не в моих силах. Добравшись до своего купе, я еще раз проверил его. Там никого не было. Теперь вся надежда на проводника, он-то должен знать, что происходит или что произошло. Живот начало крутить, но не от голода, а от нервного напряжения. Я постучался в его кабинку. Тихо. Поезд стоял, двери наружу закрыты, на платформе пустота, только вокзальная башенка с желтой надписью «Орша» хоть как-то поддерживала связь с этим миром. Я постучался громче и даже крикнул, на случай, если тот уснул. Едва коснувшись ручки, я понял, что дверь не заперта. Сердце упало в пятки. И здесь пусто. Его диванчик также аккуратно заправлен, везде убрано, ни соринки. На низком столике я заметил связку ключей. Ее я тут же свистнул, возможно, она могла открыть хоть какие-то двери.
Сначала я вышел в тамбур и попытался раздвинуть двери руками, но попытка провалилась. Они намертво замкнулись. Теперь оставалось бить стекло и я подумал, что лучше будет это сделать из коридора, там оно больше и выбраться будет легче. Я поискал, чем бы это удобней сделать, в кабинке проводника ничего дельного не попадалось на глаза. Меня осенило. Чемодан дамы. Может, он еще там, под кушеткой. Я метнулся в купе, поднял лежак… естественно, пусто. Все крупные детали поезда были прикручены одна к другой огромными шурупами. Тогда я решил обыскать другие купе, возможно в них что-то найдется. Дергая за ручки по очереди, я прошелся по всему вагону, везде было заперто. Тогда я крикнул как можно громче:
- Есть кто живой!?
Мне ответила тишина. Скорее всего и все эти купе были пустыми. Не могли же все разом оглохнуть. Но почему они все вышли, а меня никто не разбудил?! Я почувствовал досаду и беспомощность. В  конце концов, от всей абсурдности ситуации, со всего размаху, я ударил по столику своего купе снизу ботинком. Что-то треснуло, и я нанес еще один беспощадный удар. Он почти отлетел от креплений, но еще держался. Остальное я проделал руками, вывернув его с остервенением и отшвырнув на пол. Отдышавшись, поднял  и вышел с ним в коридор. Теперь надо было найти слабое место на стекле и хорошенько приложится. Честно говоря, мне было глубоко плевать, где это место, просто хотелось разнести все вдребезги и выбраться из этого поезда.  Я обернулся в сторону купе и заметил упавший журнал с драконом на полу. Что-то торчало внутри него. Мне захотелось посмотреть, и я сразу же вспомнил, что мерзкий тип напротив так и не вернул мне мою купюру. А сейчас что-то похожее выглядывало закладкой из журнала. Вытащив, я опять был удивлен. Это была денежная купюра, но только не моя. В том смысле, что я вообще не знал к какой стране она принадлежит. На ней значилась цифра в пять тысяч, но, ни городов, президентов или чего-то знакомого я не нашел. Она изображала сцену приношения даров каким-то древним богам, напоминавшую мне ассирийцев, египтян или шумеров. Одежды жрецов были смешанными и мною не определяемыми. Я запихнул купюру в карман брюк, журнал взял себе, убрав его в сумку и вернулся к столику как к стенобитному оружию. Схватившись поудобней за углы, я как следует размахнулся и…
Жуткий вой заставил меня замереть на месте. Я выглядел как скульптура дискобола, с той разницей, что внутри меня все перевернулось, и кровь отхлынула у меня от лица. Такого воя я не слышал никогда. Он повторился снова, уже дольше, с хрипотой и где-то очень рядом. Неожиданно за окном метнулась тень, фонари на перроне дали мне возможность едва разглядеть ее. Голова на длинном туловище и волчьи уши, стоявшие торчком. Это все, что мне удалось понять. Стук колес стих, потом прекратился совсем.  Я размышлял, как мог, что делать. Минуту спустя послышался рык со стороны уличных дверей и снова вой. И кошмарный крик человека, словно кого-то разрывали на куски. Опять вой с хрипотой, рык. И что окончательно меня добило – чавканье. Что-то хлюпало и рычало, а потом как будто засмеялось получеловеческим голосом. Желание бить стекло у меня пропало. Я услышал скрип, царапанье по входной двери в вагон. Я попятился и схватился за ручку купе. Дальше я не помню толком ничего – только жуткое рычание и громоподобные удары по двери снаружи, словно кто-то с дикой яростью пытался попасть внутрь. Я пошатнулся, наполовину вошел в купе и от ужаса бешеных стуков потерял сознание.
Когда я очухался, поезд ехал на достаточно высокой скорости, можно сказать, несся как ветер. Кое-как я добрался до карты пути, висевшей напротив кабины проводника. После Орши мы должны были останавливаться в Толочине. Я посмотрел на часы, доехать до него мы еще не могли. Вообще, у меня возникли сомнения, относительно присутствия на своих местах машинистов. С другой стороны, кто-то же должен был останавливать и запускать поезд. Мой вагон находился в самой середине состава, но добраться до машинистов можно было только на станциях, первым ехал почтовый вагон, да и сам локомотив не имел прямой связи с вагонами, а цеплялся к составу сцеплением без тамбуров, чтобы его можно было легко менять и перемещать.
Вдруг я услышал скрип. Посмотрев в проход, я никого не увидел, да и некого было особо ждать. Спустя несколько секунд скрип повторился, а за ним послышался характерный звук открывающейся двери купе. Остолбенев, я таращился в коридор, не зная чего ждать. По ногам пролетел сквозняк, словно бы кто-то открыл окно. Причем сквозняк морозный, хотя на дворе лето. Из купе показалась фигура. Женщина. Вот только возраст ее я точно бы не смог определить, так как она выглядела одновременно и на двадцать и на шестьдесят. Волосы вроде бы были светлыми, но по ним прошлась очевидная седина. Стройная, даже худощавая и высокая, она повернулась и заметила меня в конце коридора. Медленно она направилась в мою сторону. Ее шатало как пьяную, и она периодически цеплялась за поручни под окнами и за ручки дверей. Казалось, сквозняк пронзил все мое тело насквозь и я крикнул:
- Стойте! Кто вы?
Она то ли не слышала, то ли ей было все равно, что я говорю. На полу я увидел квадратную доску, которая была моим столиком в купе, и схватил его.
- Стойте!
Но она шла, опустив голову, с падающими волосами прямо ко мне. Я приготовил свое оружие. Метров за пять она резко остановилась и подняла на меня голову. Я посмотрел ей в глаза и подумал, что сейчас я снова лишусь чувств. Это были глаза полоумного человека, радующегося на старости лет крутящейся юле, но вот оскал был совсем не добрый, волчий. Она пыталась что-то произнести, но у нее не вышло. Запрокинув голову назад, она замахала руками перед собой, словно кого-то отгоняя. И тут произошло самое неприятное. Она затряслась, руки забегали ходуном, голова вытянулась на шее в мою сторону. Взглянув в ее глаза еще раз, я увидел, как они налились красным. Каждый капилляр выступил из белков, ее по-прежнему трясло, она выглядела как одержимая. Я сделал пару шагов назад, и в этот момент глаза, которые уже вываливались из орбит, лопнули как надувные шары, разбрызгивая содержимое на пол и окна. Я издал звук омерзения и покрепче взялся за столик. Какое-то время она постояла без глаз, размахивая руками, а потом рухнула на пол как бревно, ударившись лицом. Раздался хруст. Она, похоже, сломала себе нос, и замерла. Постояв со столиком в руках с минуту, я положил его и почувствовал, что поезд замедляет ход. Я решил дождаться полной остановки и не трогать тело.
Когда показалась платформа, я присмотрелся и увидел табличку с надписью. Прочитав ее, я задумался. Богушевск. Что-то я не припоминал такого названия. Ехал я не в первый раз по этому маршруту и думал, что знал все основные пункты остановок. Любопытство взяло верх, и, переступив, через женщину, стараясь не испачкаться в разбрызганных глазных яблоках, я протиснулся в свое купе. В сумке у меня была карта. Прикрыв дверь и роясь в сумке, я поймал себя на мысли, что страх и волнение вообще покинули меня. Все шло так, как будто случалось со мной каждый день. И ни женщина в коридоре, ни отсутствие людей, ни волчьи рычания и крики боли абсолютно не выводили меня из равновесия. Неизвестно откуда взявшийся покой и самоконтроль полностью окрылил меня, нутро наполнилось теплом. Найдя карту, я пожалел, что разнес в щепки столик. Я развернул ее на сиденье. Поезд молчаливо стоял, с закрытыми дверьми, никто не входил, не стучал, перрон был пуст. Новый для меня город оказался совсем не там, где я ожидал его увидеть. Вместо того чтобы ехать на запад, в Минск, он повернул на север. И сделал он это в Орше, по-видимому. Карта имела и сеть железнодорожных путей. Больше было повернуть негде. Богушевск оказался городком между Оршей и Витебском. Изменение маршрута без оповещения невозможна. Я улыбнулся. Оповещать было просто некому. Если бы случайно неправильно перевели стрелку на перегоне, машинисты  точно спохватились бы. Если они там есть.
Я прислушался к тишине. Может, стоило еще раз попробовать разбить окно?! Наученный горьким опытом, я вышел в коридор, игнорируя женщину на полу, и стал всматриваться в окно.  Столик я на всякий случай взял в руку. Вся обстановка напоминала мне романы Стивена