хотелось терять.
Андрей обратился к стоящему рядом с ним Онегину: "Братишка, у вас есть кинологи? Ты можешь вызвать их сюда?". В ответ лейтенант Онегин отрицательно замотал головой, произнес: "Нет, у нас в городе кинологов нет. Очень сожалею...".
Надежда, еще теплившаяся, "отдала концы". Оставалось, теряя драгоценное время, самим прочесывать "зеленку" - и Андрей произнес, стараясь, чтобы это было услышано и понято всеми: "Рекомендую рассыпаться и идти между деревьями!! У него не было времени уйти далеко!!".
Полицейские поняли его...
Но, думая, что Акулов еще не мог уйти далеко, Андрей ошибался.
Этот озелененный массив, поддерживаемый Акуловым в полу-запущенном, обраоввавшем, почти, дикий и труднопроходимый компакнтый лес, состоянии, оставлял для своего хозяина немало лазеек для беспрепятственного ухода.
И Акулов, конечно, воспользовался ими...
В данный момент он уже вышел на опушку этого "леса", которая примыкала к оживленной, заполненной автомобилями, улице Метростроевцев.
А через пару десятков секунд, взмахом руки остановив частное такси, он уже сел в желтый "Ланос" и начал удаляться от этого места.
Вышедшие на ту же опушку, спустя минуту, полицейские и Андрей с Романом, увидели лишь зеленую траву, красно-белое заграждение перед дорогой, поток машин, серые стены домов на другой стороне дороги и закрывавший половину неба над улицей рекламный плакат "Славолии"...
А Акулов, едущий в такси, достал свой смартфон, разблокировал дисплей и, выбрав в книге контактов нужный номер, приложил девайс к уху.
После нескольких длинных гудков в динамике его "Мэйцзу" раздался хорошо знакомый ему голос, произнесший: "Вилен Иванович? Меседа Заидовна к вашим услугам...".
Он ответил: "Хорошо, Меседа. Ты мне сейчас понадобишься со своей нечистой магией... Жду тебя на стоянке у "Амстора" возле товарной станции. Я тебя подожду, сколько надо.".
В ответ ее голос произнес: "Хорошо, Вилен Иванович. Я рада, что мои таланты регулярно вам нужны...".
Ответив, Меседа Заидовна Абдулахирова, умеренно известная местная целительница и прорицательница, нажала клавишу "Отбой вызова" на своей "Нокии-Призм" и положила ее на покрытый черным бархатом стол. Затем она подошла к окну, опустила на негшо непроницаемо-черные металлические жалюзи.
Затем посмотрела на часы, висевшие на стене над креслом, в котором дремала погруженная в гипнотическую нирвану негритянка - студентка Историко-краеведческого института.
Эта девятнадцатилетняя чернокожая красавица уже отдала ей свои золотые украшения и мобильный телефон и надежно забыла о том, что они у нее были. Теперь можно было щелкнуть пальцами, дабы пробудить жертву, чтобы можно было покинуть помещение.
Но можно было и не пробуждать студентку.
И Меседа Заидовна подошла к девушке, наклонилась над самым ее левым ухом и медленно, отчетливо, напевно произнесла: "Ассини... Твоя дремота все более крепнет, уводит тебя все дальше в мир упоительно-приятных сновидений... Ты засыпаешь все глубже, все безмятежнее... Ты спишь все глубже... Все глубже и глубже... Глубже... Глубже... Твои сновидения приятны, твой сон спокоен и крепок... Ты проснешься лишь после захода солнца... Ты не будешь ни о чем помнить, сохранив в сознании лишь свои приятные сны... Спи... Спи... Спи, не просыпаясь...".
И девушка в фиолетовом сарафане с глубоким декольте, лежащая в низком и глубоком, покрытым черной медвежьей шкурой, кресле, воспринимая слова Меседы Заидовны, расслабленно ахнула во сне, еще комфортнее разлеглась в кресле, и громко, безмятежно, засопела...
Спустя минуту высокая женщина со светлыми голубоватыми волосами, набросив поверх красновато-черного облегающего платья такую же легкую куртку, вышла из комнаты и повернула ключ в замке...
