Шальная мельница

туман светит. Я шаг ближе – чтобы лучше разглядеть, как вдруг тотчас хватает меня за руку Ирина, останавливая. Буквально на мгновение метнула на нее взгляд, а затем снова на провал – а ничего уже и не было. Ровный пол, и только луч света играет, как в тот ясный день, когда меня нашли. И девушки уже больше нет. Только голос ее звучит, отдаляясь: «Рано тебе еще сюда. Рано. Слишком рано». И что это может означать?
Пожала Беата плечами. Скривилась. Молчит.
- И главное, чувство такое, будто я эту дыру уже когда-то видела…
Немного помолчав, вдруг отозвалась каким-то холодным, уверенным голосом Знахарка.
- Мельница, говоришь?…
Многозначительный взгляд – переглянулись, тотчас коварно ухмыльнулись, осознавая всё, как единое.
 
***
Придумать нелепый повод, и уже по обеду отправиться с Беатой на мельницу. Недовольные, удивленные взгляды, кривляния, перешептывания местных работников, но все же… перечить не осмелились, ведь… вполне вероятно, что завтра уже сами они могут прийти к нам (в приют) за помощью.
Пройтись вдоль и поперек здания, но ничего толкового, знакомого не найти. Сделать вид, что осматриваем раны (давно уже затянувшиеся) старого нашего пациента – и, обреченно, повесив голову, выбраться наружу.
- Подожди, а склад?
Оба наши взгляда выстрелили на второе, рядом стоящее строение. И снова вдох, и снова с натяжкой оправдания. Крутые ступеньки – и едва я зашла за деревянное раздвижное полотно, как обмерла, словно пришпиленная. Взгляд скользил по знакомым силуэтам – и в душе ставало боязно, как-то не по себе. Резвые шаги вперед – к противоположному окну и обомлела я, вглядываясь с высоты нескольких этажей вниз, а за спиной словно ощутила вмиг разъяренного Ярцева. Резкий разворот в испуге – но тщетно. Пусто. Только незнакомцы и Беата. Нет моего прошлого. Нет.
- Вспомнила? – с опаской шепнула девушка.
Несмело, едва заметно кивнула я – и тут же шаг вперед. Живо хватаю ее за руку и тащу на выход.
Вспомнила. Еще как, сука, … вспомнила.
 
Но, не успели выйти, спуститься, ступить на брусчатку, как, тут же, кто-то преградил нам путь.
- Анна? – взволнованно переспросил мужчина, словно не веря своим глазам.
- Добрый День, риттербрюдер Фон-Нейман.
- И Вам, добрый, Анна, - беглый взгляд на мою спутницу. – Беата.
Молча кивнула та. Снова старик обрушивает взор мне в очи. – Какими судьбами? Может, я чем пригожусь?
- Приютскими, всё приютскими. Благодарим за Ваше великодушие, но нет. Мы уже со всем справились – и теперь торопимся обратно.
- Анна, - шаг ближе, преграждая путь. Колкий взгляд на Знахарку, отчего та вынужденно откланялась и неспешно пошагала прочь. Решился продолжить. – Анна, не поймите меня неверно. Мне всё не дает покоя тот вечер. Моя оплошность, фривольность. Не могли бы Вы… сделать для меня еще одолжение – и позволить хоть как-то загладить свою вину и образовавшуюся неловкость.
- Что Вы, право, не стоит беспокоиться.
Делаю уверенный, дерзкий шаг в сторону, намереваясь обойти сего назойливого собеседника, но тот тотчас вновь вторит за мной, лишая права на выбор.
- Прошу, Анна. Дайте шанс.
Обмерла я, пристальный взгляд в глаза.  А там, действительно, никакой робости и нежности. Одно притворство и черствость. Жажда. Словно глаза Ярцева вглядывались мне в душу, как тогда, когда я была еще не досягаемая, а он был… сродни ангелу-хранителю.
Поежилась. Страх дикой кошкой выбрался из недр души, пробегая по спине и сдирая заодно острыми когтями кожу.
- Простите, мне пора, - комкано, надрывисто, плевком.
Резвый шаг и, не давая шанса, мигом бросаюсь наутек, не стыдясь последствий и слухов.
 
…
- Беата! Беата, спаси меня! – бешено, отчаянно завопила я, едва добралась до приюта и ворвалась на кухню, где сейчас та помогала Адель с едой. Колкий взгляд на женщину, которая так нежелательно стала свидетелем всего этого, но, проигрывая прошлому, что сейчас затуманило, задушило разум, вновь рычу. – Спаси меня! Молю!
 
Резво срывается на ноги, хватает за локоть и тащит на улицу. В сторону хлева.
- Что случилось? Чего кричишь? – рычит мне на ухо.
Еще немного и обмерли мы. Глаза в глаза.
- Теперь я точно знаю, чувствую… Он не отступится. Вы были правы. Это – только начало. И, Боже, Беата, я так  этого всего боюсь.
- Что я должна сделать?
- Помнишь, девушку черноволосую, что к тебе приходила не так давно. Она у тебя просила настойку какой-то там полыни. Девушка… из борделя.
- Ты что задумала?
Закачала я головой.
- Ты меня не поймешь, - бешено тараторю. - И мало меня кто поймет. Но поверь, мой опыт показывает, что всё возможно, и ко всему надо быть готовой. И если это и произойдет,... то что, еще забеременеть от этого ублюдка, да? Куда я? Здесь? Как? Что потом буду делать? Не рожать же?
- Что ты несешь? Не согласись – и не тронет он тебя…
- Ты уверенна? Он уже мне проходу не дает. А ваши тому слова – только доказательства.
- Он же… не настолько скотина?
- Ты уверенна? Ты УВЕ-РЕН-НА?
Тяжело сглотнула, смолчала Знахарка, печально опустила глаза.
Тягучие минуты - и, наконец-то, несмело бормочет:
- И что ты… хочешь, кастильскую полынь? Это же – не просто эликсир, - взгляд мне в глаза, -  не просто… лекарство. Той девушке… уже нечего терять. А ты… у тебя еще есть шанс. Это средство не только предотвращает нежелательную беременность, но и может вызвать бесплодие. А иногда – и саму смерть.  Анна, одумайся!
- Но не бежать же мне? А если так, то куда? – выпучила я глаза, моля о подсказке. Еще миг – и закачала обреченно головою. -  Нет, Беата. Нет. Я уже прошла этот ад, и ни в коем случае не хочу обратно. Пусть я буду сумасшедшей и зверски глупо перестрахуюсь, однако потом… не придется лить слезы в подушку и просить тебя свершить… уже действительный ужас, и неоспоримый грех. Ведь его вы все здесь в этом времени боитесь. Боитесь, хоть и совершаете. Так вот не надо, добавлять в эту копилку еще и это безумие.
Утопила лицо в ладонях и замерла я тяжелых рассуждениях, не имея возможности больше сдерживать слезы.
- Беата, я не хочу от вас уходить. Не хочу, - лихорадочно мотаю головой. – Вы – мой дом. Куда я без вас? Я никого и ничего не знаю. А за мои речи, мысли, знания – без вас меня точно сожгут на костре. Молю, Беата…
Шумный вздох. Взгляд мне в лицо Знахарки.
- Ты не знаешь, о чем просишь и чем рискуешь.
- Знаю… В том то и дело, что… знаю.
 
***
Долго я скрывалась за стенами приюта, всячески избегала любых дел вне присмотра Беаты и Хельмута. Хотя и знала, что правда в том, что, случись что, мало чем помогут. И дело не в нежелании или страхе. Нет. Дело в немощности… против власти этого ублюдка.
 
Но можно вечность скрываться, а затем обязательно наступит такой момент, когда просто… не останется выбора.
Судьба написана, и колесо мельницы делает свой ход.
 
Очередная эпидемия простуд в свете ранних заморозков прибавила немало работы, как в приюте, так и за его стенами. Хельмут и Беата практически без сна. Что могу, то выполняю и я, едва уже волоча ноги. Глаза сами слипаются, а громкие звуки даже уже над ухом не всегда могут уже привести в чувства. Жуткий, хронический недосып. Здесь нет элементарный лекарств – а потому все лечение сводится к компрессам (подобно тому, что проделывала со мной в первый дни Беата), отвары трав, мази и прочие «народные средства» из глубин преданий.
 
- Анна! – крикнул мне Хельмут. – Говорят, девушку в Штрадике выловили какую-то. Я не могу вырваться отсюда. Сбегай сама посмотри, окажи первую помощь и, если можно транспортировать, то сюда пусть несут. Адель пока койку подготовит.
- Хорошо.
 
За этой суматохой, дурманом в голове совсем забыла о элементарных мерах безопасности, да и, вообще, осмотрительности. Сокращаю через улочки к выходу из города, а там через чащу в указанном прохожими направлении...
 
Немного ушла от дороги, как внезапно странный шорох, стремительно приближающий звук раздался где-то сбоку. Осмотрелась по сторонам. Не хватало еще на дикого кабана наткнуться. Кого-кого, а его уж вряд ли я осилю. Но еще миг – вынырнул наружу темный силуэт. Глаза встретились.
Уж лучше бы была… это какая животина, зверь дикий. Наверно, было бы не настолько жутко.
 
- Анна… - шаги ближе.
Нервно дергаюсь в сторону, пячусь.
- Что Вы здесь делаете? Уберите руки от меня.
- Я, просто, поговорить хочу.
- Прошу, не надо. Я спешу, там девушка.
- Ей уже не помочь.
- Что вы несёте?
- Анна!
- Руки уберите!
Еще миг – его хватка, жесткая, болезненная, мои отчаянные попытки вырваться, кричать – да только шум реки буквально все сводил на нет.
Борьба, удары, крики, но ублюдок ловчее и сильнее моей нелепости. Чувствую, как уже пробирается под полы платья.
- Всё равно будешь моей, - гневно рычит, уже ни в чем себя не сдерживая.
Отчаянно завизжала я, на грани рыданий, чувствуя его прикосновения как ожоги. Брыкаюсь изо всех сил. Еще миг – и удается вырвать руку из плена. Тотчас вцепилась ногтями в лицо,  желая если не выдавить глаза, то содрать заживо кожу. Завизжал, завопил мерзавец, еще немного - и впилась зубами ему в ухо. Выдраться, выбраться из-под него, поднимаясь на колени, а затем и вовсе выравниваясь на ногах. Не отстает и он: словно медведь, пытается вытянуться во весь рост, но успеваю вовремя - наскочить на ублюдка и резвым ударом в пах вывести из равновесия животное.
Бросаюсь наутек. Куда глаза глядят, да так, что только сердце колотится в предсмертной агонии.
 
 
***
С шальным взглядом, растрепанная, разорванная, вбежала я на кухню. Обмерла Адель, глядя на меня.
- Что случилось?
- Беату, срочно…
- Что случилось, Анна? – не слушается. Шаги ближе, пытается дотронуться до меня, но грубо отбиваю ее руку в сторону. Дерзко, мерно чеканю слова. – Беату срочно!
 
***
Закрылись мы в коморке. Я, Беата и… Хельмут.
Сижу на полу, нервно потираю руками лицо, качаясь взад-вперед. Шепчу:
- Конец, это – конец всему. Теперь уже точно… нет пути обратно.
- И что… сильно поцарапала?
Обмерла я, растерянный взгляд на Доктора.
- А что?
Нервно сглотнул слюну.
- Если не афишировать, можно попробовать надавить, сыграть на страхе разоблачения перед Орденом.
- Хельмут, будто она первая такая? Адель спроси. Он сама только что сказала, что на ее памяти - уже трое.
Обмерла я. Ошарашенный взгляд на Беату. Не реагирует девушка. Ведет свою речь дальше:
- Не знаю, почему они терпят его. Хотя… чего… не знаю? И дураку ясно: только при нем Цинтен такие доходы стал приносить в казну Ордена, что можно глаза закрыть на всё. Когда есть веская подпитка, всё можно оправдать и проигнорировать. Не говоря уже о "глупых шалостях" с такими кнехтами[14][14], как мы.
 
Тягучая тишина пролегла между нами, отчего еще больше стало не по себе.
Шумный, глубокий вздох Хельмута – и вдруг, хлопнув обреченно ладонями по коленям, резко встал. Взгляд около, на меня,  а затем Беате в очи.
- Забирай ее, да так, чтобы Адель видела. Уведи за город и возвращайся обратно. А ты Анна, пойди в дом на окраине, там отшельник живет, старик. Он уже давно от мира сего, потому его и боятся. А, тем более, что захворал неслабо. Болячка незаразная, но людям не втолкуешь. Ступай туда, а я через пару часов приду, якобы навестить его. Дождись – и я помогу.
- И куда ей? – отчаянно рявкнула Знахарка.
- Куда-куда? Куда надо. Хватит болтать, собирайтесь. И