Легенда о царице. Книга первая. Явление народу египетскому.

расстройство желудка, или, не дай бог Ра, приступ язвы.
      Тут на сцене вновь объявился бродяга, все еще не пришедший в себя от удивления.
    - А почему так мне больно? - вновь спросил он весьма удивленно.
    - Щас, подлечу, Исиду твою мать. - ответил один из надсмотрщиков, замахиваясь палкой.
    Бродяга нырнул под брюхо осла и оказался по другую сторону, а палка, повинуясь щедрому замаху надсмотрщика, с характерным стуком встретилась с головой другого стража. Оставшиеся  с разъяренными криками кинулись на бродягу, который, уворачиваясь от многообещающе гудящих в воздухе палок, принялся бегать вокруг осла, которого эта суета привела в крайнее раздражение и все его четыре копыта с такой скоростью замелькали в воздухе, что все сборщики налогов закончились, не успев пробежать и одного круга.
    Схватка же господина Нофри с незнакомцем, красочно, но не вполне достоверно, описанная им впоследствии, выразилась в том, что тот последний долго гнался за господином Нофри с мотыгой в руке и с криком:
    - Стойте, стойте, господин мой…последний штрих…дайте-ка я вас мотыгой хорошенько опояшу… ну чисто символически…иначе не будет логической законченности …в сцене!
Бродяга сильно поднажал, догнал-таки чиновника и со смаком, как раз на слове «в сцене», гулко приложился мотыгой по спине, - хрясь! - что, однако, только прибавило прыти господину Нофри, удалившемуся вдаль со скоростью антилопы гну. Нет, увы, мотыга не переломилась, жаль конечно, было бы очень колоритно, но чего не было, того не было. Врать не будем, а наоборот, придерживаться будем естественного хода событий и без преувеличений. Только голая, нагая и по бесстыжему прекрасная, истинная правда.
Правда она всегда бесстыжая, но должен же быть у нее хоть какой-нибудь недостаток.
    Есть возражения? Тогда идем дальше…